Печатается по изданию: Святого Астерия Амасийского Слово о слепом от рождения. / [Перевод с греческого и примечания М. Д. Муретова.] // Журнал «Богословскiй Вестникъ», издаваемый Московскою Духовною Академiею. Сергiев Посад: «2=я типографiя А. И. Снегиревой». — 1894. — Том II. — Май. — с. 169–182

Беседа на притчу из евангелия от Луки, О богаче и Лазаре (Луки 16, 19-31)[60].

Не отрицательными и положительными только заповедями Бог наш и Спаситель воспитывает людей к тому, чтобы ненавидеть зло и любить добродетель, но и наглядными образцами преподает ясныя наставления благоустроенному поведению, делами вместе с словами приводя нас к восприятию доброй и боголюбезной жизни. Так и теперь, пророчественными и евангельскими устами, вернее же впрочем и собственным гласом, много раз уже предъявив нам повеление — надменнаго и высокомернаго богатства отвращаться, а человеколюбивое настроение и бедность с праведностию (соединенную) любить, — Он, дабы добрый совет сей соделать более твердым, удостоверяет слово Свое практическими примерами и в повествовании описывает богача и бедняка: показывает честолюбивое услаждение одного, угнетенную жизнь другаго и конечныя следствия жития обоих, — чтобы мы, разсмотрев истину на чужом образе жизни, соделались благоразумными судьями собственнаго поведения.

Один человек был богат и облачался в порфиру и виссон. Двумя краткими словами Писание порицает и осмеивает[61] безразсудную и неумеренную расточительность дурных богачей. Порфиры[62] цвет крайне дорог и совершенно излишен, а виссона употребление[63] не необходимо. Избирающим же себе благоустроенную и полезную жизнь свойственно и достолюбезно измерять употребление предметов необходимостию и избегать пыли суетнаго тщеславия и безполезнаго препровождения жизни, как матери зла. И чтобы нам яснее уразуметь значение этого изречения, да будет сначала разследовано употребление одежд, сколько и как оно должно быть допускаемо, будучи ограничиваемо благоразумными побуждениями и правилами.

Что же говорит закон правды? Овцу Бог создал с прекрасными волосами на коже и с обильным руном. Взяв ее, остриги и, отдав шерсть ткацкому мастерству, изготовь себе нижнее платье и верхнюю одежду, чтобы избегать страданий от холода и вреда от палящаго луча[64]. А если тебе нужна и более легкая одежда во время лета, то Бог дал на пользу нам лен для самаго широкаго употребления: из него тебе удобнее иметь покров благообразный, облекающий и вместе прохлаждающий своею легкостью. Употребляя это, исповедуй Творцу благодарение за то, что Он не создал только нас, но и позаботился об обезпечении (нашей) жизни. Если же, оставляя овцу и шерсть и уготованныя Создателем всего необходимыя средства, — суетными помыслами и безразсудными пожеланиями уклоняясь от обычнаго[65] образа жизни, — станешь изыскивать виссон и собирать волокна персидских червяков, — если будешь ткать воздушную[66] ткань паутины и, приходя к красильщику, платить огромныя деньги на то, чтобы он, добыв раковину из моря, кровью животнаго намазал одежду: то это есть (уже) свойство человека пресыщеннаго, злоупотребляющаго достоянием своим[67], не знающаго, где расточить избыток свой. За это и бичуется таковый, подвергаясь обвинению от Евангелия, как глупец и неженка, разукрашенный нарядами жалких девченок.

Впрочем некоторые преданные любители подобной суетности, доводя зло уже до крайности, на вышесказанном не ставят границы своих безумных помыслов, но изобретши какой-то пустой[68] и безполезный способ тканья, которое посредством переплетения основы с утком подражает живописному искусству и выделывает на плащах изображения всяких животных, — искусно приготовляют цветистую и многими идолами испещренную одежду — себе, женам и детям, уже забавляясь по ребячески, а не занимаясь важным делом, — при безмерности богатства злоупотребляя жизнью, а не пользуясь (1 Кор. 7, 31), — узаконяя противное Павлу и воюя против богодухновенных глаголов, — не письменами, а делами. Что тот (Апостол) воспретил словом, то самое эти содержат и повелевают делами (1 Тим. 2, 9-10).

И вот, когда они появляются разодетыми, то разсматриваются встречными как расписанныя стены. А то и ребятишки обступают их, смеясь друг с другом и указывая пальцами живопись на одеждах, — даже идут вслед им, очень долго не отставая. Там львы и барсы, — медведи, быки и собаки, — леса и скалы, — люди звероубийцы и всякаго рода живопись, изображающая природу. Да, им казалось нужным не стены только свои и дома раскрасить, но даже нижния и верхния одежды.

Более же благочестивые из богатых у вас мужей и жен, подобрав события Евангельския, предали (их) ткачам, — Самого, говорю, Христа нашего со всеми учениками и отдельныя чудеса, как (об этом) повествуется.

