Это слово послушаемъ, о іереи, — которые не только часть получаете отъ алтарей, но и богатеете отъ нихъ, и роскошествуете, и делаете священный избытокъ собственнымъ стяжаніемъ, грубо распоряжаясь послушными Христа ради, какъ рабами. Священство не есть властвованіе, а скорее — рабство для того, кто понимаетъ его; это — не санъ начальническаго самоволія, а служеніе богобоязненному домостроительству. Ужели не имелъ власти дивный Павелъ вкушать и пить отъ священныхъ приношеній (1 Кор. 9:4), и хоть малое вознагражденіе брать за безчисленные труды — для поддержанія постоянно подвергавшагося побоямъ тела? Но онъ не воспользовался этой властью, дабы, ничего не получивъ на земле, все сберечь для неба. Вследствіе этого, еще будучи облеченъ тленною плотью, онъ удостоенъ былъ почестей сверхчеловеческихъ. Чтобы созерцать залогъ будущихъ благъ и тамошнихъ почестей, онъ восхищается до третьяго неба, видитъ явленія, превосходящія здешній уделъ, слышитъ неизреченные глаголы, какъ самъ говоритъ (2 Кор. 12:2 и след.), хотя по необходимости — и со сдержанностью, избегая всюду хвалиться и величаться собственными преимуществами. Чтобы обуздать высокомеріе гордящихся малыми дарованіями, онъ по необходимости открываетъ некоторыя изъ своихъ, и притомъ отнесши ихъ къ другому лицу и далеко отклонивши всякое подозреніе относительно себя.

Ведь вотъ Илія Ѳесвитянинъ за то, что въ виде огненной колесницы [20] подъятъ былъ на высоту, всюду прославляется и служитъ предметомъ большаго удивленія для живущихъ на земле людей: но далеко ли онъ достигъ, — этого не разъяснило никакое слово. Быть можетъ и немного отъ земли поднятый возносившею его силою, онъ былъ отданъ въ то место, которое получилъ для своего обитанія. Павлово же преселеніе было более блистательно и славно, такъ какъ прибавлена и мера, на сколько онъ былъ вознесенъ: ибо если вообще известны семь небесъ, то онъ достигъ безъ малаго половины. И пусть, наконецъ, отложатъ гордость евреи, много хвалящіеся Моисеемъ за то, что онъ одинъ достигъ вершины Синая и находился среди мрака и облаковъ. А Павелъ мой вместо горы возшелъ на небо, и вместо тучи досягнулъ дальше воздуха, находящагося надъ облаками. И это вполне естественно: ведь человеку по Христу надлежало настолько победить Моисея, насколько Евангеліе превосходитъ законъ.

А о богоявленіяхъ и богоглаголаніяхъ, и какъ отъ узъ онъ освобождался и въ уныніи, воодушевлялся, при чемъ Богъ давалъ ему откровенія и во сне и на яву, — нужно ли и говорить, когда онъ самъ не скрылъ этой своей благодати, но всемъ вообще ясно открылъ, сказавъ: вы ищете доказательства на то, Христосъ ли говоритъ во мне (2 Кор. 13:3)… Ибо тогда какъ другіе — изъ пророковъ–ли, или изъ апостоловъ — имели действія [21] свыше въ определенные сроки и временно, — и иногда имъ соприсутствовало Божество, а иногда — и нетъ: божественный сей (Павелъ), разъ ставъ избраннымъ храмомъ Бога, назначеннымъ для обитанія Его, всегда имелъ Христа и руководителемъ (своихъ) намереній, и учителемъ въ речахъ, и пособникомъ въ делахъ. И Іоаннъ Зеведеевъ казался великимъ, потому что, пользуясь большимъ передъ другими учениками дерзновеніемъ предъ Господомъ, возлежалъ на персяхъ Его (Іоан. 13:23), и за то въ особенности славится у всехъ. Сей же (Павелъ) не по справедливости ли долженъ бы (по–видимому) считаться даже выше человека, когда онъ не телеснаго Іисуса [22], но чуждое плоти Слово ежедневно носилъ въ себе, представивъ себя Создателю сосудомъ благопотребнымъ и чистымъ? Много разнообразнаго можно было бы сказать, что сей божественный, научая весь міръ, и говорилъ и делалъ — на земле и море, въ судилищахъ, на площадяхъ, среди народа, въ собраніяхъ, въ дворцахъ царскихъ: но я добровольно опускаю это за многочисленностью: ибо я предположилъ не описаніе подвиговъ его составить, такъ чтобы ничего не пропустить, но похвалу воздать, и притомъ — насколько достаетъ моихъ силъ. Объ одномъ только последнемъ (подвиге) упомянувъ, я окончу речь.

