Астерій, епископъ Амасіи (въ Понте), былъ современникомъ св. Іоанна Златоуста и несомненно стоялъ подъ обаятельнымъ вліяніемъ этого знаменитейшаго церковнаго витіи. Получивши научное образованіе въ Антіохіи, где онъ изучалъ главнымъ образомъ науки словесныя и правоведеніе, Астерій избралъ сначала адвокатскую карьеру, но скоро оставилъ ее и посвятилъ себя на служеніе Церкви. Каѳедру епископа Амасійскаго занялъ онъ после Евлалія, изгнаннаго при Валенте аріанами, и во все время продолжительнаго пастырскаго служенія (сконч. въ первыхъ годахъ V в.) не переставалъ заниматься исправленіемъ нравовъ, испорченныхъ аріанствомъ. — Причисляемый къ отцамъ Церкви патріархами Никифоромъ и Фотіемъ, и соборомъ вселенскимъ (II–мъ Никейскимъ, Act. 4. с. 14; Act. 6 et 8), Астерій Амасійскій, — котораго Фотій называетъ «блистательною звездой, просвещавшею все сердца своимъ светомъ» (Phot., Bibl., cod. 271), — по справедливости можетъ занять весьма почетное место между древними церковными проповедниками. У католическихъ издателей Астерій именуется святымъ; въ числе восточныхъ святыхъ, не имеющихся въ месяцесловахъ греко–русскія церкви, Астерій помеченъ у преосв. Сергія 30 окт. (полный месяцесловъ, т. 2:прил. 2:стр. 49 и 213). Въ разныхъ изданіяхъ съ именемъ Астерія является не одинаковое количество произведеній, но действительно ему принадлежащими и сохранившимися до насъ въ полномъ виде следуетъ признать 21 проповедь (Migne, Curs. compl. Patrol., ser. gr., t. XL, col. 163–478). — Въ частности «слово на начало поста», переводъ котораго здесь предлагается нами, было издано въ 1617 году Іак. Гретсеромъ (ed. Iac. Gretserus; Ingolstad., 1617:in — 4) между сочиненіями св. Григорія Нисскаго, а отсюда затемъ эта ошибка перешла въ некоторыя другія позднейшія изданія. Но патр. Фотій решительно приписываетъ это слово Астерію Амасійскому и передаетъ его содержаніе (Bibl., cod. 271:p. 503; ed. Becceri, 1824) вполне соответственно тому, какъ оно имеется теперь у насъ.

Получивъ свое настоящее бытіе изъ видимаго тела и разумной, безтелесной души, человекъ есть сложное живое существо. Но природа и достоинство двухъ, названныхъ сейчасъ, частей не равноценны: тело устроено какъ орудіе, движущееся по распоряженію правительницы, душа же назначена управлять и повелевать (имъ), какъ высшая низшимъ. Эта последняя, получивъ отъ ума и разума способность различенія и имея возможность отличать истинно–прекрасное отъ простаго подобія его, познаетъ Бога Творцемъ и Устроителемъ не только того, что находится подъ ногами и воспринимается чувствомъ, но и того, что сокрыто отъ глазъ и что созерцаетъ умъ безтелесный, владеющій силою представленій. Упражняясь, какъ боголюбезная, въ правде и добродетели, она стремится къ божественной мудрости (ϕιλοσοϕίας) и, повинуясь ея законамъ и веленіямъ, удаляется возможно более отъ плотскихъ пожеланій, приближается къ Богу и старается всеми силами сродниться съ благомъ. Преимущественнымъ же и самымъ существеннымъ предметомъ этой священной философіи служитъ такъ называемое воздержаніе; ибо тутъ умъ, ничемъ не смущаемый и свободный отъ вліянія оскверненій, происходящихъ отъ чрева или другихъ какихъ причинъ, имеетъ безпрепятственную деятельность и созерцаетъ небесное и сродное себе. Итакъ, все вы, питомцы философіи, все любители возвышеннаго и ученики слова, возлюбите наступающее время и съ радостію встретьте святую Четыредесятницу, какъ учительницу умеренности, какъ мать добродетели, воспитательницу чадъ Божіихъ, руководительницу безпорядочныхъ, спокойствіе душъ, опору жизни, миръ прочный и невозмутимый. Ея строгость и важность умиряетъ страсти, угашаетъ гневъ и ярость, охлаждаетъ и утишаетъ всякія волненія, возникающія отъ многояденія. И подобно тому, какъ летомъ, когда жгучій зной солнца распространяется надъ землей, северный ветеръ оказываетъ благодеяніе палимымъ, разгоняя духоту нежной прохладой; такъ тоже самое доставляетъ и постъ, прогоняя разженіе телъ, являющееся следствіемъ обжорства.

