Верую, святейшіе, и относительно того, какъ Богъ Слово, единородный сынъ Отца, прежде вековъ и временъ безстрастно рожденный отъ самого Бога и Отца, сжалившись и умилосердившись надъ нашимъ человеческимъ паденіемъ, по добровольному хотенію, и по воле Бога родителя, и по божественному соизволенію Духа, не разлучившись отъ недръ рождающаго, снизшелъ къ намъ уничиженнымъ. Потому что Онъ какъ одно и тоже хотеніе имеетъ съ Отцомъ и Духомъ, такъ и существо неограничное и естество непостижимое; Онъ никакимъ образомъ не (можетъ быть) описуемъ, и не переменяетъ места подобно намъ, по естеству можетъ производить божественныя действія и вошелъ въ неискусобрачную, украшенную чистотою девства, утробу святыя, преславныя, и богомудрыя, и чистыя отъ всякой скверны по телу и по душе и по мысли, Маріи; воплощается безплотный, и принимаетъ нашъ образъ, будучи по божественному существу, чтó касается образа и вида, не имеющимъ образа, и подобно намъ воплощается безплотный, и делается истиннымъ человекомъ Тотъ, кто познается какъ вечный Богъ. И находящійся въ недрахъ вечнаго Отца является носимымъ въ материнской утробе, и неограниченный временемъ принимаетъ временное начало. Не воображаемо Онъ соделался всемъ этимъ, какъ это кажется безумнымъ манихеямъ и валентиніанамъ; но истинно и на самомъ деле отказался (κενώσας) отъ отеческой и собственной воли и воспринялъ весь составъ (φύραμα) нашъ, то есть, единосущную намъ плоть и разумную душу, однородную нашимъ душамъ, и умъ, совершенно одинаковый съ нашимъ умомъ. Потому что это есть человекъ и познается (какъ человекъ). И Онъ соделался по–истине человекомъ со времени этого высочайшаго зачатія отъ пресвятой Девы. Онъ благоволилъ быть и называться человекомъ, чтобы подобнымъ было очищено подобное, и однороднымъ спасено однородное, и сроднымъ прославлено сродное. Поэтому Дева избирается святая, освящается и тело и душа ея, и такимъ образомъ она служитъ воплощенію Творца, какъ чистая, невинная и непорочная. Итакъ Богъ Слово воплощается, какъ свойственно намъ, не чрезъ соединеніе съ прежде созданной плотію, или чрезъ соединеніе съ прежде образованнымъ и самостоятельно существовавшимъ до того времени теломъ, или чрезъ соединеніе съ прежде существовавшею душею; напротивъ они тогда только получили свое бытіе, когда съ ними соединился самъ Богъ Слово; естественно, что они соединились одновременно съ началомъ своего существованія и сами по себе до истиннейшаго снисхожденія къ нимъ Слова никогда не существовали, но имеютъ существованіе, совпадающее (по началу) съ естественнымъ снисхожденіемъ Слова; ни на мгновеніе ока существованіе ихъ не предшествовало снисхожденію Его, какъ это шумно выражаетъ (βόμβει) Павелъ самосатскій и Несторій. (Плоть Іисуса Христа) вместе (соделалась) и плотію (просто) и вместе плотію Бога Слова; вместе (просто) одушевленною разумною плотію, вместе также и одушевленною разумною плотію Бога Слова. Въ Немъ (получила) она свое бытіе и не имела бытія сама по себе. Все это (чтó входитъ въ составъ человеческой природы въ Іисусе Христе) приведено было въ бытіе одновременно съ зачатіемъ Слова и соединилось Ему въ ѵпостась одновременно съ темъ, какъ приведено было въ бытіе, — бытіе истинное, а не частичное, не допускающее деленія, не принимающее ни измененія, ни сліянія. Имъ (Іисусомъ Христомъ) оно приведено въ бытіе, въ Немъ и съ Нимъ получило существованіе и вместе съ Нимъ составлено. Оно не допускаетъ решительно нисколько времени, въ которое бы оно имело существованіе прежде неслитнаго и нераздельнаго соединенія. Итакъ Слово, воплотившись отъ непорочныхъ и девическихъ кровей всесвятыя и непорочныя Девы Маріи, сделалось поистине человекомъ; хотя Оно и было носимо въ девическомъ чреве и исполнило время законнаго чревоношенія, во всемъ естественномъ и не имеющемъ греха уподобилось намъ людямъ и не презрело нашей низости, весьма сильно подверженной страстямъ, однакожъ родилось какъ Богъ въ человеческой плоти, равно какъ и въ (человеческомъ) образе, въ (плоти) имеющей душу разумную и безтелесную; эту плоть само Оно оживотворило въ Себе самомъ разумнымъ духомъ, а не другой кто. И родившую Деву Оно само соблюдаетъ и показываетъ ее въ собственномъ смысле и воистину Богородицею, хотя бы и бесился сумасбродный Несторій и плакало и рыдало и выло его богопротивное воинство и опять снова терзалось вместе съ нимъ. Потому что родившійся отъ Девы, святыя Богородицы Маріи, былъ Богъ, принявшій ради насъ второе и временное рожденіе после перваго своего и вечнаго рожденія отъ Отца, — рожденіе естественное и несказанное, хотя воплотившійся и рождался для того, чтобы уподобиться намъ плотскимъ. Онъ воспевается какъ всецелый Богъ, Онъ же принимается какъ всецелый человекъ; Онъ же признается какъ совершенный человекъ, потому что Онъ имелъ единеніе двухъ естествъ: божества и человечества, и познавался въ двухъ совершенныхъ естествахъ: божестве и человечестве. Потому что ни соединенію не способствовало какое–либо измененіе или смешеніе, ни различіемъ и двойственностью естествъ или существъ после соединенія не вводится разделеніе и разсеченіе; хотя это (последнее) и печалитъ безумнаго Несторія, а то (первое) приводитъ въ изступленіе безразсуднаго Евтихія. Соединяющееся между собою ѵпостасно не принимаетъ измененія, не познаетъ разделенія, не знаетъ того, чтó достунно сліянію, и не допускаетъ признаковъ сеченія. Чтó, какъ известно, (допускаютъ) невежды Евтихій и Несторій и не знающіе силы ѵпостастнаго соединенія, по которой Слово воплотилось и плоть одушевленная и разумная неизменно обожилась: одинъ увлекаетъ въ море сліянія, а другой уноситъ въ пропасть разделенія. И поэтому одинъ избегаетъ исповедывать двойственность естествъ, а другой затрудняется исповедывать одно воплощенное естество Бога Слова и боится говорить, что у Него одна составная ѵпостась: они беглецы, боящіеся страха тамъ, где нетъ никакого страха. Мы же, мужественною мыслію отогнавши безуміе, рабски (следующее) тому и другому изъ нихъ, и безбоязненно утвердившись на камне благочестія, проповедуемъ ѵпостасное снисхожденіе Слова въ плоть, отъ насъ (заимствованную) разумную и одушевленную, и воплотившееся Слово почитаемъ за единаго Христа и Сына, и говоримъ, что у Него едина составная ѵпостась, и возвещаемъ, что Онъ въ двухъ естествахъ, и веруемъ, что у этого Бога Слова два рожденія: одно отъ Бога Отца, которое знаемъ какъ неограниченное временемъ и вечное, а другое отъ Богородицы Матери, которое признаемъ за новое и происшедшее во времени; и прославляемъ одно воплотившееся въ Немъ естество Бога Слова, но не такъ, какъ говорятъ Аполлинарій, Евтихій и Діоскоръ, но такъ, какъ передалъ намъ мудрый Кириллъ. Кроме того мы говоримъ, что сохранились особенности естествъ, и возвещаемъ различіе соединившихся, какъ называемое естественнымъ и состоящее въ качестве, такъ и мыслимое въ существенномъ и заключающееся въ количестве. И мы ни Несторіева сеченія не боимся, ни Евтихіева измененія не уважаемъ. Потому что мы не говоримъ, какъ пустоголовый Несторій, что соединеніе относительное, и не пустословимъ, будто снисхожденіе (состоитъ) въ одинаковости чести и подобіи воли и въ порыве и одинаковости хотеній, а также не говоримъ попусту, какъ богоотверженный Евтихій, о какомъ–либо сліяніи и измененіи Бога Слова и разумно одушевленной плоти, или о соединеніи естествъ и сущностей и образовъ, изъ которыхъ во Христе произошло чудесное сочетаніе. Поэтому, идя путемъ царскимъ и среднимъ, мы отвращаемся сліянія и ненавидимъ разсеченіе, а душевно почитаемъ одно неслитное и вместе нераздельное соединеніе