Эти дары благодаренія и мы посильно воздали тебе, любезная и священная глава, за многіе доблестные подвиги (твои). Пора, затемъ, обратить речь къ другому подвижнику, — общнику твоей доблести, тарсянину, отошедшему ко Христу, правда, различнымъ (отъ тебя) способомъ мученичества, но съ одинаковою целію благочестія.

Павелъ божественный, велегласная труба Евангелія, сначала жестокій ненавистникъ христіанъ, а впоследствіи — сильнейшій защитникъ Церкви; позднее (другихъ) апостоловъ онъ былъ возрожденъ благодатію и по времени занималъ второе место среди учениковъ Христа, по достоинству же добродетели былъ равенъ (имъ), — чтобы не сказать более и не постыдить седины двенадцати, — горячій ревнитель Моисея, какъ едва ли кто другой, ограда закона, оплотъ ветхаго завета крепкій и незыблемый. И пока онъ не изменилъ образа мыслей, великою опасностью былъ для провозвестниковъ Христа, и всюду приводилъ въ смятеніе и въ бегство нашихъ; — по истине, согласно предреченію Іакова, Веніаминъ хищный волкъ (Быт. 49:27), терзающій лучшихъ (людей) новаго завета и разсеявающій стада.

После того, какъ онъ совершилъ (известное) деяніе противъ св. Стефана, и еще имея руки, обагренныя кровью, поспешно шелъ по дороге къ Дамаску, желая присовокупить къ гоненію гоненіе, къ убійствамъ убійства, и съ корнемъ истребить христіанство, только что пустившее первый цветущій ростокъ, — ведалъ хорошо Богъ нашъ, что совершилъ, — что сильный врагъ можетъ быть и другомъ мужественнымъ: и осіявъ его внезапно светомъ, приводитъ въ содроганіе и повергаетъ въ смиреніе, пріостановивъ, съ одной стороны, шествіе страхомъ, и съ другой — поразивъ мракомъ глаза (его), пылавшія огнемъ и гневомъ. Наказуетъ же его не молчаливо, но къ делу присоединилъ и слово, сказавъ ему написанное (въ Деяніяхъ): Савлъ, Савлъ, что ты гонишь Меня? трудно тебе идти противъ рожна (Деян. 9:4–5), не потому, чтобы Самъ нуждался въ разговоре (ибо нужны ли слова, когда достаточны дела?), но чтобы дать поводъ (Савлу) спросить и узнать, что Христосъ, Котораго считали умершимъ и лежащимъ въ земле, живъ и является съ небесъ. Но ничего нетъ лучше, какъ предложить самыя слова, повествующія намъ объ уловленіи еврейскаго волка.

Савлъ же, еще дыша угрозами и убійствомъ (Деян. 9:1 и след.)… Изображаетъ мне эта речь мужа, терзаемаго яростью отъ предшествующаго оскверненія убійствомъ, еще тяжко дышущаго после метанія камней, съ налитымъ кровью и дикимъ взглядомъ, какъ естественно убійце, сохраняющему древле данныя черты въ пророчестве патріарха. Ведь этотъ последній, когда былъ близокъ къ смерти, обставивъ со всехъ сторонъ около кровати детей (своихъ), пророчествовалъ Духомъ. Такъ напримеръ, благословляя Іуду, хотя разговаривалъ съ нимъ, но таинственно прославлялъ (имевшаго произойти) отъ него Христа. Всемъ по порядку произнесши предсказанія касательно последующихъ судебъ, дошелъ наконецъ до Веніамина, какъ младшаго по возрасту; и, конечно, къ сыну обращалъ речь, въ действительности же предуказывалъ на Павла, происходящаго, какъ известно, изъ его колена. Веніаминъ волкъ, хищникъ, рано ястъ и на вечеръ даетъ пищу (Быт. 49:27). Изследуемъ, что значитъ сказанное. Не то ли это, что сначала съевши (т. е. подвергши преследованію, убійству, пролитію крови, — разсеявъ церковь, какъ стадо), напоследокъ онъ сделался питателемъ и пастыремъ добрымъ, сложивъ съ себя гонителя и облекшись въ апостола, всемъ какъ пищу раздавая законъ и устроивъ для насъ сію священную трапезу. Вотъ какова сила Господня, что она обезоруживаетъ отъ ярости и нечестивыхъ замысловъ мятежниковъ, искусно приводить (къ своей цели) и смягчаетъ, делаетъ кроткими овцами вместо зверей кусающихъ.

