Но кто–нибудь по поводу выражения: Да будет вин Твоя и на земле, как на небе, — быть может, предложит такой вопрос: Как может быть исполняема воля Божия на небе, когда тялдухи злобы (Еф. 6:12) есть, из–за которых меч Божий и на небе [кровию] упивается (Ис. 34:5)? И если мы молимся, чтобы воля Божия и на земле точно так же была исполняема, как и на небе это происходит, то не молимся ли тогда мы и о том, сами того не сознавая, чтобы враждебные нам силы пребывали и на земле, куда они приходят с неба, потому что на земле многие именно из–за того порочно и живут, что попадают под власть небесных духов злобы? Но кто небо [в тексте из Исаии (66:1)] понимает образно и разумеет под ним Христа, а под землею Церковь — ибо какой же трон может быть достойнее Отца, как не Христос, — и чему естественнее быть подножием ног Божиих, как не Церкви, тот с легкостью разрешит этот вопрос и скажет: поэтому–то и должно молиться, чтобы каждый член Церкви так же исполнял волю Отца, как исполнял ее Христос, Который пришел творить волю Своего Отца (Ин. 6:38) и совершил ее вполне (Ин. 17:4). Кто Ему (Христу) предан, тот проникнут будет единым духом с Ним и вследствие этого будет исполнять волю [Отца], так что тогда она и на земле подобным же образом будет исполняться, как и на небе, потому что преданный Господу становится, по Павлу, един дух с Ним (1 Кор. 6:17). И я полагаю, это объяснение не покажется тому неверным, кто обсудит его тщательнее. А кем оно будет отринуто, тому можно указать на то, что в заключение того Евангелия, [в котором находится обсуждаемое прошение молитвы «0тче наш», т. е. Евангелия от Матфея], Господь сказал по Воскресении Своим ученикам: Дана Мне всякая власть на небе и на земле (Мф. 28:18). «Ко власти над небожителями, — говорит Он, — получил Я власть и над жителями земли». Небожители просвещены были Сыном Божиим ранее; но в полноту времени (Еф. 1:10; Гал. 4:4), вследствие данной Сыну Божию власти, и жители земли подражать стали господствующему на небе нравственному порядку, на восстановление которого Спаситель получил полномочие. Он принимает к Себе учеников некоторым образом, следовательно, в качестве соратников, Его поддерживающих своими молитвами к Отцу о том, чтобы по силе, данной Ему, Христу, власти как над небом, так и над землею Ему дано было полномочие привести в порядок и земное подобным же образом, как покорено Ему небесное; и таким образом мог бы Он привести дело к счастливой для покорившихся Ему цели. Но кто под небом разумеет Спасителя, а под землей Церковь и утверждать будет, что небо есть Первородный всея твари (Кол. 1:15), на котором Отец покоится, как на троне, тот скажет, что человек (т. е. человеческая природа Христа), Которого Он, [первородный или единородный Сын небесного Отца], принял и ради Своего уничижения и Своего послушания, [во образе Которого] даже до смерти (Фил. 2:8) наделен был тем могуществом, тот скажет, что именно этот человек в Нем говорил по Воскресении: Дана мне всякая власть на небе и на земле (Мф–28:18), потому что в качестве человека Спаситель получил власть над небо жителями, равную власти над ними Единородного, так что человек в Спасителе эту власть разделяет с Единородным, тот человек, который теснейшим образом соединился с Его Божеством и образует с Ним только одно лицо.

А так как другое объяснение, [по которому небо не аллегорически должно быть понимаемо, а буквально], еще не разрешает сомнения, как воля Божия может исполняться на небе, когда духи злобы в странах неба состоят в борьбе с жителями земли (Еф. 6:12), то вопрос с этой точки зрения может быть разрешен и следующим образом: подобно тому как тот, кто еще на земле пребывает, имея свое отечество на небе (Флп. 3:20), себе сокровища собирает на небе (Мф. 6:20), имеет сердце на небе и носит в себе образ Небесного, [т. е. становится Христу сообразным; 1 Кор. 15:49], подобно тому как такой человек, без сомнения, не в рассуждении места на земле не относится и не принадлежит к миру низшему, а, конечно, по направлению жизни принадлежит небу и относится к лучшему, небесному миру, точно так же и духи злобы, пребывающие в странах неба, свое же отечество имеющие на земле, через преследование людей борющиеся с ними, собирающие себе сокровища на земле (Мф. 6:19) и носящие в себе образ земного (1 Кор. 15:49), который есть начало творчества Божиего, созданный на посмешище ангелам (Иов 40:14), — не небесные суть духи и по причине злых своих расположений еще не могут быть считаемы за живущих на небе. Поэтому если говорится: Да будет воля Твоя и на земле, как на небе, то тех духов злобы, которые через гордость отпали [от Бога] вместе со спадшим с неба подобно молнии (Лк. 10:18) [сатаною], не нужно причислять к небожителям.