божества и человечества, которое одно и можетъ быть допущено при естественномъ и ѵпостасномъ соединеніи. Взаимно соединившіяся божество и человечество сохраняли его для того, чтобы не допустить измененія и не потерпеть разделенія. Ученіе о соединеніи, разумеется, естественномъ и ѵпостасномъ (я не знаю, кроме этого, другаго соединенія во Христе), не знаетъ различія, а разделеніе оно совершенно изгоняетъ, и пришедшее въ соединеніе сохраняетъ неизменнымъ и не допускаетъ разделенія въ соединившемся. И поэтому, называя Христа состоящимъ изъ божества и человечества, мы проповедуемъ, что Онъ и Богъ и человекъ, состоитъ изъ двухъ естествъ (διφυᾶ) и двойственъ по отношенію къ естествамъ. А равно и по божеству Онъ совершенъ, и по человечеству совершенъ. Поэтому, уча, что Онъ въ двухъ естествахъ, мы изображаемъ Его Богомъ единосущнымъ Отцу и говоримъ, что Онъ также единосущенъ и Матери и намъ, какъ человекъ, что Онъ видимъ и невидимъ, также, что Онъ созданъ и несозданъ, что Онъ и плоть и безплотенъ, что Онъ и описуемъ и неописуемъ, что Онъ и земный и небесный, что Онъ разумная одушевленная плоть и божество, что Онъ явился недавно и веченъ, что Онъ и уничиженъ и превознесенъ и все, что найдется (свойственнаго) нераздельно (соединившемуся) двойственному естеству, хотя одно существовало всегда, какъ имеющее естество вечное, а другое неизменно получило бытіе ради насъ въ последнія времена, какъ воспріявшее естество человеческое. Потому что если соединеніе было неизменное и нераздельное, какъ оно и (теперь) пребываетъ неизменнымъ и нераздельнымъ, и эти два являются неизменно различными и нераздельно показываютъ различіе, то это были естества и сущности и образы, изъ которыхъ произошло несказанное соединеніе и въ которыхъ созерцается одинъ и тотъ же Христосъ. Единое, происшедшее изъ нихъ, остается единымъ; оно за темъ уже не разделяется и, не допуская разсеченія или измененія, показываетъ, изъ чего состоитъ. Это есть ѵпостась и лице составное; оно состоитъ изъ неслитнаго смешенія и не знаетъ разделенія въ соединившемся, но сохраняетъ нераздельное бытіе и существованіе; и не два, потому что соделалось однимъ, и не слитно и не ведетъ къ одному единству и къ естественному и существенному тождеству того, изъ чего естественно составлено; но одно и въ тоже время познается и (какъ) одно и (какъ) два. Одно по ѵпостаси и по лицу, а два по отношенію къ самимъ естествамъ и естественнымъ особенностямъ ихъ, отъ которыхъ оно и получило (возможность) быть единымъ и сохранило (возможность) оставаться по естеству двоякимъ. Поэтому Онъ, пребывая темъ же, созерцается какъ единый Христосъ, и Сынъ, и единородный, нераздельный въ обоихъ естествахъ, и естественно совершаетъ то, чтó свойственно тому и другому существу, въ силу присущаго тому и другому существеннаго качества и естественной особенности. Если Онъ имеетъ естество единичное и несовокупное, то какъ же у Него не будетъ такова же и ѵпостась и лице? И неужели одинъ и тотъ же сталъ бы вполне совершать то, чтó свойственно тому и другому естеству? Какимъ же образомъ божество, непричастное плоти, будетъ физически совершать дела плоти? Или какимъ образомъ тело, не имеющее божества, стало бы совершать дела, по существу признаваемыя божественными? Еммануилъ же, будучи единымъ и въ одномъ и томъ же будучи темъ и другимъ, то есть, и Богомъ и человекомъ, по–истине совершаетъ свойственное тому и другому естеству, производя совершаемое Имъ одно такъ, другое иначе. Какъ Богъ, Онъ совершаетъ божественное, а какъ человекъ — человеческое. Онъ всемъ хочетъ показать Себя и какъ Бога и какъ человека, и поэтому Онъ совершаетъ и божественное и человеческое, а равно и говоритъ и произноситъ (то и другое). И не было такъ, какъ желаетъ Несторій, чтобы одинъ творилъ чудеса, а другой