А так как пророк Давид говорит, что человек богобоязненный отличается при молитве еще и многим другим, то и это уместно вспомнить, чтобы уяснить, сколь для посвящающего себя Богу полезно — даже если бы на это только и обращалось внимание — правое душевное состояние при молитве и приготовление к ней. Пророк говорит: К Тебе возвожу очи мои. Живущий на небесах (Пс. 122:1); К Тебе, Господи, возношусь я душой моей (Пс. 24:1). Ибо, когда душевные очи бывают устремлены в такую высоту, что уже не на земном чем–либо задерживаются и не земными образами наполняются, но в такой степени воспаряют ввысь, что сотворенными вещами совершенно пренебрегают, а останавливаются лишь на созерцании Бога и занимаются благоговейной и смиренной беседой с Ним, Который одаряет их Своим благоволением, — то как не сказать, что уже и сами глаза тогда приносят пользу молящимся, поскольку те тогда как бы в зеркале в несокровенном блеске славу

Господа зрят и преобразуются в тот же образ, восходя от славы к славе (2 Кор. 3:18)? Ибо тогда нисходит на них как бы некое божественное излияние от Бога, что видно из изречения: Яви нам свет лица Твоего, Господи (Пс. 4:7). И так как возносящаяся при этом душа следует за духом и от тела отделяется и даже не только следует за духом, но теснейшим образом и соединяется с ним, как это явствует из изречения: К Тебе, Господи, возношусь я душой моей (Пс. 24:1), то как же не сказать, что она отрешается тогда от своей природы и становится душой уже духовной?

Далее, если забвение перенесенных несправедливостей составляет столь важную добродетель, то в ней содержится весь закон, ибо у пророка Иеремии говорится: Не то и не это говорил Я отцам вашим в день выведения из земли Египетской, но заповедал им это (Иер. 7:23—22). Зла друг против друга не мыслите в сердце своем (Зах. 7:10), и если мы приступаем к молитве, оставив мстительные мысли во исполнение заповеди Спасителя, Который говорит: И когда стоите на молитве, прощайте если что имеете на кого (Мк. 11:25), то очевидно, что нам, отдающимся так молитве, уже свойственны прекраснейшие добродетели.

[10] Мы считаем доказанным, что молитва, будь она даже бесполезна, все–таки дает нам величайшую выгоду, если мы знакомы с правым образом молитвы и упражняемся в нем. Но ясно, что так молящийся лишь тогда проникнет во время молитвы в деятельность Слышащего ее и услышит из Его уст: Вот Я (Ис. 58:9), если сперва изгонит он из души всякое недовольство Провидением. Это открывается из слов: Если снимешь ты с себя путы, распростирать руки перестанешь и оставишь ропот (Ис. 58:9). Ибо, кто доволен тем, что есть, тот свободен от всех пут, [свободен как чадо Божие], и не простирает рук своих к Богу, (сопротивляясь установленным от него порядкам, ибо Он устанавливает известные порядки для упражнения нас в добродетели], тот не ропщет ни тайно в мыслях, ни вслух перед людьми. Ропщут на Бога, подобно тяготящимся работой рабам, открыто не смеющим выразить недовольства распоряжениями своих господ, только те, которые явно и от всей души не осмеливаются поносить Провидение за происходящее и причину своей досады на него хотят утаить даже от Самого Господа всего творения. Это, полагаю я, подразумевается в книге Иова, в изречении: При всех этих происшествиях Нов не согрешил своими устами против Бога (Иов 2:10), тогда как при искушении, предшествовавшем зтим происшествиям, говорится: При всех этих происшествиях Иов не согрешил перед Богом (Иов 1:22). Книга Второзакония, в которой воспрещается такой ропот на Бога, говорит об этом так: Берегись, чтобы в твое сердце не вошла какая–нибудь нечестивая мысль против этого закона и чтобы не говорить тебе: приближается седьмой год, год прощения долгов и проч. (Втор. 15:9).

Тот, кто так молится, прежде всего испытывает ранее указанную нами пользу, а потом он становится способнее и к более тесному общению с Духом Господним, наполняющим всю вселенную (Прем. 1:7), с Тем, Кто наполняет всю землю и небо, потому что Он через пророка говорит так: Не наполняю ли Я небо и землю (Иер. 23:24)?

