Слушая эти слова, евреи, быть можетъ, воспользуются противъ насъ темъ возраженіемъ, что, воспоминая о древнихъ чудесахъ, они приносятъ этимъ благодаренія за благодеянія Божіи при горе Синае и за трубу, звучавшую при сообщеніи закона. А не знаютъ безсмысленные, что и тогда, при дарованіи закона, труба имела образное знаменованіе, именно: такъ какъ получающій законъ въ качестве правила жизни и для благоустройства поведенія долженъ страшиться наказанія за неповиновеніе, то посему Богъ начерталъ (на скрижаляхъ) заповеди нашей жизни, посылая ихъ людямъ, и вместе съ темъ присоединилъ (Исх. 19:19) звукъ трубы, — символъ воскресенія изъ мертвыхъ, — дабы ученики заповедей, предвидя за воскресеніемъ судъ, соблюдали ненарушимыми предписанія божественнаго закона. Такимъ образомъ, и постъ, и устроеніе палатокъ, и трубы — суть тайны нашей религіи, уже давно открытыя, но получившія исполненіе въ определенное время, когда совершилось богоявленіе Спасителя нашего во плоти. Ему слава и держава во веки вековъ. Аминь.

Печатается по изданію: Святаго Астерія Амасійскаго Слово на начало поста. / [Переводъ съ греческаго и примечанія М. Д. Муретова.] // Журналъ «Богословскiй Вестникъ», издаваемый Московскою Духовною Академiею. Сергiевъ Посадъ: «Типографiя А. И. Снегиревой». — 1892. — Томъ I. — Январь. — с. 1–18.

Слово о иконе св. мученицы Евфиміи

Слово сіе, по мненію Тиллемонта, не принадлежитъ къ числу техъ поученій Астерія, которыя онъ произносилъ въ церкви предъ народомъ, потому что признаковъ сего не видно въ немъ. Оно, вероятно, есть только опытъ упражненій его въ словесности, и написано имъ прежде, нежели онъ поставленъ былъ на степень епископа, потому что не вероятно, говоритъ Тиллемонтъ, чтобы при трудныхъ обязанностяхъ епископскаго званія, онъ занимался еще чтеніемъ Демосѳеновой речи противъ Есхина, и притомъ такъ долго, что отъ сего чтенія ослабело его вниманіе, какъ самъ онъ говоритъ о семь въ начале настоящаго слова (Tillem. Memoires eccles. Tom. 10. Par. 2. S. Astere). Хотя замечаніе Тиллемонта и заслуживаетъ вероятіе темъ более, что Астерій изъ повествованія своего о иконе Евфиміи не извлекаетъ никакихъ нравственныхъ наставленій для слушателей своихъ и кроме Демосѳена и Есхина упоминаетъ еще о древнемъ греческомъ живописце Евфраноре и о баснословной Медее, о которыхъ говорить епископу въ церкви предъ народомъ было бы не совершенно прилично: впрочемъ не смотря на сіе слово его достойно особеннаго вниманія потому, что оно было въ великомъ уваженіи въ древней Церкви, и два раза читано было на седьмомъ вселенскомъ Соборе въ подтвержденіе иконопочитанія. Сверхъ сего оно есть достоверный актъ о мученичестве св. Евфиміи. Изъ древнихъ Церковныхъ писателей съ похвалою упоминаютъ о немъ Фотій (Biblioth. cod. 271) и Никифоръ (Combefis. notae in Aster. p. 277).

Св. Евфимія претерпела мученичество въ отечественномъ городе своемъ Халкидоне въ Виѳиніи въ 307 году по Р. Хр. во время гоненія, воздвигнутаго противъ христіанъ Императоромъ Діоклитіаномъ (Niceph. Hist. Eccl. L. 15. c. 3. et 5). По свидетельству Астерія, она осуждена была на сожженіе, но по свидетельству Никифора — на съеденіе зверямъ. Метафрастъ говоритъ, что она вышла изъ огня невредимою, и скончалась отъ угрызенія медведицы. Память св. Евфиміи совершается въ Церкви 16 сентября. Въ Халкидоне во имя ея построенъ былъ великолепный храмъ, при которомъ въ особенномъ мраморномъ приделе находились и мощи ея въ серебряной раке (Niceph. ibid.), и икона, о которой говоритъ Астерій. Храмъ сей, кроме великолепія своего и красиваго возвышеннаго местоположенія на берегу морскаго пролива, чрезъ который на противоположной стороне виденъ Константинополь, замечателенъ темъ, что въ 451 году по Р. Xр. въ немъ былъ четвертый вселенскій Соборъ противъ Евтихія. Никифоръ разсказываетъ, что отцы Собора, не могши убедить Евтихія и последователей его къ принятію истиннаго ученія Церкви о двухъ естествахъ въ Іисусе Христе неслитныхъ, нераздельныхъ и неизменныхъ, прибегли къ помощи св. Евфиміи. Написавши ученіе свое на свитке, и позволивши сделать то–же и еретикамъ, они оба свитка положили въ раку св. Евфиміи, запечатали раку печатію и приказали сделать то–же съ своей стороны и еретикамъ. Потомъ проведши несколько времени въ молитве, они открыли раку и нашли свой свитокъ въ руке св. Евфиміи, а свитокъ еретиковъ у ногъ ея, и такимъ образомъ оправдали истину ученія своего. Въ актахъ четвертаго вселенскаго Собора не упоминается о семъ произшествіи. Посему, вероятно, оно случилось по окончаніи Собора, какъ свидетельствуетъ Кедринъ (Hist. Lib. 3) и Гликасъ (Hist. Par. 3), во время продолжавшихся еще споровъ между правоверными и еретиками. Православная Церковь прославляетъ въ песняхъ своихъ сіе чудо св. Евфиміи Іюля 11 дня.