При этомъ, что (еще) говоритъ Писаніе? Пришелъ къ первосвященнику, и выпросилъ у него письма въ Дамаскъ къ синагогамъ (Деян. 9:1–2), чтобы отвести христіанъ въ Іерусалимъ. О, какое несогласіе и различіе писемъ, коихъ тогда просилъ Павелъ, отъ техъ, которыя впоследствіи написалъ онъ, возвещая Христа! Одни связывали христіанъ, другія налагали многія цепи за Христа на (самого) гонителя, и притомъ (цепи) — тяжелыя и трудноносимыя. Тамъ было написано: Павелъ, еврей, защитникъ закона, врагъ креста, противникъ Евангелія; въ позднейшихъ–же посланіяхъ: Павелъ, рабъ Іисуса Христа (Рим. 1:1), — какого? внемли: Распятаго. О, чудо! то, что недавно было поношеніемъ, теперь стало похвалою: унижаемое воспоминается теперь, какъ слава: ибо ни одинъ тщеславный и гордый царь не величался такъ славою (своей) власти, какъ Павелъ — крестомъ и гвоздями, подписываясь всюду узникомъ (Флм. 9) и больше красуясь железомъ, чемъ девицы — золотымъ украшеніемъ.

И внезапно осіялъ его светъ съ неба (Деян. 9:3). Почему (Христосъ) не является ему въ виде человека, какъ Стефану съ неба, но въ виде огня или света? Потому, что Стефану, — такъ какъ онъ былъ совершенъ и зналъ тайну вочеловеченія, и следовательно нисколько не потерпелъ бы вреда вследствіе несовершенства, свойственнаго намъ, — какъ и следовало, Онъ явилъ Себя въ томъ виде, въ какомъ и на небо возшелъ. Павлу же, какъ такому, который не допускалъ называть Іисуса Богомъ, оттого что Онъ въ теле пребывалъ среди насъ, — не является человекомъ, дабы не утвердить въ неверующемъ преткновенія, но лучше — въ виде молніи и огня, чтобы отвлечь его отъ закона и Моисея. Это потому, что и тамь тотъ же самый Богъ, являясь Моисею, въ огне глаголалъ; и при дарованіи закона на Синае, огнемъ облиставши еврея (Моисея), вручалъ ему скрижали. Осіяваетъ, потому, и его (Павла), дабы обративъ вниманіе на сходство бывшаго тогда и теперь и какъ бы отъ забытья какого пробудившись, позналъ онъ богоявленія, отъ единой силы происходящія. Посылаетъ же сіяніе съ неба, чтобы Павелъ не называлъ уже, — обращаясь мыслію къ Виѳлеему и Галилее, — Христа сыномъ Давида и человекомъ и всеми прочими именами, относящимися къ домостроительству; но чтобы ясно позналъ, что Богъ, сущій въ вышнихъ, снисшелъ къ намъ, откуда и теперь является.