Кроме того, о чем мы ранее упоминали, он может, вследствие своей чистоты от греха и вследствие своей молитвы, иметь участие в молитве Сына Божия, Который становится посреди даже и не знающих Его (Ин. 1:26), Который никого не оставляет без помощи и вместе со взыскиваемым от Него человеком молится ко Отцу. Ибо Сын Божий есть первосвященник, возносящий наши жертвы к Отцу и ходатайствующий за нас пред Ним; Он молится за молящихся и умоляет Отца вместе с умоляющими Его. Но, конечно, не как. за близких Ему молится он за тех, которые сами не молятся неустанно во имя Его; и не как заступник за тех ходатайтствует Он перед Богом, которые не следуют Его наставлениям, что постоянно дблж–но молиться и не тяготиться молитвой. Сказал Он, говорится, притчу и о том, что всегда должно молиться и не ослабевать, говоря: В некотором городе был судья и пр. (Лк. 18:1—2). И ранее: Положим, что кто–нибудь из вас, имея друга, пришел к нему в полночь и сказал ему: Друг, дай мне взаймы три хлеба, ибо зашел ко мне с дороги друг мой и мне нечего предложить ему (Лк. 11:5—6). И сразу вслед за тем: Говорю вам: если он не встанет и не даст ему по дружбе с ним, то встанет и ему даст сколько просит по неотступности просьбы его (Лк. 11:8).

И потому, кто из верующих неложным устам Иисусовым не найдет для себя побуждения к молитве в словах Его: Просите и дано будет вам; потому что всякий просящий получает (Лк. 11:9—10)? Ибо когда мы просим Небесного нашего Отца о хлебе естественном, то Он, благой, дает нам, которые приняли от Него дух сыновства (Рим. 8:15), не камень, какой по желанию сатаны должен был служить пищею Иисусу и ученикам Его (Мф. 4:3; ср. Лк. 11:11), но дает просящим у Него дар добрый (т. е. настоящий хлеб), подавая дожди с неба (Лк. 11:13; ср. Деян. 14:17), чтобы на полях могли произрастать плоды.

[11] Не только первосвященник Христос молится с теми, кто правым образом молится, но и ангелы, которые на небе и об одном грешнике кающемся более радуются, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии (Лк. 15:7). Молятся за молящихся и души почивших святых.

Это открывается, с одной стороны, из того, что Рафаил возносит пред Богом благодарственную молитву Товии и Сарры. И услышана была, говорит Писание, молитва обоих пред славою великого Бога и послан был Рафаил исцелить обоих (Тов. 3:16). И Рафаил сам, открывшись Товии и Сарре, что услуги им обоим он оказал по повелению Божию в качестве ангела Его, говорил: Когда молился ты и невестка твоя Сарра, я возносил пред Святого из молитвы вашей той, о чем надлежало помнить (Тов. 12:12). И после того, немного спустя: Я Рафаил, один из семи святых ангелов, которые возносят молитвы святых и восходят пред славу Святого (Тов. 12:15). По словам Рафаила, Доброе дело молитва с постом и милостынею и справедливостью (Тов. 12:8).

С другой стороны, видно это и из того, что сообщается в книгах Маккавейских о явлении Иеремии пророка, как он, украшенный сединами и славою, окруженный дивным и необычайным величием, простерши правую руку, дал Иуде [Маккавею] золотой меч (2 Мак. 15:13—15); а другой почивший святой (Осия) дал свидетельство о нем в словах: Это тот, который много молится за народ и святой город, Иеремия, пророк Божий (2 Мак. 15:14). Если высшее познание (т. е. предметы его) даже и достойным предлагается в этой жизни только в зеркале и загадочно (1 Кор. 13:12), а в будущей приобретаться будет лицом к лицу, то непозволительно было бы и об остальных добродетелях не думать так же, как и о познании, а именно что они, в этой жизни приобретенные, только в будущей жизни разовьются до действительного своего совершенства. Но одна из важнейших добродетелей, по изображению слова Божиего, есть любовь к ближним; поэтому должны мы допустить, что святые уже почившие, по сравнению со святыми еще борющимися в этой жизни, Проникнуты ею в степени гораздо высшей, нежели те, которые подвержены еще человеческой слабости, хотя и поддерживают в борьбе слабейших, ибо не в приложении к этой дольней жизни имеет значение слово: Если один член страдает, то страдают с ним и все: и если один член славится, то с ним радуются и все члены (1 Кор. 12:26). И ради любви к тем, кто отошел из настоящей жизни, приличествует говорить о себе: Забота о всех церквах. Кто изнемогает, с кем и я не изнемогал бы? Кто соблазняется, за кого и я не воспламенялся бы (2 Кор. 11:28—29), тем более что и Сам Христос о Себе Самом свидетельствует, что в каждом немощном христианине и Сам Он немощен, равным образом что Он же оказывается и темничным узником, и нагим, и странником, и терпящим голод и жажду (Мф. 25:35—36). Кто же ведь из читающих Евангелие не знает, что все совершаемое по отношению к верным Христос относит к Себе Самому и так ценит, как если бы то сделано было лично Ему (ср. Мф. 25:35–54)?