Может быть, и наш Спаситель заповедью о том повелел молиться, чтобы воля Отца исполнялась и на земле так же, как она исполняется на небе, не за живущих в каком–либо месте земли повелел молиться, чтобы они сделались подобными находящимся в каком–либо месте неба, не хотел молитве лишь тот предмет указать, чтобы все земное, т. е. злое и земным вещам сродное, походило на доброе, имеющее свою отчизну на небе (Флп. 3:20), дабы все стало небом. Грешник есть земля, которой он всегда и останется; и возвратится он некоторым образом к своему присхождению, если не обратится (т. е. превратится в пыль, если не покается и останется в состоянии непреображенном); а кто волю Божию творит и следует спасительным духовным законам, то есть небо. Пусть по причине грехов своих оказываемся мы землей; поэтому–то и должны молиться, чтобы и на нас воля Божия относительно нашего улучшения точно так же простиралась, как она начала уже действовать в тех, которые прежде нас небом стали или оказываются небом; или положим, что мы числимся у Бога принадлежащими уже к небу, а не к земле — в таком случае молиться мы должны о том, чтобы, как на небе исполняется воля Божия, точно так же она исполнялась бы и на земле; я разумею — в злых людях, которые могли бы, так сказать, превратиться в небо, так что на земле не было бы более и земли, а все стало бы небом. Если бы по этому истолкованию воля Божия на земле точно так же была исполняма, как исполняется она на небе, то земля не осталась бы и землей, потому что, — уясняя это другим примером, — если бы воля Божия беспутным человеком была бы так же исполняема, как она исполняется воздержанным, то беспутные обратились бы в воздержанных; или если бы воля Божия, как она исполняется праведным, исполнялась и неправедным, то неправедные превратились бы в праведных. Оттого если воля Божия исполняется и на земле так же, как и на небе, то все мы станем небом; потому что, хотя плоть, которая не пользует нимало (Ин. 6:63), и сродная ей кровь Царства Божия наследовать не могут (1 Кор. 15:50), все же должно быть сказано, что оно и теми наследуется, кто свои плоть и землю, персть и кровь превратили в субстанцию небесную.

[27] Хлеб наш насущный дай нам на сей день (Мф. 6:11) или, как Лука передает: Хлеб наш насущный подавай нам на каждый день (Лк. 11:3). Так как многие держатся того мнения, будто в этих словах нам предложено молиться о хлебе телесном, то дело стбит того, чтобы в последующем показать лживость этого мнения и развить правильное учение относительно насущного хлеба.

Можно им на это возразить: каким же образом Повелевший молиться Отцу о небесном и великом мог заповедь дать молиться Отцу о земном и о пустяках, как если бы, по их пониманию, забыл Он то, чему учил, потому что ни подаваемый нам [обыкновенный] хлеб, необходимый для поддержания в нас телесной жизни, не есть хлеб небесный, ни молитва о нем не есть молитва о чем–либо великом? Следуя за Учителем, поэтому мы обстоятельно расследуем, как Он учил о хлебе.

К тем, которые пришли в Капернаум, чтобы отыскать Его, у Иоанна говорит Он так: Истинно, истинно говорю вам: Вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, а потому что ели хлеб и насытились (Ин. 6:26). Кто от благословенных Иисусом хлебов ел и насытился, тот чувствует в себе сильнейшее желание ближе узнать Сына Божия и спешит к Нему. Оттого дает Он превосходную заповедь в словах: Старайтесь не о преходящей пище, а о пище остающейся для жизни вечной, которую дает вам Сын человеческий (Ин. 6:27). А когда затем слушатели, спрашивая Христа, говорили: Что нам делать, чтобы творить дела Божий, [т. е. дела Богу угодные], то Иисус сказал им в ответ: Вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал (Ин. 6:28—29). Но послал Бог, как написано в псалме. Свое Слово и их исцелил (Пс. 106:20), т. е. больных; и те, кто верит этому Слову, те творят дела Божий, представляющие собою пищу, остающуюся для вечной жизни (Ин. 6:27). И истинный хлеб Небесный (который должен быть отличаем от манны, бывшей лишь прообразом действительного Небесного хлеба), говорит Он, дает вам Мой Отец, ибо хлеб Божий есть Тот, Который сходит с небес и дает жизнь миру (Ин.6,32—33). Но этот истинный хлеб есть тот, которым питается истинный, созданный по образу Божию человек (Кол. 3:10), т. е. главнейшая составная часть человеческого существа, созданная по образу Божию душа; питающийся этим хлебом становится подобен Творцу».

