И касательно места молитвы должно знать, что на всяком месте пристойно молиться, лишь бы право молиться, потому что на каждом месте, говорит Господь, Мне приносить будете жертвы (Мал. 1:11); и: Желаю, чтобы мужи молились на всяком месте (1 Тим. 2:8). Но для того, чтобы молиться спокойно и при молитве не рассеиваться, правильнее выбирать в своем доме для молитвы место по возможности, так сказать, наиприличнейшее и на нем молиться; но при этом вместе с общей разборчивостью относительно места нужно разведывать, не было ли на нем когда–либо совершенно какого–либо злодеяния и допущено деяний, несогласных со здравым разумом, потому что по причине этих не только от нас самих, но и от места нашей молитвы глаз Божий отвращается.

Если же относительно этого пункта (т. е. относительно места молитвы) уместно еще дальнейшее раследование, то должен я нечто такое сказать, что будет несколько соблазнительно, но при более тщательной проверке, может быть, покажется важным, а именно: нужно размышлять, прилично ли и справедливо ли в общение с Богом вступать на месте не только недозволенного полового общения, но и дозволенного, которое, по слову Апостола, из снисхождения позволяется, а не повеление относительно которого дается (1 Кор. 7:6). Потому что если надлежащее прилежание к молитве обусловливается воздержанием в течение известного времени, то, быть может, это же самое, где возможно, нужно принимать в соображение и относительно места.

Но нечто привлекательное наряду с пользой молитвы имеет в себе и место ее, а именно место собрания верных. Это и естественно. Потому что в собраниях верных присутствуют как небесные силы, так и присущая им сила Господа нашего и Спасителя; кроме того, тут же присутствуют и души святых, особенно, по крайней мере по моему мнению, души святых уже отошедших; а еще вернее этого то, что присутствуют тут души святых еще живых; что касается до того, как происходит это, объяснить это нелегко. О присутствии же [в молитвенных христианских собраниях] ангелов можно заключать из следующего: Если ангел Господень ополчается вокруг боящихся Его т. е. Господа, и спасает их (Пс. 33:8) и если Иаков не только о себе, но и о всех почитателях Бога всеведущего выражает истину словами: Ангел, который избавляет меня [а так же и всех благочестивых] от всех зол (Быт. 48:16), то тем более естественно, чтобы во время правых собраний большого числа [верных] во славу Христа ангел каждого ополчался вокруг богобоязливого, находился бы подле каждого мужа, которого защита и руководство ему вверены, так что в собраниях святых присутствует двоякое общество: одно — состоящее из людей, другое — из ангелов. И когда Рафаил говорит, что он молитву уже и одного Товита (Тов. 12:12; 3:1 и др.) приводил себе на память, а потом молитву и Сарры (Тов. 3:11—25), которая позднее через брак с [младшим] Товиею сделалась того старшего Товии (т. е. Товита) невесткой, то что же нужно сказать о том, когда многие сходятся в одном духе и в одних мыслях (1 Кор. 1,10) и составляют одно тело во Христе (Рим. 12:5) ? Далее, что и сила Господа присуща обществу Его, об этом говорит Павел: В собрании вашем во имя Господа нашего Иисуса Христа обще с моим духом (1 Кор. 5:4), чем выражено, что причастниками силы Господней были не только ефесяне, но и коринфяне. И если еще телом облеченный Павел верил, что своим духом он может действовать в Коринфе, то, конечно, основательно будет принять, что точно так же и отшедшие блаженные приходят своим духом в церковные собрания и, может быть, еще скорее, нежели как спешит кто туда, состоя в теле. Поэтому–то молитвы в тех собраниях и нельзя считать за маловажные: для присутствующего на них правым образом они заключают в себе нечто чрезвычайное.