совершалъ человеческое и терпелъ страсти. Но одинъ и тотъ же Христосъ и Сынъ совершалъ и божественное и человеческое, — одно такъ, другое иначе, какъ учитъ божественный Кириллъ, потому что Онъ въ томъ и другомъ имеетъ власть несливаемую, но ничутъ и неразделимую. Какъ Богъ Онъ былъ веченъ и совершалъ чудеса, а какъ человекъ Онъ былъ известенъ, какъ недавно явившійся, и совершалъ уничиженное и человеческое. Потому что какъ во Христе то и другое естество сохраняетъ неизменно свою особенность, такъ и каждый образъ въ соединеніи съ другимъ — то, что ему свойстенно. Такъ Слово, (находясь) въ общеніи именно съ теломъ, совершаетъ то, чтó свойственно Слову, а тело совершаетъ то, чтó свойственно телу, тогда какъ съ нимъ находится при этомъ въ общеніи именно Слово. И это познается въ одной ѵпостаси и отгоняетъ нечестивое сеченіе. Они не действовали отдельно, чтобы мы не подумали, что они раздельны. Пусть не торжествуетъ поэтому Несторій, безразсудно обманывающій самъ себя, потому что тотъ и другой образъ во единомъ Христе и Сыне после соединенія обоихъ (естествъ) совершалъ то, чтó было ему свойственно. Потому что онъ самъ по себе, не отделяясь отъ другаго, совершалъ то, чтó было ему свойственно. Мы прославляемъ въ Немъ не двухъ христовъ и сыновъ, изъ которыхъ одинъ, будучи Сыномъ и Христомъ по естеству, совершаетъ чудесное, а другой, будучи Сыномъ и Христомъ по благодати, совершаетъ уничиженное. Хотя мы учимъ, что два образа действуютъ вместе, каждый согласно съ своею естественною особенностью; но мы говоримъ, что одинъ и тотъ же Сынъ и Христосъ естественнымъ образомъ совершаетъ высокое и уничиженное, согласно естественному и существенному качеству каждаго изъ двухъ естествъ своихъ, потому что эти естества, пребывая неизменными и неслитными, и будучи ясно познаваемы какъ два, и будучи соединены неслитно, не были лишены этихъ (свойствъ своихъ) и являлись въ одной ѵпостаси. Пусть не торжествуютъ напрасно Евтихій и Діоскоръ, распространители несуществующаго безбожнаго смешенія; после соединенія того и другаго естества каждое изъ нихъ совершало то, чтó ему свойственно, избегая разделенія, не принимая измененія, и сохраняя различіе по отношенію къ другому, и удерживая общеніе и соединеніе нераздельнымъ и неразрывнымъ. Поэтому, оставаясь благочестивыми и держась пределовъ православія, мы горимъ, что одинъ и тотъ же Христосъ и Сынъ совершаетъ то и другое, потому что Онъ Богъ и человекъ; и не выдумываемъ никакого смешенія. Равнымъ образомъ мы говоримъ, что тотъ и другой образъ после взаимнаго общенія совершаетъ то, чтó ему свойственно, такъ какъ въ одномъ и томъ же Христе находятся два образа, естественнымъ образомъ совершающіе то, чтó имъ свойственно. Мы ничуть не допускаемъ никакого разделенія, какъ желалъ оклеветать насъ здесь Евтихій, а тамъ Несторій, вышедшіе изъ взаимно противоположныхъ (началъ) и разделившіе воздвигнутую противъ насъ благочестивыхъ нечестивую брань. Ихъ мы считаемъ ни за что, и познаемъ въ томъ и другомъ естестве то и другое действіе, то есть, существенное и естественное, а также взаимное, нераздельно происходящее изъ того и другаго существа и естества, по причине прирожденнаго ему естественнаго и существеннаго качества, а вместе нераздельнаго и неслитнаго, сопутствующаго ему взаимнодействія того и другаго существа. Это служитъ причиною различія действій во Христе, а равно естествамъ даетъ бытіе естествъ, потому что божество и человечество суть не одно и тоже по отношенію къ присущему каждому изъ нихъ естественному качеству, хотя они и несказано соединились между собою въ одну ѵпостась и неслитно совокупились въ одно лице, сошедшись и соединившись между собою ѵпостасно, соделали для насъ одного и тогоже и Христомъ и Сыномъ. Богъ Слово есть Богъ Слово, а не плоть, хотя