А если так, то чему приличнее быть душевной пищей, как не слову Божию? Или для разума того, кто постигает Божественную мудрость, что может быть драгоценнее ее? И что иное, как не истина, более соответствует духовной природе?

А если кто–нибудь возразит против этого и скажет, что Он (Христос] не учит ведь молитве о ежедневном хлебе, как о чем–то [от Него Самого] отличном, тот пусть выслушает, как Он и в Евангелии от Иоанна говорит об этом хлебе то как о чем–то от Него Самого отличном, то так что Он–то и есть этот самый хлеб. Как о чем–то (от Него Самого] отличном говорит Он об этом хлебе в словах: Не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес (Ин. 6:32). А к тем, кто Ему отвечал: Подавай нам такой хлеб всегда (Ин. 6:34), говорит он об этом хлебе, отожествляя его с Самим собою: Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в меня т будет жаждать никогда (Ин. 6:35). И несколько позднее: Я хлеб живой, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира (Ин. 6:51).

Так как в Писании всякая пища называется хлебом, как это ясно из написанного Моисеем: Сорок дней он хлеба не ел (т. е. и вообще никакой пищи) и воды не пил (Втор. 9:9), и так как слово, служащее пищею, разнородно и разнообразно, потому что ведь не могут быть питаемы твердыми и труднопостигаемыми божественными учениями, то поэтому–то вот Он, желая предложить более совершенным приличествующую борцам пищу, и говорит: Хлеб же, который Я дам, есть плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира (Ин. 6:51). И непосредственно вслед за тем: Если не будете есть плоти Сына человеческого и пить крови Его, то не будете иметь жизни в себе. Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день. Ибо плоть Моя истинно есть пища и кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь пребывает во Мне и Я в нем. Как послал Меня живой Отец и Я живу Отцом: так и ядущий Меня жить будет Мною (Ин. 6:53—57). Эта плоть Христова есть потому истинная пища; она соделалась плотью в качестве Слова по выраже» Ориген вместе с многими отцами Церкви отличает образ Божий от подобия: образ Божий свойствен человеческой душе по естественному ее свойству; подобие же ее Богу заключается в сверхъестественных качествах ее и достигается оправданием, в особенности же принятием в себя Небесного хлеба шло: И Слово стало плотию (Ин. 1:14). Когда мы вкушаем от нее (т. е. от Слова, ставшего плотью), тогда она и в нас обитает (Ин. 1:14). А когда она разделяема бывает, тогда исполняется слово: И мы видели славу Его (Ин. 1:14). Сей то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли; ядущий хлеб сей жить будет вовек (Ин. 6:58).

Напротив, обращаясь к несовершеннолетним и действовавшим еще человечески Коринфянам, Павел говорит: Я питал вас молоком, а не твердою пищею; ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах, потому что вы еще плотские (1 Кор. 3:2—3). И в послании к Евреям: Для вас нужно молоко, а не твердая пища. Всякий питаемый молоком не сведущ в слове правды (т. е. в высших христианских учениях), потому что он младенец. Твердая же пища свойственна совершенным, которых чувства, [главным образом судительная способность], навыком приучены к разлучению добра и зла (Евр. 5:12—14). А также изречение: Иной уверен, что можно есть все, а немощный ест овощи (Рим. 14:2) — относится, по моему мнению, ближайшим образом не к телесной пище, а к Слову Божию, питающему душу. Сильный верою и вполне совершенный может постигать все, и к нему применимо слово: Иной верит, что можно есть все: менее же сильный и несовершенный удовлетворяется простейшими и не особенно трудными учениями, и такого он (т. е. апостол) имеет в виду, говоря: А немощный ест только овощи. Но потом и что у Соломона в книге Притчей встречается, то наставляет, по моему мнению, тому же, т. е. что не постигающий в своей простоте учений труднейших и высших, но не питающий и ложных каких–либо мнений преимуществует перед тем, который хотя и рассудительнее, и проницательнее, и способнее к пониманю тех вещей, но не в состоянии уяснить себе основ мира и согласия во вселенной. Изречение Соломона читается так: Лучше зеленью быть угощаемым с любовию и благорасположенностью, нежели есть откормленного тельца у недоброжелательного (15:17). Часто оттого пиршество бедное и простое, но устроенное от чистой совести людьми, не могущими предложить нам большего, мы принимали, будучи к ним позваны в гости, с бблыпим удовольствием, чем высокие, но с познанием Бога не мирящиеся слова, в которых со лживой убедительностью предлагаемо было иное учение, нежели какое открыто Отцом Господа нашего Иисуса, виновником закона и пророков (Мф. 22:40).