Затемъ присоединяетъ ясно: Я Іисусъ (Деян. 9:5), — имя снисхожденія, — дабы утвердить веру въ воплощеніе, которою соблазнялись іудеи. — Я — Тотъ, Котораго вы заушали, Котораго бичевали, Котораго влачили и водили сначала къ Каіафе, потомъ — къ Пилату, Котораго обзывали постоянно сыномъ плотника, Котораго считали въ числе мертвыхъ, много насмехаясь надъ проповедниками воскресенія. Это — Я, Который говорю теперь, но не являюсь: присутствую, но не видимъ; просвещаю душу, наводя слепоту на глаза. Итакъ, поверь, что и Стеѳану Я являлся, когда онъ, говоря это къ вамъ, не находилъ доверія. — Трудно тебе идти противъ рожна (Деян. 9:5). Рожномъ называетъ гвозди креста; ибо какъ набрасывающійся на заостренное железо, не ему вредитъ (можно ли это твердому?), но себя самого ранитъ; такъ и противоборствующій Богу навлекаетъ на себя добровольную погибель. Вразумисъ, впрочемъ, и потерявъ зреніе отъ чудеснаго сіянія, теперь особенно подумай, что для того Я и теломъ облекся и сделался человекомъ, чтобы все не ослепли, приходя въ общеніе съ Божествомъ безъ прикровенія (телесностію).

Вотъ что было, — и ведомый за руку Павелъ являлъ собою зрелище жалкое, или скорее — пріятное и достойное радости. Связанъ волкъ, образумленъ хищникъ, укрощенъ дикарь, тихо пошелъ бежавшій, уходилъ ученикомъ мучитель учениковъ; отводился пить кровь Другаго кровію Стефана обагрившій руки. Въ теченіи трехъ дней пребывалъ онъ въ слепоте, — и совершенно естественно: ибо согрешившій противъ Троицы по справедливости и присужденъ былъ къ наказанію равночисленному.

Такъ божественный сей (Павелъ) тайноводимъ былъ къ благочестію. И когда онъ пріобщился истины и опытомъ позналъ, что Христосъ живетъ, существуетъ и царствуетъ надъ всемъ, а не погубленъ смертію, не украденъ учениками; то тотчасъ перешедши отъ закона къ Евангелію, всемъ сталъ возвещать Богомъ Христа, Котораго вчера и недавно поносилъ злословіями, — и сталъ (теперь) такимъ же поборникомъ, какимъ (прежде) былъ врагомъ, — сильнымъ въ томъ и другомъ случае. Вдругъ и неожиданно вошедши въ синагоги Дамаска, началъ излагать передъ собраніемъ слова закона и пророковъ, не законъ утверждая, но находя въ немъ указанія на Христа, и сопоставляя речи учениковъ съ совершающимися событіями, и закономъ изгоняя законъ. Такъ и самъ онъ говоритъ о себе въ посланіи къ Римлянамъ: закономъ я умеръ для закона [17], т. е. бывъ руководимъ писаніями Моисеевыми, позналъ я благочестіе Евангелія. — Ужасъ объялъ Дамаскъ и все какъ Божіе чудо разглашали другъ другу: идите, посмотрите тарсянина еврея, (прежняго) горячаго ученика отеческаго закона, а теперешняго ревностнаго защитника Іисуса, Богомъ Его объявляющаго и доказывающаго изъ нашихъ Писаній, что Онъ есть обетованный Спаситель. Явилось даже опасеніе, чтобы онъ не обратилъ весь городъ и не увлекъ весь народъ за собою и не отклонилъ бы отъ закона: ибо ведь онъ (Павелъ) — и сведущъ въ Писаніи, и умомъ остеръ, и въ слове метокъ, и въ обращеніи находчивъ, и пріобрелъ большое доверіе; посему, въ точности зная наше, онъ, казалось, не по неведенію заблуждался, но изследованіемъ и разсужденіемъ обрелъ истину. Въ такое недоуменіе ввергла великій, многолюдный городъ первая проповедь мужественнаго обращенца. И въ то время Дамаскъ былъ более смущенъ, чемъ прежде христіане въ Іерусалиме, когда Павелъ побивалъ камнями Стефана; ибо какъ лучшіе изъ борцовъ куда перейдутъ, туда переносятъ съ собой и победу, такъ и божественный (сей) мужъ делалъ техъ вполне великими, на чью сторону склонялся.