Онъ и принялъ плоть разумно одушевленную и соединилъ ее ѵпостасно естественнымъ соединеніемъ. Эта плоть есть плоть разумно одушевленная, а не Слово, хотя она и созерцается какъ плоть Бога Слова. Поэтому после естественнаго и неслитнаго, то есть, истиннаго и ѵпостастнаго соединенія, они не показываютъ этого действія безразличнымъ но отношенію къ тому и другому, и мы не называемъ этого действія ихъ единымъ и единственнымъ или существеннымъ и естественнымъ и совершенно безразличнымъ, чтобы не соединить ихъ насильно въ одну сущность и въ одно естество, которое последователи акефаловъ сделали предметомъ забавы и въ самыхъ речахъ безстыдно называютъ его составнымъ. Какъ мы исповедуемъ то и другое естественное действіе въ томъ и другомъ существе и естестве, изъ которыхъ для насъ соделалось во Христе неслитное соединеніе и соделало единаго Христа и Сына всецелымъ Богомъ, котораго надобно признавать также и всецелымъ человекомъ, чтобы намъ не слить неслитно соединеныхъ естествъ, хотя изъ действій и однихъ только действій познаются естества, по ученію техъ, которые могутъ (это знать), а различіе сущностей всегда обыкновенно замечается изъ различія действій: такъ мы учимъ и тому, что всякое изреченіе и действіе, будетъ ли оно какое–нибудь божественное и небесное, или человеческое и земное, происходитъ отъ одного и тогоже Христа и Сына и одной сложной и единичной Его ѵпостаси. Воплотившись, Онъ пребылъ Богомъ Словомъ и естественнымъ образомъ самъ по Себе проявляетъ нераздельно и неслитно то и другое действіе, сообразно со своими естествами: по божественному своему естеству, по которому Онъ единосущенъ Отцу, — божественое и несказанное, а по человеческому, по которому Онъ соделался единосущенъ намъ людямъ, — человеческое и земное, тому и другому естеству желательное и согласное. И это не перестаетъ соблазнять инаго изъ видящихъ, какъ будто совершающій то и другое естественнымъ образомъ не былъ вместе и Богомъ и человекомъ. Темъ, что самъ Онъ, единый Христосъ и Сынъ, совершаетъ то и другое, уничтожается гнусный потокъ (ученія) Несторія. Потому что, какъ мы сказали, мы утверждаемъ, что въ Немъ не два Христа и Сына, которые совершаютъ то и другое, (а одинъ). А когда показывается, что свойственное тому и другому естеству после соединенія пребываетъ неслитнымъ и въ тоже время проявляетъ действіе, свойственное тому и другому изъ нихъ, то этимъ ниспровергается стремящійся къ слитію отпрыскъ (ученія) Евтихія, потому что естества познаются естественнымъ образомъ и естественнымъ образомъ обнаруживаютъ свое естество, изъ котораго нераздельно и естественно произошло и существенно развилось (лице Христа). Поэтому, родившись нашимъ рожденіемъ, Онъ питается молокомъ и возрастаетъ и проходитъ телесные возрасты до техъ поръ, пока не достигаетъ совершеннаго возраста человеческаго; терпитъ свойственный намъ голодъ и жажду и переноситъ подобно намъ утомленіе отъ путешествія, потому что Онъ, подобно намъ, совершалъ действіе хожденія также почеловечески. И оно, будучи совершаемо согласно съ человеческой субстанціей, служило доказательствомъ человеческаго Его естества. Поэтому Онъ, подобно намъ, переходилъ съ места на место, потому что Онъ былъ по–истине человекомъ и имелъ наше естество въ полномъ составе, также принялъ описуемость плоти и былъ облеченъ въ приличный намъ образъ. Потому что образъ вида его былъ телесный, то есть, образъ тела; сообразно съ этимъ, будучи зачатъ во чреве, Онъ формировался, удержалъ этотъ образъ навсегда и сохраняетъ его во веки невредимымъ. Поэтому, чувствуя голодъ, Онъ принималъ пищу; поэтому, томясь жаждою, Онъ искалъ питья и пилъ, какъ человекъ; поэтому Онъ былъ носимъ, какъ дитя, подъятый девическими руками, и покоился у материнской груди; поэтому, чувствуя утомленіе, Онъ садился