Это искушение менее всего было рассчитано на обольщение Христа властью. Его сила в действительном настроении міра. Отклонив первые искусительные предложения, Иисус Христос отказался от приобретения народной веры силою чудесного питания людей и знамений с неба. Но в таком случае, — говорил искуситель, — как Он может привлечь к Себе этот мір? Ведь все царства вселенной находятся во власти диавола (уже в силу известного настроения человека, его привязанности к внешнему, к мирскому); мір может покориться только тому, кто победит его внешнею властью, внешним блеском, включая сюда знамения с неба, чудесное питание народа, — только тому, кто приспособится к духу міра и чрез то поклонится диаволу. — В третьем искушении диавол, таким образом, прямо именует себя, говорит о своей власти над миром и неприкровенно указывает на поклонение себе. Это обстоятельство объясняется [277] не произволом искусителя, а смыслом искушения: в нем указывалось на действительное зло, в котором мір лежит, и в этом указании была его сила. Ведь мір действительно лежит во зле, ведь греховный человек действительно преклоняется пред истиною и добром только тогда, когда они являются в одежде внешнего самодовольства, видимого торжества, видимой славы. Для человеческого рассуждения, самого здравого, не подлежит никакому сомнению, что таким миром истина может овладеть только при посредстве внешнего насилия. С другой стороны, Христу, как Спасителю, надлежало овладеть миром. „Ничего, — говоря словами Тренча, — не могло быть справедливее, как то, чтобы все царства міра принадлежали Христу, ничто не было вернее того, что Он, как Мессия, унаследует их. И поэтому, чувствуя и сознавая, что Он законный царь народов, имеющий власть благословлять их всяким благословением, как их царь, имея такие пророчества о Своем царстве и о том, чем это царствование должно быть (Ис. XXXII, 1–8; Пс. LXXI), Он, вероятно, чрезвычайно желал, а по совершенству Своей природы и должен был желать, чтобы царства міра принадлежали Ему“ [278]. Поэтому Христу, как будущему царю, необходимо было так или иначе отнестись к злому духу, царствующему в міре [279]. Вот в этой–то необходимости и состояла сила третьего искушения.

Ο 'Ιησοϋς ειπεν αυτω γεγραπται προσκυνήσεις κύριον τον θεόν σου και αύτω μόνω λατρεύσεις (Лк. IV, 8; Мф. IV, 10).

56. Написано, отвечал Господь Иисус диаволу: Господу Богу твоему покланяйся, и Ему одному служи (Втор. VI, 13; X, 20). Особенно про эти слова можно сказать, что они написаны на каждой строке Писания. Господь Иисус применяет их к таким обстоятельствам человеческой жизни, которые по человеческому рассуждению более всего могут оправдывать какое бы то ни было отступление от них. Приведенные Господом слова в высшей степени ясны и сильны: они исключают всякое человеческое рассуждение, несогласное с божественным разумом, всякое произвольное отступление от божественной истины. Человек должен помнить, что приведение людей к Отцу Небесному есть дело Самого Бога: хотя оно совершается чрез человека, но не зависит от его собственной силы. — Человек всегда должен поклоняться только Господу Богу и Ему одному служить. Если бы и не угрожала опасность честолюбия, то во всяком случае не может быть поклонения диаволу только видимого: оно необходимо влечет за собою служение диаволу. В самом деле, кто, рассуждая по–человеческому, считает необходимым внешнее насилие во имя истины и добра, тот обнаруживает неверие в собственную силу истины и добра, неверие в невидимое достоинство человека, в невидимое благо, и невольно усвояет мирское разумение блага, как внешнего. Любовь к духовному, невидимому благу должна совпадать с отречением от самопроизвольного, основанного на человеческом разумении, служения Ему: невидимому благу нужно служить по–божьему. Для евангельской проповеди не должно пользоваться человеческими преимуществами, чтобы ими не затмилась благодать Божия [280]. Поклонение одному Господу Богу в области людских взаимоотношений выражается не в господстве над человеком, а в любви к нему, в в служении ему во имя истины и добра, по вере в его внутреннее богосыновнее достоинство. Эта вера — великая сила, которая действительно может склонить человека к свободному служению истине, может пробудить его собственное богосыновнее достоинство, вызвать к жизни лучшие задатки его сердца, приготовить из его души обитель Сыну Божию. Этою–то верою во внутреннее достоинство человека, сокрытое в его внешнем уничижении, под оболочкою нравственной грязи, Христос Иисус победил все вообще искушение и преимущественно третье; ею Он примирил то противоречие, из которого возникало это искушение. Этот мір, как он может быть приобретен внешнею силою, не нужен для царства Божия; но люди, находящиеся под властью диавола, могут быть привлечены к Отцу иною силою — силою веры; этою последнею может быть побежден мір. Христос был Начальником и Совершителем этой силы (ό αρχηγός και τελειωτής τής πίστεως Евр, XII, 2). Царство Мое, говорил Он представителю мирской власти, не от міра сего: если бы от міра сего было царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне царство Мое не отсюда. Пилат сказал ему: итак Ты царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я царь. Я на то родился и на то пришел в мір, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего (Иоан. XVIII, 36. 37). Он победил мір (Иоан. XVI, 33), но именно потому, что Он не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать· душу Свою для искупления многих (Mф. XX, 28). Он победил мір верою в собственную силу истины богосыновства человека, верою во внутреннюю свободно–разумную жизнь Сына Божия в сердцах человеческих.

Истинное единство человеческого общества может состоять только на основе любви к Божьему и свободного усвоенияи её всеми людьми. Та же самая любовь, которая должна соединять человека с Богом, объединить и всех людей между собою; та же самая вера во внутреннее достоинство человека должна определять и взаимные отношения людей. Кто хочет быть первым, должен быть рабом (Mф. XX, 27). Всякие внешние насильственные пособия при утверждении истины изобличают неверие в её собственную силу, неверие в Бога и недоверие человеку и потому приводят к поклонению злому духу.

§ 2.

Об искушениях Господа Иисуса Христа в течение Его общественного служения.

Και συντελέσας πάντα πειρασμόν ό διάβολος άπέστη απ' αυτου αχρι καιρου (Лук. IV. 13).

57. В победе Иисуса Христа над искушениями в пустыне определились нравственные начала, которыми Он руководился в Своем искупительном служении. Эти начала искупительного служения Господа Иисуса обнимаются понятием Его добровольного уничижения и смирения, раскрытым у апостола Павла: Христос Иисус, будучи образом Божиим, не почитал хищением быт равным Богу, но уничижила Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам, — и по виду став как человек, смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Фил. II, 6–8).

С другой стороны, искушения Христа в пустыне были типом, тех искушений, которые возникали для Него во время Его искупительного служения. С этой точки зрения может быть рассматриваема вся общественная деятельность Христа. Как все служение Христа было непрерывным подвигом Его добровольного смирения и послушания даже до смерти, так оно было, и непрерывным подвигом Его борьбы с искушениями.

Подвиг борьбы Христа с искушениями в течение общественного служения совпадал с подвигом Его добровольного смирения и послушания. Каждый момент добровольного послушания, добровольного терпения страданий был для Иисуса Христа моментом терпения искушений [281].

Условия, при которых добровольное смирение Христа становилось для Него подвигом искушения, создавались требованиями народной веры. Греховный человек может веровать только в торжествующую истину, счастливую добродетель, может признавать посланника Божия только в человеке, окруженном видимою славою.