Такимъ–то образомъ, возвестивъ Евангеліе въ Финикіи, и первыя семена апостольства положивъ тамъ, где и самъ просвещенъ былъ знаніемъ, онъ пришелъ въ Іерусалимъ, будучи страннымъ и вместе прекраснымъ зрелищемъ для тамошнихъ жителей. Те, которые ранее послали его, не зная о случившемся въ промежутокъ этого времени, при первомъ свиданіи съ удовольствіемъ смотрели (на него) и спрашивали добычи, надеясь увидеть множество узниковъ–христіанъ, и ища исполненія многихъ обещаній. Но когда, съ теченіемъ разговора, они нашли Савла Павломъ, переменившимъ вместе съ именемъ и образъ мысли, рабомъ Христа и ученикомъ более пылкимъ, чемъ другіе апостолы: то сначала сочли его речи за шутку и насмешку. Но когда, хорошенько обдумавши, нашли, что образъ мыслей его соответствуетъ его словамъ, то только о томъ и думали, какъ бы погубить юношу; такъ какъ нельзя было еврейской религіи существовать и успешно действовать, пока живетъ и проповедуетъ Павелъ. И это ясно показало все последующее время.

Когда еще многіе, хотя и были христіанами, недостаточно чисто жили по Евангелію, но двоедушествовали и иногда даже употребляли обрезаніе, дабы отчасти делая угодное евреямъ, смягчить ихъ гневъ: онъ одинъ съ непреклоннымъ убежденіемъ училъ не допускать никакой уступчивости, и вслухъ всехъ громко провозглашалъ свое слово, и дошелъ до такой свободы мысли, что однажды, когда Галаты, по собственному легкомыслію и небрежности учителей, снова стали переходить къ жизни подзаконной, — онъ, пиша къ нимъ дивное посланіе (которымъ научалъ ихъ въ обновленіи жизни по Христу вести себя благочестиво и богоугодно, не держась уже письменъ, начертанныхъ на каменныхъ скрижаляхъ), коснулся въ своей речи самого главы апостоловъ, и, решительно противоставъ Петру, упрекалъ его за то, что онъ искажаетъ новый образъ жизни привнесеніемъ старыхъ и отжившихъ установленій: и даже не устыдился ни седины старца, ни старейшинства въ апостольстве, когда виделъ, что истина подвергается опасности; но какъ противъ Галатовъ онъ сильно возсталъ, такъ и Петра сильно поразилъ, растворивъ впрочемъ, какъ и следовало, дерзновеніе благопристойностію. Такъ и везде онъ училъ и убеждалъ. Если же где, встретившисъ съ злыми нравами и претерпевалъ онъ какую–нибудь беду — заключеніе ли въ темницу, полученіе ли ранъ, побіеніе ли камнями, то не ослабевалъ въ усердіи изъ–за приключившагося несчастія, но немного спустя опять приближался къ врагамъ, и опровергая ихъ речи и изобретая способы (для исполненія своихъ) предпріятій, весьма искусно при этомъ приспособляясь къ встречающимся потребностямъ, всегда уходилъ, убедивши или всехъ, или многихъ. Неоднократно найденный съ неисцельными ранами (Деян. 16:22 и след.) и брошенный въ предместіяхъ того города, который тайноводствовалъ онъ къ благочестію, считавшійся уже умершимъ отъ множества злоключеній, — на следующій день достигнувъ площади и протянувъ правую руку, опять училъ онъ техъ, кои почти довели его до смерти. Такъ, нисколько не заботился онъ о теле; но взирая на цель высшаго призванія, отважно боролся, переходя изъ страны въ страну, изъ города въ городъ, подвизаясь въ трудахъ на суше, противостоя опасностямъ на море, витійствуя вразумительно передъ мятущимся народомъ, защищаясь передъ гневными судьями; евреевъ приводя къ познанію Христа при помощи чтимыхъ у нихъ Писаній, эллиновъ склоняя внешними доводами и неписанными законами природы, христіанъ укрепляя, прозелитовъ назидая и питая приличными наставленіями, какъ садовники (питаютъ) отсадки растеній — соответственнымъ и умереннымъ поливаніемъ воды. А что особенно обнаруживаетъ его силу въ речахъ, мы (сейчасъ) узнаемъ.

