278. «Ибо никто не знает Отца, кроме Сына и того, кому Сын открыл Его». Поскольку Он Слово, Он Вестник великого совета, которым Он был рождён; владычество [было возложено] на плечи Его; Он стал царём, потому что претерпел крест.

В Откровении сказано, что верное и истинное Слово восседает на коне, чтобы указать, я думаю, на чистоту голоса, которым Слово оглашает достигающую нас истину.

279. Неуместно показывать, что именно для того, чтобы обозначить голос, используется термин конь во многих отрывках Писания, где изложено то, что хорошо для нас, если мы слушаем божественные учения. Мы ограничимся одним, двумя примерами: «Ненадёжен конь для спасения» и «Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа хвалимся».

в) Толкование «Излилось из сердца моего слово благое»

280. Что касается слов: «Излилось из сердца моего слово благое; я говорю: дела мои для царя», написанных в Псалме 44 и постоянно приводимых многими, словно они ухватывают их смысл, то мы не должны оставлять их без исследования.

281. Допустим, что их говорит Отец. Каким же образом тогда Его сердце, [если речь идёт о том, что] из него изливалась благая весть, сообразовать с природой этого сердца? Ибо если, как то предполагают эти люди, термин «слово» не нуждается в объяснении, то термин «сердце» определённо ещё менее нуждается в этом, что было бы совсем абсурдно, ибо они представляли себе, что сердце является частью Бога, так же как оно является [частью] нашего тела.

282. Но нужно напомнить им, что подобно тому как говоря о руке, плече или о пальце Божием, мы не привязываем нашу мысль к буквальному выражению, но пытаемся понимать её здраво и богодостойно, так же нужно толковать и «сердце Божие», – как силу Его ума и Его власть управлять вселенной и Своим Словом как вестником того, чем преисполнено это сердце [222].

283. Но какой же вестник возвещает волю Отца творениям, достойным этого, пребывая рядом с ними, кроме как Спаситель?

Несомненно не без причины Он использует глагол «изливать». На самом–то деле Он мог употребить тысячи других вместо «изливать»: «сердце моё произвело благое слово», «сердце моё произнесло благое слово»… Но как излитие подобно выходу на открытый воздух скрытого дыхания – изливающий его, дышит им – так же, возможно, и Отец, не утаивая в Себе истину, которую Он созерцает, изливает её и образует её отпечаток в Своём Слове, называемом по этой причине «образом Бога невидимого».

Мы сказали это, чтобы присоединиться к обычному [223] толкованию и получить [фразу], произносимую Отцом: «Излилось из сердца моего слово благое».

XXXIX. 284. Но не нужно полностью уступать им, словно общепризнанно, что эти слова произнесены Богом. Ибо разве не могло быть пророка, исполненного Духа, который, произнося благое слово пророчества о Христе и будучи неспособным удержать его, сказал бы: «Излилось из сердца моего слово благое; я говорю: дела мои для царя, язык мой – трость скорописца. Ты прекраснее сынов человеческих». Затем он говорит Самому Христу: «благодать излилась на губы твои».

285. И действительно, если эти слова исходили от Отца, то как, сказав: «Благодать излилась на губы твои», мог бы Он добавить: «Вот почему Бог благословил тебя на веки» и, немногим дальше: «Посему Бог, Бог твой, помазал тебя елеем радости более соучастников твоих»?

286. Однако, держась за то, что этот псалом был произнесён Отцом, кто–то приведёт в качестве возражения [стих]: «Слушай, дщерь моя, смотри и приклони ухо твоё, забудь народ твой и дом отца твоего»: ибо пророк не скажет Церкви: «Слушай, дщерь моя».

287. Но не трудно показать, опираясь на другие псалмы, что часто действующие лица меняются: поэтому возможно, чтобы именно Отец говорит в этом [псалме], начинающимся: «Слушай, дщерь моя».