Оказывая такія благодеянія душе, постъ не менее пользы приноситъ и телу. Онъ утончаетъ дебелость матеріи, слагаетъ часть бремени съ тела, облегчаетъ жилы, готовыя лопнуть отъ переполненія кровью, и не допускаетъ (въ нихъ) бóльшаго стесненія, чтобы съ ними не случилось того же, что бываетъ съ водопроводными трубами, которыя, когда въ нихъ вольется вода въ большóмъ и неумеренномъ количестве — сверхъ ихъ вместимости, — разрываются, не выдерживая насильственно вталкиваемой въ нихъ массы. И голова испытываетъ спокойное и тихое состояніе, когда ни жилы кровеносныя не бьются усиленно, ни мозгъ не омрачается отъ распространенія испареній. Воздержаніе даетъ свободу желудку, который избавляется тогда отъ принудительнаго рабства и отъ кипенія подобно котлу, усиленно работающему при вареніи въ немъ пищи. Глаза смотрятъ ясно и неомраченно, при устраненіи всякаго тумана, какимъ пресыщеніе обыкновенно заволакиваетъ взоры; деятельность ногъ — устойчивая и рукъ — крепкая; дыханіе — правильное и равномерное, никакимъ спертымъ воздухомъ извнутри не стесняемое. Речь постящагося ясна и раздельна; умъ чистъ и тогда действительно онъ проявляетъ въ себе истинное богоподобіе, когда какъ бы въ безтелесной плоти отправляетъ спокойно и безмятежно свойственную ему деятельность; сонъ — спокоенъ и свободенъ отъ всякихъ виденій. Но чтобы не распространяться много, скажу, что постъ есть общій миръ души и тела, жизнь безмятежная, устойчивый образъ поведенія, — житіе, Бога радующее и печалящее врага. Ведь непріятель, когда заметитъ у противника бдительность и осмотрительность, тщательное вооруженіе и присутствіе храбрости, считаетъ это ревностное приготовленіе собственнымъ пораженіемъ; такъ и врагъ нашего спасенія всякую нашу заботу о добродетели ненавидитъ, какъ собственное бедствіе.

Познай же изъ этого, человекъ, что стражами и бдительными охранителями жилища постника бываютъ ангелы, тогда какъ у предающагося пиршествамъ и наслажденіямъ въ теченіе Четыредесятницы таковыми являются демоны, — эти настоящіе друзья жирнаго запаха, любители крови и сообщники пьянства. Ибо и каждый изъ дýховъ, — какъ святыхъ, такъ и нечистыхъ, — присоединяется къ тому, что сродно и пріятно ему, — какъ нечто подобное можно наблюдать и на птицахъ. Голубь, напримеръ, любитъ витать около чистыхъ местъ, вращается около пахатной земли, собирая зерна себе и своимъ детямъ. И горлица охотно садится на листьяхъ древесныхъ, пріятно и нежно чирикая. А прожорливый вóронъ садится у мясныхъ лавокъ, грубо и непріятно каркая на мясниковъ. — Итакъ, будемъ любить воздержаніе, чтобы насъ возлюбили ангелы, и возненавидимъ неумеренную роскошь, чтобы съ нею не попасть намъ въ общеніе съ демонами. Никто изъ жившихъ въ роскоши не былъ нравственно–рачительнымъ, и никто изъ предававшихся пирамъ — ученикомъ добродетели, ни одинъ любитель удовольствій — святымъ и никто по плоти живущій — общникомъ царства (небеснаго).