Увидишь (тут) брак Галилейский и водоносы (Иоан. 2, 1-10), — разслабленнаго, несущаго постель на плечах (Матѳ. 9, 2 дал. Марк. 2, 3 дал. Лук. 5, 18 дал.), — слепца, исцеляемаго брением (Иоан. 9, 1 дал.), — кровоточивую (женщину), держащуюся за воскрилие (Матѳ. 9, 20 дал. Марка 5, 25 дал. Лук. 8, 43 дал.)[69], — грешницу, припадающую к ногам Иисуса (Лук. 7, 37 дал.), — Лазаря, возвращающагося из гроба к жизни (Иоан. 11, 1 дал.). Делая это, они думают, что поступают благочестиво и облекаются в угодныя Богу одежды. Но если примут мой совет, то, продав те одежды, пусть чтут живые образы Бога. Не пиши Христа, ибо достаточно Ему единаго смиренномудрия воплощения, которое Он добровольно восприял ради нас, но на душе своей подъемля духовно безтелесное Слово носи повсюду[70]. Не на одеждах имей разслабленнаго, но отыщи лежащаго в немощи. Не историю кровоточивой постоянно напоминай (изображением на одежде), но вдове утесняемой окажи милость. Не на грешную жену, коленопреклоняющуюся пред Господом, внимательно смотри, но, сокрушаясь о своих прегрешениях, проливай частыя слезы. Не Лазаря, воздвигаемаго из мертвых, живописуй, но благоуготовляй добрую защиту твоего собственнаго воскресения[71]. Не слепца повсюду носи на одежде, но живаго и лишеннаго зрения (человека) утешь благодеяниями. Не короба с остатками (Матѳ. 14, 20 и пар.) изображай, но питай алчущих. Не водоносы, которые Он наполнил в Кане Галилейской[72], носи на одеждах, но подавай пить жаждущему.

Такую пользу доселе оказало нам горделивое одеяние богача. Но и дальнейшаго не должно оставлять без внимания; а именно: к порфире и виссону прибавил роскошное пирование[73] каждый день. Но, конечно, признаком одинаковаго настроения служит то и другое, то есть, как красоваться безполезною пышностию одежд, так и сладострастно рабствовать чреву и глотке.

Итак, роскошь есть дело враждебное добродетельной жизни, — соединенное с порабощением лености и развлечениям, с неумеренным употреблением пищи и рабскими наклонностями. И хотя разсматриваемый предмет представляет собою единое нечто, но, при частном изследовании и раскрытии, он оказывается имеющим состав из разнообразной, весьма большой и многоглавой порочности: ибо то и не было бы роскошь, что не возращалось бы многими средствами. А накопить богатыя средства безгрешным образом трудно, разве только кому-либо не случится, — чтó редкость, — и богатеть обильно и жить по правде точно. Так, живущему роскошно нужен, во первых, драгоценный дом, украшенный по углублениям[74] камешками[75], мрамором[76] и золотом, — приспособленный к переменам времен года: для зимы требуется дом теплый, находящийся на припеке и обращенный к полуденным лучам; а для лета — открытый к северу, чтобы обвевался легкими и вместе прохладными ветерками северными. Потом нужна драгоценная одежда для облачения сидений, ложь, постелей, дверей. Все у них заботливо одевается, даже бездушныя вещи, между тем как бедняки раздетыми остаются в жалком виде[77]. Прибавь, далее, к этому и сосчитай серебро в сосудах, золото, много стоющую покупку птиц из Фаса, вина Финикийскаго, которое в изобилии и за дорого источают для богачей виноградники Тира, — все прочия средства роскоши, которыя тщательно поименовать есть дело самих пользующихся ими. С каждым днем возростая в излишествах все более и более, роскошь уже и Индийские ароматы подливает к приправам и продавцы благовоний услуживают поварам более, чем врачам. Затем прими во внимание множество прислуги столовой — трапезников, виночерпиев, распорядителей и предшествующих им музыкантов, музыканток, танцовщиц, флейтщиков, смехотворцев, льстецов, тунеядцев, (весь этот) сброд — спутник суетности.

Чтобы приобрести это, сколько бедняков обижено! Сколько сирот поругано! Сколько вдов проливают слезы! Сколько от сильных мучений спешат к удавлению! Душа таковых, как бы вкусив какой-то воды забвения[78], совершенно теряет память о себе, что она есть, и с чем сопряжена, и о том, что некогда она разрешится от этого соединения и снова будет сожительствовать с возсозданным телом. Когда же приходит надлежащее время и необходимый закон отторгает ее от общения с телом, тогда наступает разсчет за прожитое и безполезное раскаяние, являющееся после нужды[79]. Ведь раскаяние тогда бывает полезно, когда переменяющий свое настроение имеет возможность исправления. С отнятием же возможности исправления безполезна скорбь и тщетно покаяние.

Был и нищий некий именем Лазарь. Не просто бедняка описывает Слово Божие, лишеннаго средств для приобретения и употребления необходимых предметов, но и одержимаго мучительною немощию, с разрушающимся телом, бездомнаго, безприютнаго, оставленнаго без попечения, брошеннаго к воротам богача. И наконец весьма тщательно в трогательном разсказе изображает[80] бедствия нищаго, дабы выставить на показ[81] жестокость немилостивца. Подлинно, кто не испытывает никакой жалости или сострадания к голоду и болезни, тот есть зверь неразумный, недостойно принявший вид человека, обманывающий природу своим настроением (безчеловечным) и даже гораздо более самых зверей несострадателен. И свиньи, при заклании свиньи, испытывают некоторое печальное ощущение и над только-что пролитою кровью издают жалостные звуки[82]; быки обступают убитаго вола, выражая скорбь весьма печальным мычанием; стаи журавлей, когда один из принадлежащих к стаду попадет в силки, летают вокруг пойманнаго и наполняют воздух какимъ-то жалостным криком, ища сородича и товарища (по стаду). А человек, — существо разумное и нравственное, по подобию Божию наученное благости, — так мало безпокоится о ближних своих, находящихся в печальных и бедственных обстоятельствах!