Припомни древнюю исторію (Дан. 1:3 и след.) и научись, какъ люди, удручавшіе свою плоть ради благочестія, не были слабее силою техъ, которые жили въ роскоши, и вливали въ себя много вина, — и на видъ не были унылее, и красотой не увядали. Известный царь Ассирійскій, жившій исключительно для плоти и привязанный къ роскошной жизни, какъ къ яслямъ, приказалъ, чтобы и виночерпіи, и служащіе за столомъ, и вообще все прислужники его наслажденій — были отменно стройнаго телосложенія и пріятной наружности, дабы не только ротъ и вкусъ, но и глазъ его нежился темъ, на что онъ смотритъ. Тогда три юноши изъ пленниковъ израильскихъ, зачисленные въ списокъ этихъ служителей, воздерживаясь отъ яствъ царской трапезы, какъ оскверненной примесью идоложертвеннаго, питались исключительно семенами. И вина имъ нужно было избегать изъ–за жертвеннаго возліянія, и всякаго мяса — по вышесказанной причине. И когда приставленный къ нимъ начальникъ, опасаясь, чтобы красота ихъ отъ воздержанія не изменилась въ безобразіе, и чтобы обвиненіе и наказаніе за неприглядность и исхудалость юношей не обрушились на него, сталъ принуждать ихъ есть то, что имъ предлагали, — то они сказали: оставь и дозволь намъ; мы не покажемся царю более жалкими, чемъ живущіе въ неге, и лица наши не увянутъ. He безпокойся, что приведешь къ нему (царю) слугъ безобразныхъ; ибо Создатель внешняго вида нашего дастъ намъ привлекательность, и ты узнаешъ по опыту, что постъ только содействуетъ красоте нашей и благообразію, о которомъ ты заботишься. — Такъ и было: юноши сильно разцвели и затмили всехъ, питавшихся мясомъ.

А что сказать о Сампсоне? (Суд. 13:3 и след.). He прямо ли отъ сосцевъ матернихъ научился онъ поститься? Ибо матери возвещено было ангеломъ, что младенца следуетъ охранять отъ вкушенія вина и вообще всякой роскоши. И кто, однако, былъ сильнее его? кто столь прославленный победитель? Онъ одинъ могъ поравняться силами съ противниками, онъ съ дерзновеніемъ выходилъ противъ целаго строя и безчисленнаго множества непріятелей. А однажды, за неименіемъ меча или копья, онъ схватилъ челюсть осла и одной этой костью уложилъ тысячу вооруженныхъ мужей.

Такъ и ты надейся — и получишь силы; усердствуй — и будешь укрепленъ; приклони слухъ къ ученію о сокровенномъ — и забудешь о пище, какъ народъ, следовавшій за Іисусомъ, учившимъ словомъ и деломъ.

Устыдимся, о невоздержные и сластолюбцы, эллиновъ и іудеевъ, которые постятся хотя и напрасно и безъ всякой цели, (потому что они только сами себя наказываютъ темъ, что не едятъ) однакожъ следуютъ заповеди (о посте), какъ достойной соревнованія и приличествующей людямъ серьезнымъ. Христіанамъ подобаетъ строгость жизни и священная важность этого любомудрія (поста), — христіанамъ, которымъ присуще чистое и истинное разуменіе благочестія. Те же, кто безъ этого разуменія несутъ нравственный подвигъ, делаютъ — на мой взглядъ — нечто подобное тому, если строятъ домъ безъ фундамента, или сооружаютъ корабль, не подложивши киля. А таковы евреи непослушные.

Крайне смешно становится мне, когда вижу ихъ босоногими, въ белыхъ поношенныхъ плащахъ бродящими по улицамъ, — это посрамленіе Моисея, это безчестіе пророковъ, это уродливое порожденіе Авраама, — рабовъ безумія — прежнихъ сыновъ свободы, невежественныхъ и беззаконныхъ — некогда истинныхъ учениковъ закона, утратившихъ надежду на исполненіе обетованій вследствіе того, что образовъ будущаго они не поняли разумно. Ибо Моисей всемъ, что онъ делалъ, назнаменовалъ образы имеющаго совершиться впоследствіи: и устройствомъ скиніи, и воспоминаніемъ трубъ, такъ же какъ и обрезаніемъ, и опресноками, и горькими травами. Все это были указанія жизни во Христе, — подобія, предначертанныя для техъ, которые постепенно тайноводствовались къ совершенству.