Недавно, братія, я имелъ въ рукахъ известнаго славнаго оратора Демосѳена, и читалъ ту речь его, въ которой онъ вооружается противъ Есхина язвительными Энтимемами. Занявшись чтеніемъ довольно долгое время, и чувствуя, что вниманіе мое уже ослабело, я решился дать себе покой и прогуляться, чтобы духъ мой несколько успокоился отъ труда. Вышедъ изъ своего дома, я съ знакомыми людьми ходилъ несколько времени по городской площади, и потомъ пошелъ въ храмъ Божій помолиться. Входя въ оный, увиделъ я въ одномъ портике картину, которой видъ поразилъ меня. Можно было подумать, что она написана Евфраноромъ или другимъ древнимъ живописцемъ, которые довели искусство живописи до великаго совершенства и представляли картины свои почти одушевленными. Если тебе угодно выслушать меня, я объясню картину, потому что свободное время позволяетъ мне заняться симъ. Будучи воспитанниками музъ, и мы имеемъ у себя краски не хуже живописныхъ.

Была некоторая целомудренная девица, которая посвятила Богу свое девство. Она называлась Евфиміею. Когда одинъ мучитель воздвигъ гоненіе противъ последователей благочестія, тогда она весьма охотно предала себя на смерть. Сограждане ея и последователи той же религіи, за которую она предана была смерти, уважая мужество и святое девство ея, построили ей близь храма гробницу, и положивши ее тамъ въ гробе [26], воздаютъ ей почтеніе, ежегодно празднуютъ день ея смерти, и въ память ея совершаютъ общественное и всенародное торжество. Священные служители таинствъ Божіихъ произносятъ ей тогда похвальныя слова, и красноречиво разсказываютъ собравшемуся народу, какимъ образомъ она совершила подвигъ мученичества. Некоторый благочестивый живописецъ съ великимъ искуствомъ и весьма живо представилъ на картине исторію всехъ ея страданій, и повесилъ картину сію около гроба ея, чтобы все смотрели на оную. Картина сія представляетъ следующее:

На возвышенномъ месте, на седалище, подобномъ трону, сидитъ судія и грозно и съ гневомъ смотритъ на девицу. Живописное искусство и на неодушевленномъ веществе живо можетъ представлять гневъ. Не далеко отъ судіи стоятъ многіе воины и оруженосцы, находящіеся обыкновенно при начальствующихъ лицахъ. Около ихъ видны писцы, которые записываютъ весь ходъ судопроизводства. Они держатъ въ рукахъ досчечки и грифели [27]. Одинъ писецъ, поднявши несколько руку отъ досчечки, пристально смотритъ на девицу, и наклонивъ несколько голову къ ней, взорами своими какъ будто приказываетъ ей говорить яснее, опасаясь, что какихъ нибудь словъ ея не дослышитъ, и напишетъ ихъ неправильно и ложно. Девица стоитъ предъ судіею въ темноцветной одежде, и самою одеждою показываетъ свою скромность. Въ лице ея видна красота, какъ написалъ ее живописецъ: но въ душе ея, какъ я думаю, гораздо более красоты добродетелей. Два воина ведутъ ее къ Судіи, изъ которыхъ одинъ идетъ передъ нею, а другой, следуя за нею, побуждаетъ ее идти. Въ положеніи ея видна вместе и стыдливость девицы и неустрашимость мученицы. Она наклонила голову свою къ земле, какъ бы скрывая себя отъ взоровъ мужчинъ, но вместе стояла прямо и смело, ни мало не показывая страха. Прежде я хвалилъ другихъ живописцевъ, когда виделъ картину, изображающую известную баснословную женщину Колхидскую [28], которая, желая поразить мечемъ детей своихъ, выражала въ лице своемъ вместе и сожаленіе и сильное негодованіе. Одинъ глазъ показывалъ въ ней сильный гневъ, другой напротивъ — мать, которая нежно любитъ детей своихъ, и ужасается злодеянія. Удивленіе, которымъ пораженъ я былъ при виде сей картины, уменьшилось во мне, когда я увиделъ картину последнюю. Съ великимъ удивленіемъ виделъ я въ сей картине, что живописецъ гораздо лучше соединилъ между собою такія расположенія души, которыя совершенно противны другъ другу — мужескую неустрашимость и женскую стыдливость.