После того, какъ исходилъ онъ всю вселенную и, поставивъ слово на свещнике, возжегъ великій огонь евангельскаго знанія, — достигъ онъ Рима, какъ царствующаго града, дабы, научивъ и убедивъ владычествующихъ надъ всеми людьми и соделавъ ихъ учениками, онъ могъ бы съ темъ большею силою действовать своею проповедью на другихъ людей. Нашедши же и Петра здесь, делателя столь же усерднаго, и соединившись въ некую священную и боговдохновенную чету, училъ онъ подзаконныхъ въ синагогахъ, а язычниковъ присоединялъ на площадяхъ: и разнообразнымъ былъ онъ учителемъ благъ, раскрывая познаніе Бога чистое и неложное, давая въ законъ точныя правила нравственной добродетели, изгоняя далеко отъ людей пляски и пьянство и всякое вообще необузданное сладострастіе, которому чрезмерно подверженъ былъ и народъ весь и царь тогдашній. Сильно тронуло Нерона введеніе превосходнейшаго целомудреннаго образа жизни. Онъ более жалелъ о прекращеніи удовольствія, чемъ если бы кто лишилъ его самаго царства; ибо онъ, какъ едва ли кто другой, былъ изобретателемъ наслажденій, любителемъ роскоши и веселья, малодушнымъ и изнеженнымъ, начальникомъ блудницъ, а не царемъ мужчинъ. Да и какъ могъ властвовать надъ другими тотъ, кто не научился управлять самимъ собою? Одну положилъ онъ себе заботу, какъ бы истребить изъ города учителя благочестія и целомудрія. И поревновавъ Ироду въ этой мысли, заключаетъ апостоловъ въ темницу, какъ тотъ — Іоанна; и имея по сходству другую Иродіаду, — необузданное и сладострастное настроеніе, искавшее главы Петра и Павла, — обоихъ увенчалъ онъ венцемъ мученическимъ, одного пригвоздивъ къ дереву, у Павла же отсекши голову, а намъ и (всему) міру оставивъ страданіе святыхъ, поводомъ для торжества и столь великаго праздника.

Вотъ что принесъ намъ, о Треблаженные, ежегодный обычай, возвещающій васъ повсюду, какъ общихъ всей вселенной подвижниковъ, и улучшающій мысли людей вашимъ чествованіемъ, ибо чествуемая добродетель возбуждаетъ многихъ къ соревнованію, — во Христе Іисусе Господе нашемъ, Которому слава и держава во веки. Аминь.

Печатается по изданію: Святаго Астерія Амасійскаго Слово въ похвалу святыхъ верховныхъ Апостоловъ Петра и Павла. / [Переводъ съ греческаго и примечанія М. Д. Муретова.] // Журналъ «Богословскiй Вестникъ», издаваемый Московскою Духовною Академiею. Сергiевъ Посадъ: «2=я типографiя А. И. Снегиревой». — 1892. — Томъ II. — Іюнь. — с. 379–412.