Я, какъ христіанинъ и рабъ Распятаго, пощусь правильно, или очищая себя въ надежде воскресенія, или же, какъ любящій господина рабъ, сострадая страстямъ Господа моего. Ты же, сынъ убійцъ и потомокъ заклавшихъ Агнца, получившій наследіе пролитой крови отъ отцовъ, навлекшихъ такимъ образомъ несчастіе на себя и детей, — чего ради постишься? скажи. Если раскаяваясь въ томъ, въ чемъ согрешилъ, то я радостно приветствую тебя за такое решеніе; и ты, оставивши синагогу лукавствующихъ, спеши въ Церковь благочестивыхъ. Приступи къ крови Агнца и очистись ея кропленіемъ; ибо оттуда же будетъ тебе и очищеніе, где совершилъ ты грехъ. Если же ты и теперь привязанъ къ тому же самому, то какое значеніе имеетъ для тебя воздержаніе отъ яствъ? He подражаешь ли ты нильскимъ крокодиламъ, которые — по разсказамъ — плачутъ надъ головами съеденныхъ ими людей и проливаютъ слезы надъ трупомъ, не раскаяніе, конечно, принося за случившееся (ибо можетъ ли оно быть у неразумныхъ и водныхъ животныхъ?), а печалясь о томъ, что голова лишена мяса и не пригодна уже въ пищу? Нечто подобное обнаруживается и въ отношеніи къ посту. Пляски и танцы, какъ вставки и эпизоды среди поста, суть дело, очевиднымъ образомъ противоречащее (идее поста): ибо постъ считается наставникомъ сосредоточенности и благопристойнаго поведенія, пляски же свидетельствуютъ о разсеянности по неумереннымъ и многоразличнымъ наслажденіямъ.

Припомни здесь известное изреченіе Моисея: въ десятый (день) седьмаго месяца следуетъ поститься (Лев. 16:29). Седьмой месяцъ обозначаетъ седьмой день, а десятый день — десятый часъ, въ который Господь испустилъ духъ на кресте. Такъ и для каждаго предмета избраны и соответствующіе образы изъ осязательной видимости свидетельствующіе о независимомъ отъ времени расположеніи души. Ты же для чего смешиваешь несоединимое и сливаешь вместе разделенное? — Есть у евреевъ и другія торжества: одно называютъ они праздникомъ кущей, другое — воспоминаніемъ трубъ. Но неведомо для себя они празднуютъ таинства христіанъ, такъ какъ устроеніе палатки есть вещественное [24] пророчество о той Церкви, которую основало Слово наше. Посему и листьями украшаютъ палатку и плодами убираютъ входъ въ нее — во образъ того, что новая плодоносная Церковь произрастаетъ вместо закона [25]. Праздникъ же трубъ располагаетъ души къ готовности воскресенія, какъ Павелъ говоритъ: ибо вострубитъ, и мертвые воскреснутъ (1 Кор. 15:52). Учитъ сему и Самъ Богъ и Спаситель, говоря въ Евангеліи: и пошлетъ Ангеловъ Своихъ съ трубою громогласною; и соберутъ избранныхъ Его отъ четырехъ ветровъ, отъ края небесъ до края ихъ (Матѳ. 24:31).

Слушая эти слова, евреи, быть можетъ, воспользуются противъ насъ темъ возраженіемъ, что, воспоминая о древнихъ чудесахъ, они приносятъ этимъ благодаренія за благодеянія Божіи при горе Синае и за трубу, звучавшую при сообщеніи закона. А не знаютъ безсмысленные, что и тогда, при дарованіи закона, труба имела образное знаменованіе, именно: такъ какъ получающій законъ въ качестве правила жизни и для благоустройства поведенія долженъ страшиться наказанія за неповиновеніе, то посему Богъ начерталъ (на скрижаляхъ) заповеди нашей жизни, посылая ихъ людямъ, и вместе съ темъ присоединилъ (Исх. 19:19) звукъ трубы, — символъ воскресенія изъ мертвыхъ, — дабы ученики заповедей, предвидя за воскресеніемъ судъ, соблюдали ненарушимыми предписанія божественнаго закона. Такимъ образомъ, и постъ, и устроеніе палатокъ, и трубы — суть тайны нашей религіи, уже давно открытыя, но получившія исполненіе въ определенное время, когда совершилось богоявленіе Спасителя нашего во плоти. Ему слава и держава во веки вековъ. Аминь.

Печатается по изданію: Святаго Астерія Амасійскаго Слово на начало поста. / [Переводъ съ греческаго и примечанія М. Д. Муретова.] // Журналъ «Богословскiй Вестникъ», издаваемый Московскою Духовною Академiею. Сергiевъ Посадъ: «Типографiя А. И. Снегиревой». — 1892. — Томъ I. — Январь. — с. 1–18.

Слово о иконе св. мученицы Евфиміи

Слово сіе, по мненію Тиллемонта, не принадлежитъ къ числу техъ поученій Астерія, которыя онъ произносилъ въ церкви предъ народомъ, потому что признаковъ сего не видно въ немъ. Оно, вероятно, есть только опытъ упражненій его въ словесности, и написано имъ прежде, нежели онъ поставленъ былъ на степень епископа, потому что не вероятно, говоритъ Тиллемонтъ, чтобы при трудныхъ обязанностяхъ епископскаго званія, онъ занимался еще чтеніемъ Демосѳеновой речи противъ Есхина, и притомъ такъ долго, что отъ сего чтенія ослабело его вниманіе, какъ самъ онъ говоритъ о семь въ начале настоящаго слова (Tillem. Memoires eccles. Tom. 10. Par. 2. S. Astere). Хотя замечаніе Тиллемонта и заслуживаетъ вероятіе темъ более, что Астерій изъ повествованія своего о иконе Евфиміи не извлекаетъ никакихъ нравственныхъ наставленій для слушателей своихъ и кроме Демосѳена и Есхина упоминаетъ еще о древнемъ греческомъ живописце Евфраноре и о баснословной Медее, о которыхъ говорить епископу въ церкви предъ народомъ было бы не совершенно прилично: впрочемъ не смотря на сіе слово его достойно особеннаго вниманія потому, что оно было въ великомъ уваженіи въ древней Церкви, и два раза читано было на седьмомъ вселенскомъ Соборе въ подтвержденіе иконопочитанія. Сверхъ сего оно есть достоверный актъ о мученичестве св. Евфиміи. Изъ древнихъ Церковныхъ писателей съ похвалою упоминаютъ о немъ Фотій (Biblioth. cod. 271) и Никифоръ (Combefis. notae in Aster. p. 277).

Св. Евфимія претерпела мученичество въ отечественномъ городе своемъ Халкидоне въ Виѳиніи въ 307 году по Р. Хр. во время гоненія, воздвигнутаго противъ христіанъ Императоромъ Діоклитіаномъ (Niceph. Hist. Eccl. L. 15. c. 3. et 5). По свидетельству Астерія, она осуждена была на сожженіе, но по свидетельству Никифора — на съеденіе зверямъ. Метафрастъ говоритъ, что она вышла изъ огня невредимою, и скончалась отъ угрызенія медведицы. Память св. Евфиміи совершается въ Церкви 16 сентября. Въ Халкидоне во имя ея построенъ былъ великолепный храмъ, при которомъ въ особенномъ мраморномъ приделе находились и мощи ея въ серебряной раке (Niceph. ibid.), и икона, о которой говоритъ Астерій. Храмъ сей, кроме великолепія своего и красиваго возвышеннаго местоположенія на берегу морскаго пролива, чрезъ который на противоположной стороне виденъ Константинополь, замечателенъ темъ, что въ 451 году по Р. Xр. въ немъ былъ четвертый вселенскій Соборъ противъ Евтихія. Никифоръ разсказываетъ, что отцы Собора, не могши убедить Евтихія и последователей его къ принятію истиннаго ученія Церкви о двухъ естествахъ въ Іисусе Христе неслитныхъ, нераздельныхъ и неизменныхъ, прибегли къ помощи св. Евфиміи. Написавши ученіе свое на свитке, и позволивши сделать то–же и еретикамъ, они оба свитка положили въ раку св. Евфиміи, запечатали раку печатію и приказали сделать то–же съ своей стороны и еретикамъ. Потомъ проведши несколько времени въ молитве, они открыли раку и нашли свой свитокъ въ руке св. Евфиміи, а свитокъ еретиковъ у ногъ ея, и такимъ образомъ оправдали истину ученія своего. Въ актахъ четвертаго вселенскаго Собора не упоминается о семъ произшествіи. Посему, вероятно, оно случилось по окончаніи Собора, какъ свидетельствуетъ Кедринъ (Hist. Lib. 3) и Гликасъ (Hist. Par. 3), во время продолжавшихся еще споровъ между правоверными и еретиками. Православная Церковь прославляетъ въ песняхъ своихъ сіе чудо св. Евфиміи Іюля 11 дня.