Обратись воспоминаніемъ къ началу рода нашего (Быт. 3:1 и след.), и опытъ засвидетельствуетъ тебе о томъ, что мы порицаемъ. He былъ бы данъ намъ законъ поста, если бы не былъ нарушенъ законъ перваго воздержанія. He было бы названо чрево злоумышленникомъ, если бы предлогъ къ удовольствію не повлекъ за собой греха. He было бы нужды въ плуге и рабочихъ волахъ, въ прорезываніи борозды и въ семенахъ, въ воде оросительной, во взаимной смене временъ года — зимы сковывающей и лета распускающаго, ни вообще въ какой–либо такой періодически повторяющейся тяготе, — если бы вследствіе опрометчиваго наслажденія прародителя мы сами не осудили себя на этотъ круговоротъ трудовъ. А между темъ мы готовились вести иной по сравненію съ ныне видимымъ образъ жизни, котораго опять надеемся достичь, когда освободимся отъ этой страстной жизни черезъ воскресеніе. Таково благодеяніе Божія къ намъ снисхожденія, чтобы мы снова были возстановлены въ прежнее достоинство, котораго по человеколюбію некогда пріобщившись, мы не сохранили этой милости съ надлежащею осмотрительностью. Постъ есть образъ будущей жизни, подражаніе нетленному существованію. Тамъ нетъ пиршествъ, нетъ наслажденій (чувственныхъ).

Оставь перваго человека, и перечисляй затемъ по порядку следовавшихъ за нимъ. Что доставило срамоту праведному Ною, въ безчувствіи обнажившему члены, которые прикрывать поведеваетъ обычай, и — побудило безразсуднаго Хама посмеяться надъ опьяненіемъ отца (Быт. 9:21 и след.), — такъ чтобы два бедствія произошли отъ одного проступка? Ведь одно опьяненіе и отца лишило благопристойнаго покрова и сына — свободы.

А затемъ, когда я обращаю свой взоръ къ сыновьямъ Илíя священника (1 Цар. 4:1 и след.) и размышляю объ этой исторіи, я нахожу целый рядъ несчастій, связанныхъ между собою единствомъ начала, имеющаго свое основаніе въ чреве и пресыщеніи. Да, эти дети Илíя, воспользовавшись священническимъ служеніемъ отца, какъ поводомъ къ сладострастію и наслажденію, оскверняли жертвы и начатки жертвоприношеній приносили чреву вместо Бога. Последовалъ затемъ и блудъ — грехъ близко родственный роскоши, и за всемъ темъ — судъ отъ Бога, повлекшій строгій и решительный приговоръ: ибо изъ–за нихъ народъ враждебный пошелъ войной на Іерусалимъ. И — чтобы сократить множество печальныхъ повествованій — я долженъ сказать, что невоздержные юноши пали въ сраженіи; вместе съ согрешившими потерпело бедствія и отечество, кивотъ Божій былъ плененъ и унесенъ непріятелями, старецъ–священникъ при известіи о несчастіяхъ умеръ: такую совокупность бедъ принесло государству наслажденіе горла!

Итакъ, будемъ поститься все, и въ особенности — домочадцы священниковъ, какъ имеющіе учителя воздержанія своимъ сожителемъ и правила любомудрія — у себя на–дому. Поистине, странно было бы, — когда дети менялъ знаютъ толкъ въ серебре и домашніе кузнецовъ вращаются около огня и наковальни, — близкіе же родственники священниковъ или другимъ какимъ–нибудь образомъ вошедшіе въ ихъ семью пренебрегали бы той целью жизни, къ которой призванъ домовладыка и господинъ.

