Он рожден, тленен, и нет в нем ничего от Бога! Однако они еще и нанимаются на службу к людям:

Адметово жилище! Здесь изведал я Батрацкой шпци сладость, богом будучи.

И пастухами они бывают:

Придя в сей края, я здесь, как странник, пас стада И дом сей спас [146].

Стало быть, Адмет выше бога. О, мудрый прорицатель, зрящий грядущее других людей, как же ты не предвидел убийства твоего возлюбленного и даже убил друга собственной рукой [147].

Надеялся и я, что никогда не лгут Божественные Фебовы уста, Провидческим движимые наитием.

Сам Эсхил поносит Аполлона как лживого прорицателя:

Так пел он сам, на пире сам присутствовал. Сам так предрек, и сам же он убийцей стал Мне сына моего [148].

22. Однако все это, может бьггь, лишь причуды поэтов, а для богов существует некий естественнонаучный смысл, вроде того, о котором говорит Эмпедокл:

Зевс — сиянье, Гера — исток жизнетворный, Нестис источник земной питает слезами своими, Также и Аидоней [149].

Но даже если Зевс — это огонь, Гера — земля, Аидоней — воздух и Нестис — вода, все это лишь стихии: огонь, вода и воздух, но никто из них — ни Бог, ни Зевс, ни Гера, ни Аидоней [150]. Ведь они произошли и состоят из вещества, разделенного Богом:

Огнь, и вода, и земля, и воздуха легкие выси, С ними же купно — приязнь…[151]

Разве можно назвать богами то, что не может сохраняться без действия приязни, будучи в противном случае перемешанным враждой? По Эмпедоклу приязнь главенствует, а совокупности подначальны тому, что более важно. Таким образом, если мы будем рассматривать подначальное и начальствующее как единую и тождественную силу, мы незаметно для себя сочтем тленное, текучее, изменяющееся вещество равночестным не возникшему, вечному и всегда неизменному Богу. Согласно учению стоиков, Зевс есть жгучая сущность, Гера (*Нра) — воздух (ат|р), что можно увидеть, повторив это имя несколько раз подряд, а Посейдон — питие [152]. Все прочие объясняют это по–разному: одни говорят, что Зевс — двуприродный воздух, сочетающий в себе женское и мужское, другие — что он есть пора, обращающая год к теплому времени, и по этой причине единственный избежал Крона.

Кто же поверит, что тела, чье вещественное разнообразие преходяще — суть боги? А тем, кто утверждает, что Крон есть время, а Рея — земля, зачавшая и родившая от него, почему и считается она матерью богов, он же рождает, а затем пожирает свои порождения, а отсечение его срамных частей обозначает соитие мужского и женского начал, отделяющее и вбрасывающее семя в утробу и порождающее человека, обладающего вожделением, которое есть Афродита; безумие же Крона есть смена времени года, разрушающая как одушевленное, так и неодушевленное, а оковы и Тартар обозначают год, по своим временам иссякающий, — на все это мы приведем свои возражения. Если Крон есть время, то оно течет, а если он — пора года, то наступает и проходит, если же он есть тьма, холод или жидкость — ничто из этого не пребывает вечно, Божество же бессмертно, недвижимо и неизменно. Итак, ни Крон, ни его идол не являются богами. Теперь о Зевсе: если он — воздух, произошедший от Крона, произведшего мужское начало — Зевса и женское — Геру (поэтому она одновременно и сестра, и жена), тогда он подвержен изменению, а если время года — то наступает и проходит [153]. Божество же не изменяется и не превращается.