Последуем поэтому наставлению нашего Спасителя и, пребывая в вере и праведной жизни, будем молить Отца о живом хлебе, который то же, что и хлеб насущный; будем молиться, чтобы не заболеть от недостатка душевной пищи или чтобы не умереть для Бога с голоду по слове Господнем (Ам. 8:11). А теперь должны мы рассмотреть значение слова emovolo (Мф. 6:11; Лк. 11:3). Прежде всего следует знать, что слово emovolo ни у греческого писателей, ни у кого не встречается, ни в языке обыденного общения оно не употребляется, а образовано, кажется, самими евангелистами. Матфей и Лука, введшие это слово, оба употребили его совершенно между собой согласно в одном и том же месте. Подобным же образом поступали при переложении с еврейского других мест [Писания] и передвочики». Потому что какой же грек когда–либо выражался так: «внушай» (Ис. 1:2) или «дай мне услышать» (Песн. 2:14) «вместо нанимай» или «слушай»? Выражение, совершенно схожее с emouolo, изреченное устами Божиими, передано Моисеем, у которого написано: Вы будете для Меня Xouol, irepiouolov (Исх. 19:5). И очевидно, что оба слова образованы от оисткх: первым (eicuyuOloO собственно обозначается хлеб, соединяющийся с нашим существом (ououx), а через последнее (яерюистю) обозначается тот народ, который становится собственностью (ouoia) Бога и образует достояние Его. Субстанции (ouoia)

Если в известное время этого вещества в них более прибавляется, чем теряется, то следует увеличение; если же прибывает его менее, то следствием того бывает уменьшение тех вещей. Многие из вещей, быть может, не получают и вовсе никакого добавления и оттого, так сказать, неудержимо стремятся к уменьшению. Те, напротив, по мнению которых существование бестелесных вещей развивается лишь после [телесных] и которым предшествуют телесные вещи, понятие о ней (т. е. субстанции) определяется так: Субстанция (ouoia) есть первая материя вещей, из которой они и произошли: материя тел, а из этой произошли тела отдельных вещей, а из этих тел — отдельные вещи; или иначе: она есть не имеющая никаких свойств первооснова; или: то, что существует прежде [реальных] вещей; или: что принимает всякие формы и изменения, само же по своему понятию неизменно; или: что допускает всякое себя изменение и преобразование. По этим [философам], субстанция по своему понятию, значит, бескачественна и бесформенна; она не имеет даже определенной величины, а служит предуготовленным местом, основой для всякого качества. Формой называют в этой связи (в связи с субстанцией) всякий род действительности вообще, к которой относятся и движения, и состояния (особенные отношения и свойства вещи, например величина и т. д.); нибудь одной из них; однако же так, что при своей пассивности форма тем не менее доступна всем воздействиям со стороны творящего, так что он может ее образовывать и изменять. В субстанции живущая и всю вселенную проникающая сила должна быть причиной, производящей всякую форму и все изменения в ней. И она (субстанция), говорят, сплошь изменчива и сплошь делима, и каждая субстанция может с каждой [другой] соединяться в одно единство.

Поскольку мы теперь из–за \\\, (насущный хлеб) и \\\, (народ—собственность) вошли в это расследование слова ouoia (субстанция) и для различения значений ouoia изложили здесь это расследование, а в предшествующем хлебе, о котором мы должны молиться, был духовный (ср. начало этой главы), то должны мы эту субстанцию мыслить родственною хлебу, [следовательно, духовною], чтобы, подобно тому как телесный хлеб при переваривании его (буквально: при разделении его в теле) переходит в субстанцию тела, точно так же и живой, с неба сшедший, духом и душою переваренный хлеб мог сообщить нечто от своей силы тому, который им питаться будет. Такого рода есть тот насущный хлеб, о котором мы молимся. И опять: подобно тому как, смотря по свойству пищи, т. е. будет ли она твердою и приличествующею борцам, или молочною и растительною, получает и различную силу питающийся ею, точно так же и питание Словом Божиим, которое раздается то в качестве молока, приличествующего детям, то в качестве овощей, свойственных слабым, то в качестве мяса, приличного борцам, — точно так же, говорим, и вкушение от Слова Божия имеет своим естественным последствием то, что каждый им питающийся по мере личного своего отношения к нему делается способным или к этому, или к тому и становится таким или таким. Впрочем, есть многое, что считается за пищу, а вредно; есть многое другое, чем порождаются болезни; и опять другое есть, что не может быть даже и перевариваемо, — все это переносимо и на различие учений, считаемых за пищу [духовную].

Насущный хлеб, следовательно, есть тот, который, духовной природе совершенно соответствуя и самой субстанции будучи сроден, доставляет душе вместе здоровье, благодушие и силу и ядущему от него сообщает нечто от собственного непреходящего бытия, потому что Слово Божие вечно (Мф. 24:35; 5:18; Мк. 13:31).