Но как сила Иисуса, дух Павла и ему подобных присоединяются к тем и с теми соединяются, которые с правыми расположениями Собираются, как ангелы Господа вокруг каждого святого ополчаются, так обращать внимание должно, чтобы греховной жизнью не предать себя ангелу сатаны, если кто святого ангела оказывается недостоин. Потому что такому, если ему подобных немного, недолго бодрствования ангелов и лишиться, которые по божественному определению служат руководителями общества и проступки такого лица доводят до общего сведения. Если же число таких лиц умножилось и сходятся они по примеру человеческих обществ и более для каких–нибудь земных занятий, то становятся они вовсе не наблюдаемыми [ни Богом, ни святыми ангелами]. Это открывается из слов Господа у Исаии: И тогда Я не пожелаю от вас ваших жертв, если вы явитесь пред лице Мое (Ис. 1:11—12); Я отвращу от вас, — говорит Он, — очи Мои; и хотя бы вы и много молились, все же Я не услышу вас (Ис. 1:15). Вместо вышеупомянутого двойного общества святых людей и блаженных ангелов тогда происходит, может быть, иное двойное стечение: нечестивых людей и злых ангелов. И святые ангелы, и благочестивые люди о таком собрании могли бы сказать: В совете суеты я не сижу и со злодеями не хочу я обращаться. Ненавижу я собрание людей злых, среди нечестивых сидеть я не хочу (Пс. 25:4—5). Отягощенные многими грехами, жители Иерусалима и всей Иудеи, полагаю я, потому–то и подпали власти врагов, что они, вознерадев о законе, оставлены были Богом, ангелами–хранителями и помощью святых людей; часто ведь и целые общества оставляемы бывают, впадают в искушения, берется у них то, что, казалось, они имеют еще (Мф. 25:29; Лк. 8:18), потому что, подобно той смоковнице (Мф. 21:19; Мк. 11:13—21), которая проклята была и потом с корня засохла, как не давшая никакого плода во время голода Иисуса, засыхают они и теряют малость и той сверхъестественной жизненной силы, какую в себе имели еще.

Эти разъяснения показались мне необходимыми здесь, при определении места молитвы и при изложении преимуществ, какие представляют собою места собрания святых, сходящихся в церковь с подобающим страхом.

[32] Теперь и о том немногое можно сказать, к какой стороне неба нужно обращенным быть при молитве. Но так как сторон неба четыре, а именно: север и юг, запад солнца и восток, то кто же не согласится, что сторона к востоку солнца ясно на то указывает, что и при молитве мы должны обращаться туда, в знак того, что души смотрят на восход истинного Света»?

Если же кто–нибудь желает приносить свои молитвы лучше при отверстых дверях дома, в какую бы сторону эти двери дома ни были бы обращены; и если кто утверждать будет, что вид неба имеет в себе нечто более привлекательное, чем вид стены, — в случае если дом к восходу солнца не имеет никакого просвета, — тому можно возразить: так как здания строятся по человеческому распоряжению с пролетами к той или другой стороне неба, а восток перед прочими сторонами неба имеет естественное преимущество, — то естественное нужно предпочитать произвольно устрояемому. Иначе на этом основании желающий на свободе молиться почему же за лучшее будет считать обращаться при молитве лучше к востоку солнца, чем к западу? Но если есть достаточные основания предпочитать восток, то почему же не должно быть наблюдаемо это и постоянно? Но об этом довольно.

[33] Считаю приличным теперь нечто сказать еще о составных частях молитвы и тем рассуждение о ней закончить.

Мне кажется, что могут быть различаемы в молитве четыре составные части: столько частей нашел я различаемыми Писанием, хотя они и предлагаются здесь рассеянно. Молитва каждого и должна состоять из тех четырех частей. Эти составные части суть следующие. В начале и во вступлении к молитве должно по силам прославлять Бога, через Христа сопрославляемого, во Святом Духе со–славимого. Затем каждый должен присоединять благодарения как общие за благодеяния, оказываемые всем людям, так и за особенные, в частности получаемые. По благодарении, полагаю я, должно изливать перед Богом покаянную скорбь о своих грехах и, во–первых, молить Его об исцелении от наклонности ко греху и освобождении от нее; во–вторых, о прощении грехов, дотоле совершенных. По исповедании грехов, полагаю я, должно, в–третьих, прошения присоединять «о предметах важных и небесных», как об особенных, так и общих, а также прошения за домашних и друзей. И ко всему этому молитву заключать прославлением Бога через Христа во Святом Духе.