и, нуждаясь въ сне, засыпалъ. Также, получая удары, Онъ чувствовалъ боль, будучи бичуемъ, страдалъ, и, когда пригвождали ко кресту Его руки и ноги, Онъ переносилъ боли, потому что Онъ далъ, какъ и хотелъ, человеческому естеству время делать и терпеть то, чтó ему свойственно, чтобы преславное Его воплощеніе не было сочтено какимъ–нибудь вымысломъ и пустымъ призракомъ. Потому что не по принужденію и не по необходимости Онъ принималъ это, хотя и терпелъ это естественнымъ образомъ и почеловечески и делалъ и совершалъ по человеческимъ побужденіямъ. Да удалится это гнусное подозреніе. Потому что Богъ былъ Тотъ, кто решился телесно претерпеть это и спасъ насъ отъ нашихъ страстей и такимъ образомъ даровалъ намъ безстрастіе. Но (принималъ это) потому, что самъ восхотелъ страдать и делать и действовать почеловечески и решился оказать помощь видящимъ, ради которыхъ и соделался истиннымъ человекомъ. И это не потому, чтобы естественныя и телесныя движенія естественнымъ образомъ побуждали Его соделать это, хотя безбожные и коварные люди и дерзко услаждались, приводя въ исполненіе свое коварство, но потому, что Онъ облекся въ страстное и смертное и тленное и неизбежно подлежащее нашимъ естественнымъ страстямъ тело, и въ этомъ теле, согласно съ собственною его природой, благоволилъ страдать и действовать даже до воскресенія изъ мертвыхъ. Въ немъ–то Онъ разрешилъ и страстное наше, и смертное, и тленное, и даровалъ намъ свободу отъ нихъ. Такимъ образомъ Онъ добровольно и вместе естественнымъ образомъ обнаруживалъ уничиженное и человеческое, пребывая и при этомъ Богомъ, потому что Онъ самъ былъ виновникомъ (ταμίας) для себя человеческихъ страданій и действій, и не только виновникомъ, но и посредникомъ, хотя Онъ естественнымъ образомъ воплотился въ страстное естество. И поэтому то, что было въ Немъ человеческаго, было потому, что Онъ былъ человекъ. Не потому, что бы естество Его не было человеческимъ, но потому, что Онъ добровольно соделался человекомъ и, соделавшись человекомъ, добровольно принялъ это. И не насильственнымъ образомъ или по необходимости, какъ бываетъ у насъ (и въ большей части случаевъ), и не противъ желанія, но, когда и какъ восхотелъ, Онъ самъ благоволилъ и снизойти къ намъ, одержимымъ страстями, теми самыми страстями, которыя возбуждаются по природе. Божественное же и преславное и возвышенное и очевидно возвышающееся надъ нашимъ ничтожествомъ, каковы были чудеса и знаменія и проявленія преславныхъ делъ, какъ то: безсеменное зачатіе, играніе Іоанна во чреве, нетленное рожденіе, непорочное девство, пребывшее невредимымъ прежде рождества, въ рождестве и после рождества, небесное наставленіе пастырямъ, и призваніе волхвовъ посредствомъ звезды, принесеніе при этомъ даровъ и поклоненіе, знаніе Писаній безъ наученія, потому что, говорять: како сей книги весть не учився (Іоан. 7, 15), (знаніе) отчасти обличающее превратную любовь страстныхъ приверженцевъ невежества, преложеніе вина (претвореннаго) изъ воды, исцеленіе больныхъ, дарованіе зренія слепымъ, выпрямленіе горбатыхъ, возвращеніе силъ разслабленнымъ, дарованіе хромымъ способности быстро двигаться, совершеннейшее очищеніе прокаженныхъ, быстрое насыщеніе алчущихъ, ослепленіе преследующихъ, укрощеніе ветровъ, установленіе тишины на море, телесное хожденіе по водамъ, изгнаніе нечистыхъ духовъ, бурное возмущеніе стихій, отверзеніе гробовъ самихъ собою, тридневное воскресеніе изъ мертвыхъ, нескончаемое разрушеніе тленія, непрестанное уничтоженіе смерти, исшествіе изъ гроба, тогда какъ печать на камне и на гробе осталась невредимою, безпрепятственное вшествіе (въ домъ) при заключенныхъ дверяхъ, чрезвычайно удивительное и телесное вознесеніе отъ земли на небо и все подобное этому, превосходящее природу нашего слова и силу выраженія и