Далее на картине представлены палачи, въ легкихъ одеждахъ, почти нагіе. Они уже начали мучить девицу. Одинъ изъ нихъ взявши голову ея, и наклонивши несколько назадъ, привелъ лице ея въ такое положеніе, что другой удобно могъ бить по оному. Сей последній приблизился къ девице и выбивалъ у ней зубы. Около палачей изображены и орудія мученій — молотъ и буравъ (орудіе для сверленія). При воспоминаніи сего я невольно проливаю слезы, и чувство сильной горести прерываетъ мое повествованіе. Живописецъ такъ хорошо изобразилъ капли крови, что можно подумать, что оне въ самомъ деле текутъ изъ устъ девицы, и невозможно смотреть на оныя безъ слезъ. Еще далее, видна темница, въ которой сидитъ достойная уваженія девица въ темно–цветной одежде одна, простираетъ руки свои къ небу, и призываетъ на помощь Бога облегчить несчастія ея. Во время молитвы является надъ головою ея то знаменіе, которому Христіане покланяются, и которое везде изображаютъ [29]. Думаю, что оно было предзнаменованіемъ близкой мученической смерти ея. Наконецъ недалеко отъ сего въ другомъ месте картины живописецъ возжигаетъ сильный огонь, и пламя онаго изображаетъ въ некоторыхъ местахъ багряными красками. Посреди огня онъ поставляетъ девицу, которая простираетъ руки свои къ небу, но не показываетъ въ лице своемъ никакой печали, а напротивъ радуется, что переселяется къ жизни безтелесной и блаженной. Изобразивъ сіе, живописецъ окончилъ произведеніе свое, и я оканчиваю повествованіе мое. Если тебе угодно и позволяетъ время, ты самъ можешь посмотреть картину. Тогда ты ясно увидишь, соответствуетъ ли повествованіе наше совершенству картины.

Печатается по изданiю: Астерія, епископа Амазійскаго, Слово о иконе св. мученицы Евфиміи. // Журналъ «Христiанское чтенiе, издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академiи». — СПб.: Въ Типографiи Ильи Глазунова и К°. — 1827 г. — Часть XXVII. — С. 33–42.

Слово [30] о слепом от рождения [31]

Только что выслушали мы сына Громова Иоанна [32], вернее же — Святого Духа, Который рыбаря и ремесленника соделал бытописателем и повествователем истинно божественных и возвышенных предметов. Они (Святый Дух и Иоанн Богословъ) поведали нам великую и продолжительную беседу Господа, которою Он непокорный и непослушный народ наставлял богопознанию Отца и Сына, отклоняя умы евреев от мысли о единоначалии [33], отверзая им дверь благодати (для выхода) из предания подзаконного и мало по малу приводя (ихъ) к Новому Завету из Ветхаго, как прежде — из пустыни в землю богатую и плодородную. Но между тем как Он многообразно научал их тому, что Его собственное существование превечно и всегда соединено с Отцем, и громко и ясно говорил глухим: прежде нежели был Авраам, Я есмь (Иоан. 8:58), — они, не поняв смысл этого изречения и недоказав его неудобоприемлемость никаким разумным возражением, обращались вместо слов к камням и задолго до креста приготовляли к кровопролитию свои смертоубийственные руки. Он же, решив относиться со всяким великодушием к народу дерзкому и богохульному, отклонил гнев их и смятение, удаляясь не униженно как либо, но по божески: Тот, Который схоял среди них и был в руках у них [34], (вдругъ) сделался невидим, и Споривший с воспламененными от гнева (иудеями) скрылся из глаз. Стояли они в изумлении, намереваясь совершить убийство и не находя средства удовлетворить гнев свой, — подобно неопытным охотникам, которые, прежде времени спугнув добычу, если лань скроется в какой либо чаще и незаметно уйдет (из нея), тщетно блуждают по ущелью, нося сети как излишнюю тяжесть и всуе таская при себе ошейники.