Эти составные части молитвы, как уже упомянуто, Писанием предлагаются рассеянно. Прославление заключается в 103–м псалме в следующих словах: Господи, Боже мой! Как дивно велик Ты! Ты облечен славою и величием. Ты, Который светом, как ризою, одеваешься, Который небо, как покров, распростираешь. Который над ним пространства водами покрываешь, Который облака делаешь Своею колесницею, шествуешь на крыльях бури. Который Своих ангелов делаешь ветрами и Своих служителей — огнем, Который землю поставил на твердых основах, так что она не поколеблется во всю вечность. Ты покрыл ее бездною, как одеянием. На горах стоят воды. От Твоего прощения бегут они, гласа грома Твоего ужасаются (Пс. 103:1—7). Но и в большей части этого псалма содержится прославление Отца. Этих прославлений каждый и сам может собрать более и увидеть, как составная часть молитвы, прославление, рассеяна во многих местах [Писания]. Примером благодарения может служить восклицание Давида во второй книге Царств после обетовании (2 Цар. 7:8— 17), данных ему через Нафана, когда царь этот, объятый изумлением перед доказательствами милости к нему Божией, выразил свою благодарность за то в следующих словах: Кто я. Господи, мой Господи, и что такое дом мой, что Ты меня в такой степени возлюбил? И я был слишком мал пред Тобой, Господи мой! О доме раба твоего и в далеком будущем Ты говорил. Это уже по–человечески, Господи, мой Господи! Что еще может сказать тебе Давид (т. е. как мог бы я благодарность свою в словах выразить)? Ты знаешь ведь раба твоего, о Господи! Ради раба Твоего Ты сделал это, и по сердцу Твоему делаешь Ты все это великое; чтобы открыть это рабу Твоему, дабы он превозносил Тебя, Господи, мой Господи (2 Цар. 7:18 22). Пример исповедания грехов:

От всех моих беззаконий избавь меня (Пс. 38:9). И в другом месте: Смердят, гноятся раны мои от беззакония моего. Я согбен и совсем поник, весь день сетуя хожу (Пс. 37:6—7). Пример прошений в 27–м псалме: Не погуби меня вместе с нечестивыми и вместе со злодеями не изгладь меня (Пс. 27:3) — и т. п. Справедливо, наконец, чтобы начатая прославлением молитва прославлением же и оканчивалась бы и заключалась, а именно возвеличиванием и прославлением Отца Вселенной через Иисуса Христа во Святом Духе, Которому слава во веки.

Увещание к мученичеству

(1) От молока отвыкшие, от матерней груди отнятые! Печали на печаль ожидай; ожидай надежды на надежду. Только еще короткое время; только малое время еще — из–за издевательства уст, из–за чуждого языка (Ис. 28:9—11). А так как вы, богоугоднейший Амвросий и богобоязливейший Протоктет, уже мыслите не по–плотски и не дети во Христе, но достигли духовного вашего возраста и более не нуждаетесь в молоке, а в пище твердой (Евр. 5:12—15); так как вы, по Исаие, от молока отвыкли и от матерней груди отняты (Ис. 28:9), то слушайте, как от матернего молока отвыкшим и как бы борцам не простая печаль предвозвещается, а печаль на печаль (Ис. 28:10). И кто этой печали на печаль от себя не отстраняет, а в качестве благородного бойца ожидает ее, тот ожидает вместе с тем и надежды на надежду, участником которой он становится после перенесенной из–за этой надежды короткой печали, потому что именно это означают слова: Только еще короткое время; только малое время еще (Ис. 28:10).

[2] Пусть чуждые [нехристиане] презирают нас и унижают, называют нас бездельниками и безумцами; мы желаем помнить слово Священного Писания, что надежда на надежду, даруемая нам через короткое время, даруется ради уничижения [нас] устами, языком чуждым (язычниками). И кто же не будет ожидать печали на печаль, чтобы после этого тотчас ожидать и надежды на надежду, если он вместе с Павлом подумает о том, что нынешние времена страдания, которыми мы как бы покупаем себе блаженство, — что эти страдания не могут быть и сравниваемы с той славой, которая должна открыться в нас (Рим. 8:18); и особенно, когда наше кратковременное легкое страдание, — которое для лиц стоящих около и не беспокоимых легко и может быть названо легким, — тем большую и тем преизобильнейшую доставляет нам вечную полноту славы (2 Кор. 4:17), чем безмернее оно. Но мы должны в то время, когда нашу душу преследуют и как бы раздавить стараются, духовное наше око от страданий отвращать и взирать им не на настоящие страдания, а на то, что законосообразно подвизающимися во Христе (2 Тим. 2:5) за их твердость в страданиях сохраняется благодатью Божиею, которая осыпает благодеяниями и вознаграждает больше, чем стоят труды борца, а именно вознаграждает так, как подобает Богу, расточающему дары не мелочные, а великие и удвояющему и утрояющему Свои милости тем, кто со своим земным сосудом (т. е. телом, ср. 2 Кор. 4:7) как можно пренебрежительнее обращались и, таким образом, показали, что они всей душой Бога любят (Мф. 22:37).