Далее, если ангелы Божий к Иисусу приступили и Ему служили (Мф. 4:11) и если мы принять должны не только то, что ангелы Божий служили Иисусу лишь короткое время — только во время Его пребывания плотью между людьми и в то время, когда Он, (находясь в состоянии уничижения] в среде верных, так сказать, не за трапезою возлежащим был, а служил посреди возлежащих (Лк. 22:27), то какое же множество ангелов, по всей вероятности, теперь Ему служит, когда Он желает сынов Израиля друг с другом соединить (ср. Ин. 11:52; 10:16), рассеянных собрать, а боящихся Бога и Его призывающих спасает, чтобы несравненно более, чем сделано то было апостолами, способствовать к возвеличению и расширению Церкви, [почему и некоторые предстоятели церквей у Иоанна в Апокалипсисе называются ангелами]. Не напрасно же ангелы Божий восходят и нисходят к Сыну Человеческому (Ин. 1:51) так, что они видимы бывают очами, просвещенными светом высшего познания–И так как молящийся христианин именно во время молитвы сообразно своим нуждам вспоминает об ангелах, то и они, согласно общему всем им Божиему повелению, по отношению к нему исполняют то, что состоит в их власти. Чтобы пояснить наши мысли об этом, мы можем воспользоваться следующим сравнением. У каждого, кто заботливо молится о здоровье, есть добросовестный врач, умеющий надлежащим образом обходится с болезнью, о каковом умелом обращении с его болезнью больной и просит в молитве. Но очевидно, что и врач этой молитвой больного побуждается его лечить, не без основания предполагая, что и в самом замысле Божием положено было, чтобы он лечил именно того больного, чья молитва об освобождении от болезни Богом услышана. Или кто же из владеющих множеством жизненных благ и вместе с тем щедрых не внимает просьбам бедного, когда он среди своих нужд прибегает к Богу с усиленными молитвами? Ясно, что из этого разряда людей богатых выискивается кто–нибудь, исполняющий желание бедняка и таким образом способствующий отеческому о нем промышлению Того, Кто и бедняка и богача потому и приводит в одно и то же место молитвы, что один может помочь другому и вследствие своей доброты не в состоянии отказать ему. Подобно тому как нельзя поверить, чтобы такое совпадение, как скоро оно происходит, происходило лишь случайно — ведь Он, Который все волосы на главе святых исчисляет (Мф. 10:30), именно во время молитвы бедняка, возносящего ее с верой, приводит к нему кого–нибудь, кто его выслушивает и вместо Бога оказывает ему благодеяние, — точно так же следует думать, что и ангелы в качестве наблюдателей и слуг Божиих часто встречаются с тем богачом и с этим бедняком, поддерживая перед первым просьбу последнего.

Но и к каждому, даже самому малому члену Церкви, приставлен ангел, который всегда видит лицо Небесного Отца (Мф. 18:10) и созерцает Божество нашего Творца, молится с нами и посильно пособляет нам в том, о чем мы молимся.

[12] Кроме того, я полагаю, что молитвенные слова святых, особенно если они молятся духом и умом (1 Кор. 15:15), бывают полны силы и что слова те Божественной силой, подобной свету, исходящему из познавательной способности молящегося и проходящему чрез его уста, делают недействительным тот духовный яд, которым враждебные нам силы отравляют разум пренебрегающих молитвой и не следующих тому, что в согласии с напоминанием Иисуса говорит Павел: Непрестанно молитесь (1 Флп. 5:17; ср. Лк. 18:1).

Тот же, кто к своим трудам по обязанности присоединяет молитву и к ней, в свою очередь, надлежащие занятия, тот непрестанно молится (1 Флп. 5:17), потому что и добродетель с исполнением заповедей равнозначна молитве. Только при таком понимании апостольского изречения: Непрестанно молитесь — возможно и исполнение его. Вся жизнь христианина должна быть непрерывной великой молитвой. Одну часть этой великой молитвы и составляет обыкновенно так называемая молитва, которая каждодневно должна совершаться по меньшей мере по три раза. Это показывает история Даниила, который молился трижды в день даже и в то время, когда угрожала ему великая опасность (Дан. 6:1—13), а именно опасность быть брошенным в ров со львами (Дан. 6:12). Петр, восшед–ший около шестого часа на кровлю помолиться (Деян. 10:9), когда он видел привязанное за четыре угла и спускавшееся к нему на землю как бы большое некое полотно (Деян. 10:11), приносил тогда среднюю из трех дневных молитв; между тем как о первой из них прежде его говорил Давид следующее: Утром услышишь Ты молитву мою; утром я предстану пред Тобою; с благоговением и с надеждою возведу я тогда очи мои (Пс. 5:4—5). О последней из дневных молитв он же говорит в словах: Воздеяние моих рук будет жертвой вечерней (Пс. 140:2). Но и в ночное время нам неприлично оставаться без молитвы, потому что и Давид говорит: В полночь встаю я Тебя славословить за праведные суды Твои (Пс–113:62), и Павел с Силой, как сообщается в книге Деяний (16:25), молились в Филиппах и проославляли Бога около полуночи, так что и другие узники слышали это.