Аѳины — передній городъ Ахаіи, очагъ наукъ, какъ прежде называли его люди знаменитые, место занятій мужей мудрыхъ и преданныхъ науке. Итакъ, Павелъ, прошедши весь Иллирикъ и всюду разсеявая искры веры, которыя Духъ Святый принявъ воспламенялъ и сохранялъ неугасимыми (Деян. 17:16 и след.), пришелъ по нужде путешествія [18] и къ мудрымъ Аѳинянамъ. Многотруднымъ было деломъ, чтобы скинотворецъ публично проповедывалъ ученіе о Боге темъ, которые имели притязаніе быть владыками всехъ людей по образованности. Но возвышаемый величіемъ природы и богатствомъ дарованія свыше, онъ избралъ не одинъ изъ крытыхъ домовъ [19] и не въ какой–либо мастерской присевши (какъ обыкновенно вели разсужденія съ своими учениками даже первые изъ ихъ философовъ), повелъ онъ свою беседу; но вошедши въ Ареопагъ (где былъ советъ жестокій и страшный, произносившій уголовныя решенія), и нашедши тутъ великое множество собравшихся, вставъ началъ проповедывать по примеру привычныхъ ораторовъ, ежедневно состязавшихся у нихъ. Взявъ за начало надпись, начертанную на одномъ жертвеннике, и отсюда удачно возвестивъ имъ неведомаго Бога, и закончивъ всю речь, онъ, хотя и чуждый внешней мудрости, настолько мало погрешилъ въ чемъ–нибудъ относительно доводовъ, что самого главу членовъ Ареопага, Діонисія, а вместе и жену его, убедивъ, обратилъ и сделалъ рабомъ Христа, на основаніи одного жертвенника и краткой надписи отклонивши отъ многихъ жертвенниковъ.

Отошедши победителемъ оттуда, где враждебный демонъ Эллиновъ особенно былъ силенъ, и перешедши отсюда въ соседній городъ Коринѳъ, бывшій столицею Ахаіи, и возвестивъ въ синагогахъ спасительное ученіе, онъ ушелъ, привлекши прозелита — не одного изъ толпы и изъ заурядныхъ (людей), но самого начальника синагоги со всемъ многочисленнымъ домомъ (Деян. 18:8). Победивъ законъ (начиная) съ главы и возвеличивъ крестъ, какъ высокій трофей, онъ оставилъ такимъ образомъ и этотъ городъ, подчинивъ его Христу. Съ теченіемъ же времени и съ распространеніемъ слова благочестія, онъ сталъ какъ бы какимъ полководцемъ, — пріобретая Царю ежедневно города, села, деревни и пресекая силу прежде владычествовавшаго тиранна.

Такъ, изъ Коринѳа перешелъ онъ въ Писидійскую страну, затемъ побывавъ въ Ликаоніи и Фригійскихъ городахъ и отсюда посетивъ Азію и потомъ — Македонію, — онъ былъ общимъ учителемъ вселенной, при личномъ свиданіи благодетельствуя устною речью, отсутствующихъ же привлекая черезъ посланія. У него одного ни постоянно шествующія стопы не утомлялись, ни языкъ не уставалъ, безпрестанно излагая тайны Евангелія и врагамъ и друзьямъ. Таковъ онъ былъ въ отношеніи къ учительству. А какимъ онъ былъ человекомъ въ другомъ любомудріи жизни? Всегда и постоянно съ усердіемъ занимаясь проповедью и служа Евангелію, онъ ни отъ кого не бралъ въ даръ даже и хлеба; но днемъ имелъ борьбу съ безчисленными врагами, ночью же — ножъ, кожи и занятіе своимъ ремесломъ, чтобы этимъ добыть себе пропитаніе, и для всехъ явиться апостоломъ необременительнымъ, проповедникомъ безмезднымъ, отказывающимся даже отъ хлеба угощающихъ.