Слово на начало поста

Астерій, епископъ Амасіи (въ Понте), былъ современникомъ св. Іоанна Златоуста и несомненно стоялъ подъ обаятельнымъ вліяніемъ этого знаменитейшаго церковнаго витіи. Получивши научное образованіе въ Антіохіи, где онъ изучалъ главнымъ образомъ науки словесныя и правоведеніе, Астерій избралъ сначала адвокатскую карьеру, но скоро оставилъ ее и посвятилъ себя на служеніе Церкви. Каѳедру епископа Амасійскаго занялъ онъ после Евлалія, изгнаннаго при Валенте аріанами, и во все время продолжительнаго пастырскаго служенія (сконч. въ первыхъ годахъ V в.) не переставалъ заниматься исправленіемъ нравовъ, испорченныхъ аріанствомъ. — Причисляемый къ отцамъ Церкви патріархами Никифоромъ и Фотіемъ, и соборомъ вселенскимъ (II–мъ Никейскимъ, Act. 4. с. 14; Act. 6 et 8), Астерій Амасійскій, — котораго Фотій называетъ «блистательною звездой, просвещавшею все сердца своимъ светомъ» (Phot., Bibl., cod. 271), — по справедливости можетъ занять весьма почетное место между древними церковными проповедниками. У католическихъ издателей Астерій именуется святымъ; въ числе восточныхъ святыхъ, не имеющихся въ месяцесловахъ греко–русскія церкви, Астерій помеченъ у преосв. Сергія 30 окт. (полный месяцесловъ, т. 2:прил. 2:стр. 49 и 213). Въ разныхъ изданіяхъ съ именемъ Астерія является не одинаковое количество произведеній, но действительно ему принадлежащими и сохранившимися до насъ въ полномъ виде следуетъ признать 21 проповедь (Migne, Curs. compl. Patrol., ser. gr., t. XL, col. 163–478). — Въ частности «слово на начало поста», переводъ котораго здесь предлагается нами, было издано въ 1617 году Іак. Гретсеромъ (ed. Iac. Gretserus; Ingolstad., 1617:in — 4) между сочиненіями св. Григорія Нисскаго, а отсюда затемъ эта ошибка перешла въ некоторыя другія позднейшія изданія. Но патр. Фотій решительно приписываетъ это слово Астерію Амасійскому и передаетъ его содержаніе (Bibl., cod. 271:p. 503; ed. Becceri, 1824) вполне соответственно тому, какъ оно имеется теперь у насъ.

Получивъ свое настоящее бытіе изъ видимаго тела и разумной, безтелесной души, человекъ есть сложное живое существо. Но природа и достоинство двухъ, названныхъ сейчасъ, частей не равноценны: тело устроено какъ орудіе, движущееся по распоряженію правительницы, душа же назначена управлять и повелевать (имъ), какъ высшая низшимъ. Эта последняя, получивъ отъ ума и разума способность различенія и имея возможность отличать истинно–прекрасное отъ простаго подобія его, познаетъ Бога Творцемъ и Устроителемъ не только того, что находится подъ ногами и воспринимается чувствомъ, но и того, что сокрыто отъ глазъ и что созерцаетъ умъ безтелесный, владеющій силою представленій. Упражняясь, какъ боголюбезная, въ правде и добродетели, она стремится къ божественной мудрости (ϕιλοσοϕίας) и, повинуясь ея законамъ и веленіямъ, удаляется возможно более отъ плотскихъ пожеланій, приближается къ Богу и старается всеми силами сродниться съ благомъ. Преимущественнымъ же и самымъ существеннымъ предметомъ этой священной философіи служитъ такъ называемое воздержаніе; ибо тутъ умъ, ничемъ не смущаемый и свободный отъ вліянія оскверненій, происходящихъ отъ чрева или другихъ какихъ причинъ, имеетъ безпрепятственную деятельность и созерцаетъ небесное и сродное себе. Итакъ, все вы, питомцы философіи, все любители возвышеннаго и ученики слова, возлюбите наступающее время и съ радостію встретьте святую Четыредесятницу, какъ учительницу умеренности, какъ мать добродетели, воспитательницу чадъ Божіихъ, руководительницу безпорядочныхъ, спокойствіе душъ, опору жизни, миръ прочный и невозмутимый. Ея строгость и важность умиряетъ страсти, угашаетъ гневъ и ярость, охлаждаетъ и утишаетъ всякія волненія, возникающія отъ многояденія. И подобно тому, какъ летомъ, когда жгучій зной солнца распространяется надъ землей, северный ветеръ оказываетъ благодеяніе палимымъ, разгоняя духоту нежной прохладой; такъ тоже самое доставляетъ и постъ, прогоняя разженіе телъ, являющееся следствіемъ обжорства.