Слишкомъ много вреда потерпелъ отъ чрева и старшій сынъ Исаака (Быт. 25:30 и след.) Будучи охотникомъ по ремеслу, и однажды после долгаго скитанія возвратившись домой, онъ возчувствовалъ такое сильное желаніе къ предлежавшей пище, что продалъ брату права первородства за чечевичную похлебку; а вследствіе этого лишился затемъ и отеческаго благословенія (Быт. 27:19 и след.), и такимъ образомъ черезъ короткое время отвратившись отъ добродетели и отъ Бога, онъ утратилъ патріаршеское достоинство и прервавши дружественныя отношенія съ Израилемъ, какъ самъ сделался варваромъ и иноплеменникомъ, такъ и народъ произвелъ изъ себя такой же.

Тотъ же недугъ увлекъ и народъ ветхозаветный къ нарушенію божественныхъ и священныхъ законовъ. Въ то время, какъ Моисей былъ занятъ полученіемъ возвещаемаго закона, люди, изменивъ прежній образъ жизни, обратились къ пиршествамъ и пляскамъ (Исх. 32:22 и след.), и когда мало–по–малу сбились съ пути и попрали благочиніе жизни, діаволъ вовлекъ ихъ въ нечестіе. Отсюда затемъ — и деланіе тельца, — это демонское занятіе, и Ааронъ — участникъ мерзости, и разрушеніе закона, и разбитіе скрижалей, и вторичное восхожденіе Моисея на гору, и все то, что исторія такъ жалобно оплакиваетъ, — получило свое начало и причину въ неумеренной еде.

Хочу предложить вамъ и другое повествованіе, позднейшее предъидущаго по времени, но равносильное ему по действію. Саулъ царь вышелъ противъ непріятеля и велъ войну съ большой заботливостью: онъ запретилъ народу въ этотъ день употреблять пищу (1 Цар. 14:24 и след.), клятвою запечатлевъ свое решеніе и назначивъ смерть въ наказаніе ослушнику. Но тогда какъ все войско съ покорностью приняло это приказаніе, только сынъ царя Іонаѳанъ, случайно натолкнувшись на пчелиный улей и соблазнившись медомъ, воткнулъ въ соты палку и отведалъ сладости. И онъ подвергался за это большой опасности, если бы вся толпа воиновъ сообща не противостала рвенію отца и царя, решившаго привести въ исполненіе свою угрозу.

Къ сказанному можно присоединить еще безчисленное множество подобныхъ же примеровъ отъ Писанія, ясно показывающихъ, какое благо — воздержаніе, и наоборотъ — какъ вредно неумеренное наслажденіе питьемъ и пищей. Постъ — святыхъ совоспитанникъ; постъ — всякаго добраго дела виновникъ. И какъ мастера не производятъ своихъ изделій безъ помощи инструментовъ; такъ и ревнители благочестія и прославившіеся духовными дарованіями безъ воздержанія никогда не творили ничего чудеснаго и сверхъестественнаго. Постясь Елисей воскресилъ и оживилъ мертвеца; постясь Моисей виделъ Бога; постясь Даніилъ одержалъ верхъ надъ волшебствомъ и обманомъ Ассиріянъ; постясь и Господь выдержалъ искушенія діавола; постясь и апостолы совершали моленія о важныхъ делахъ; постомъ Ниневитяне отвратили угрозу смерти. Говоря вообще, постъ есть ходатай передъ Богомъ, достойный уваженія, — и посолъ самый надежный, скоро преклоняющій Бога къ темъ, за кого онъ возноситъ моленіе. — Посему, всякій мужъ благочестивый, — всякій, кто любитъ больше Бога, чемъ удовольствія, приступи къ днямъ воздержанія съ радостію и веселіемъ; ибо никто, имеющій унылый видъ при начале битвы, не бываетъ храбрымъ борцомъ. He будь печаленъ, какъ ребенокъ, котораго тащатъ въ школу; не ропщи на чистоту этихъ дней; не стремись къ концу недели, какъ къ наступленію весны после суровой зимы; не желай субботы ради пьянства, какъ іудей; не высчитывай дней Четыредесятницы, какъ ленивый наемникъ, выжидающій окончанія срока, до котораго онъ нанятъ; не огорчайся, что домъ твой съ ранняго утра не курится дымомъ и поваръ не стоитъ у огня.