Оказывая такія благодеянія душе, постъ не менее пользы приноситъ и телу. Онъ утончаетъ дебелость матеріи, слагаетъ часть бремени съ тела, облегчаетъ жилы, готовыя лопнуть отъ переполненія кровью, и не допускаетъ (въ нихъ) бóльшаго стесненія, чтобы съ ними не случилось того же, что бываетъ съ водопроводными трубами, которыя, когда въ нихъ вольется вода въ большóмъ и неумеренномъ количестве — сверхъ ихъ вместимости, — разрываются, не выдерживая насильственно вталкиваемой въ нихъ массы. И голова испытываетъ спокойное и тихое состояніе, когда ни жилы кровеносныя не бьются усиленно, ни мозгъ не омрачается отъ распространенія испареній. Воздержаніе даетъ свободу желудку, который избавляется тогда отъ принудительнаго рабства и отъ кипенія подобно котлу, усиленно работающему при вареніи въ немъ пищи. Глаза смотрятъ ясно и неомраченно, при устраненіи всякаго тумана, какимъ пресыщеніе обыкновенно заволакиваетъ взоры; деятельность ногъ — устойчивая и рукъ — крепкая; дыханіе — правильное и равномерное, никакимъ спертымъ воздухомъ извнутри не стесняемое. Речь постящагося ясна и раздельна; умъ чистъ и тогда действительно онъ проявляетъ въ себе истинное богоподобіе, когда какъ бы въ безтелесной плоти отправляетъ спокойно и безмятежно свойственную ему деятельность; сонъ — спокоенъ и свободенъ отъ всякихъ виденій. Но чтобы не распространяться много, скажу, что постъ есть общій миръ души и тела, жизнь безмятежная, устойчивый образъ поведенія, — житіе, Бога радующее и печалящее врага. Ведь непріятель, когда заметитъ у противника бдительность и осмотрительность, тщательное вооруженіе и присутствіе храбрости, считаетъ это ревностное приготовленіе собственнымъ пораженіемъ; такъ и врагъ нашего спасенія всякую нашу заботу о добродетели ненавидитъ, какъ собственное бедствіе.

Познай же изъ этого, человекъ, что стражами и бдительными охранителями жилища постника бываютъ ангелы, тогда какъ у предающагося пиршествамъ и наслажденіямъ въ теченіе Четыредесятницы таковыми являются демоны, — эти настоящіе друзья жирнаго запаха, любители крови и сообщники пьянства. Ибо и каждый изъ дýховъ, — какъ святыхъ, такъ и нечистыхъ, — присоединяется къ тому, что сродно и пріятно ему, — какъ нечто подобное можно наблюдать и на птицахъ. Голубь, напримеръ, любитъ витать около чистыхъ местъ, вращается около пахатной земли, собирая зерна себе и своимъ детямъ. И горлица охотно садится на листьяхъ древесныхъ, пріятно и нежно чирикая. А прожорливый вóронъ садится у мясныхъ лавокъ, грубо и непріятно каркая на мясниковъ. — Итакъ, будемъ любить воздержаніе, чтобы насъ возлюбили ангелы, и возненавидимъ неумеренную роскошь, чтобы съ нею не попасть намъ въ общеніе съ демонами. Никто изъ жившихъ въ роскоши не былъ нравственно–рачительнымъ, и никто изъ предававшихся пирамъ — ученикомъ добродетели, ни одинъ любитель удовольствій — святымъ и никто по плоти живущій — общникомъ царства (небеснаго).

Обратись воспоминаніемъ къ началу рода нашего (Быт. 3:1 и след.), и опытъ засвидетельствуетъ тебе о томъ, что мы порицаемъ. He былъ бы данъ намъ законъ поста, если бы не былъ нарушенъ законъ перваго воздержанія. He было бы названо чрево злоумышленникомъ, если бы предлогъ къ удовольствію не повлекъ за собой греха. He было бы нужды въ плуге и рабочихъ волахъ, въ прорезываніи борозды и въ семенахъ, въ воде оросительной, во взаимной смене временъ года — зимы сковывающей и лета распускающаго, ни вообще въ какой–либо такой періодически повторяющейся тяготе, — если бы вследствіе опрометчиваго наслажденія прародителя мы сами не осудили себя на этотъ круговоротъ трудовъ. А между темъ мы готовились вести иной по сравненію съ ныне видимымъ образъ жизни, котораго опять надеемся достичь, когда освободимся отъ этой страстной жизни черезъ воскресеніе. Таково благодеяніе Божія къ намъ снисхожденія, чтобы мы снова были возстановлены въ прежнее достоинство, котораго по человеколюбію некогда пріобщившись, мы не сохранили этой милости съ надлежащею осмотрительностью. Постъ есть образъ будущей жизни, подражаніе нетленному существованію. Тамъ нетъ пиршествъ, нетъ наслажденій (чувственныхъ).