побеждающее всякое разуменіе человеческое, — все это, будучи совершаемо Богомъ Словомъ, вне пределовъ ума и природы человеческой, служило доказательствомъ существа и естества божественнаго, хотя и было совершаемо посредствомъ плоти и тела и совершалось не безъ (участія) плоти, разумно одушевленной. И поэтому мы не считаемъ Бога Слово безплотнымъ и не учимъ, что Онъ вне тела, хотя Онъ и совершалъ то, чтó превышаетъ телá. Ибо Слово истинно воплотилось и, неложно воплотившись, облеклось теломъ и было познаваемо какъ единый Сынъ, производящій изъ Себя всякое действіе: божественное и человеческое, уничиженное и величественное, телесное и безтелесное, видимое и невидимое, описуемое и неописуемое, соответствующее двойственности естествъ Его, и само по себе непрестанно проповедующее и постоянно возвещающее эту двойственность. Одинъ и тотъ же, будучи по ѵпостаси неделимымъ Сыномъ и будучи познаваемъ въ двухъ естествахъ, однимь изъ нихъ творилъ чудеса, а другимъ совершалъ уничиженное. И поэтому богомудрые, венчанные Христомъ, истиннымъ Богомъ, и отъ Бога получившіе (даръ) говорить и открывающіе намъ божественное разуменіе говорятъ: когда слышишь объ единомъ Сыне противоположныя выраженія, то приличнымъ образомъ разделяй между естествами то, что говорится, — великое и божественное приписывай естеству божественному, а малое и уничиженное относи къ естеству человеческому. Такимъ образомъ ты и избежишь разногласія въ выраженіяхъ, отдавая каждому естеству то, чтó ему свойственно, и согласно священному писанію исповедуешь единаго Сына и сущимъ прежде всехъ вековъ и недавно явившимся. А также объ единомъ Сыне говорятъ и вотъ что: никто да не отчуждаетъ никакого действія отъ единаго сыновства, а которому естеству принадлежитъ то, чтó происходитъ, это пусть определяютъ по свойству самого действія. Итакъ они весьма прекрасно учили исповедывать, что одинъ Еммануилъ, ибо такъ называется воплотившійся Богъ Стово, и что Онъ совершаетъ все, а не иной высокое и иной низкое, безъ всякаго разграниченія. Посредствомъ этихъ естествъ своихъ Онъ познается неслитною двоицею и ничуть не разделяется на две ѵпостаси и два лица, но одинъ и тотъ же есть несекомый Сынъ и Христосъ и нераздельно познается въ двухъ естествахъ. И мы утверждаемъ, что все это принадлежитъ одному Сыну, и веруемъ, что все изреченія и действія суть Его, хотя одни изъ нихъ и приличны Богу, а другія опять приличны человеку, а иныя занимаютъ какое–то среднее положеніе, какъ имеющія въ себе и приличное Богу и человеческое. Мы говоримъ, что той же силе принадлежитъ и такъ называемое общее (новое) и богомужное действіе, которое по существу своему неодинаково, но разнородно и различно, какъ назвалъ его божественнымъ образомъ восхищенный изъ Ареопага божественнымъ Павломъ богоглаголивый Діонисій, такъ какъ оно заключаетъ въ себе и приличное Богу и человеческое и посредствомъ весьма искуснаго и сложнаго выраженія вполне обозначаетъ всякое действіе того и другаго существа и естества. Итакъ, прославляя Бога Слово предвечнаго и совечнаго Отцу, мы утверждаемъ, что Онъ воспринялъ временное рожденіе, которымъ Онъ родился, воплотившись отъ Девы Маріи, называемой въ собственномъ и истинномъ смысле Богородицею. И поэтому благочестивые веруютъ, какъ и прилично веровать, что Онъ родился двумя рожденіями; и, будучи совершеннымъ по божеству, Онъ былъ совершеннымъ и по человечеству; не разделяясь по различію сущностей, Онъ не отождествляетъ существеннымъ образомъ естествъ въ силу тождественности лица. Но изъ какихъ естествъ Онъ соделался ѵпостасію, въ техъ же пребывалъ нераздельно, совершая мудро и истинно все дела наши, — и естественныя и непорочныя действія, далекія отъ скверны и порока, и такія, въ которыхъ не находится никакого признака греха, потому что Онъ греха не сотворилъ и совершенно не было никакой лести въ устахъ Его. Онъ обращался между нами, какъ человекъ; будучи познаваемъ, какъ совершенный человекъ, и вместе не преставая быть Богомъ, Онъ совершалъ и чудеса, какъ было прилично. Былъ познаваемъ какъ совершенный Богъ, хотя и былъ облеченъ человеческою, разумно одушевленною плотію. Онъ идетъ на вольное страданіе и добровольно продается іудеямъ, или, лучше, самого Себя добровольно предаетъ ради спасенія людей; также заключается въ узы и терпитъ удары по щеке, и оплевается, и бичуется, и осмеивается, и облачается въ багряную одежду, какъ царствующій надъ всемъ, и принимаетъ трость въ руки, какъ скипетръ царскій, и судится судомъ пилатовымъ, и наконецъ пригвождается къ древу, и, будучи вознесенъ на спасительный крестъ, обагряетъ кровію и руки и ноги, и возносится (на крестъ) наряду съ разбойниками, и напояется уксусомъ, и вкушаетъ желчи, и, воскликнувъ громко, предаетъ душу Отцу, и прободается копьемъ въ ребро, и по смерти у мертваго истекаетъ спасительная кровь и вода; затемъ мертвый снимается со креста, и приготовляется къ погребенію, и помазуется смирною, и принимаетъ тридневное погребеніе, и, тридневно воскресши, выходитъ изъ гроба, и съ Собою воскрешаетъ всехъ мертвыхъ, чрезъ свое воскресеніе изъ мертвыхъ возводя отъ гроба и тленія къ нескончаемой своей жизни, и, возставши изъ мертвыхъ, является ученикамъ своимъ, и принятіемъ пищи и питья и прикосновеніемъ рукъ апостольскихъ удостоверяетъ воскресеніе своей плоти, и преподаетъ имъ Духа Святаго, какъ сроднаго Себе и единосущнаго; затемъ возносится на небеса, или, лучше, восходитъ туда какъ господствующій надъ небесами, и садится одесную Отца, имея престолъ отеческій и царскій и высочайшій. Оттуда опять придетъ, чтобы совершить судъ надъ живыми и мертвыми и воздать каждому по деламъ, какія кто совершилъ, — делалъ ли дела благія и добрыя, или злыя и постыдныя. Мы веруемъ, что Онъ съ Отцомъ и Духомъ имеетъ истинно нескончаемое, не знающее никакого конца или предела, владычество надъ всемъ. Итакъ, какъ я говорю и думаю о домостроительстве воплощенія, то есть, о воплощеніи Бога Слова и объ уподобленіи Его намъ грешнымъ, это я кратко показалъ; а о первоначальномъ появленіи и устройстве видимаго міра, какое онъ получилъ недавно, исповедую, боголюбезные, что все не только видимое, но и невидимое, сотворилъ единый Богъ, Отецъ, Сынъ и Святый Духъ, вечное и безначальное естество; Онъ изъ небытія привелъ въ бытіе и безъ всякаго затрудненія впервые даровалъ всему бытіе, и мудро произвелъ весьма многія и разнообразныя (вещи); ибо все произвелъ Отецъ чрезъ единороднаго Сына во Святомъ Духе и содержитъ это мудрымъ промысломъ, какъ Богъ, имеющій господство надъ своими делами. Даровавши всему временное начало, Онъ чувственному назначилъ временный переделъ, а разумное и невидимое удостоилъ лучшей чести. И оно никогда не умираетъ и не предается тленію подобно тому, какъ течетъ и преходитъ видимое; впрочемъ оно безсмертно не по естеству и не превратилось въ существо несказанное (нетленное), но Онъ даровалъ ему благодать, не допускающую его подвергаться тленію и смерти. Такъ души человеческія пребываютъ нетленными, такъ ангелы остаются безсмертными не потому, чтобы они въ самомъ деле, какъ мы прежде сказали, имели естество нетленное или существо въ собственномъ смысле безсмертное, но потому, что получили отъ Бога въ уделъ благодать, обильно подающую безсмертіе и пекущуюся о доставленіи имъ безсмертія. Но хотя души человеческія благодатію Божіею и освободились отъ смерти, естественнымъ образомъ преследующей (ἐμφολεύουσαν) все въ созданной природе, однакожъ ради этого мы не будемъ предполагать, что оне существовали прежде телъ, и не будемъ думать, будто оне до появленія и до основанія этого видимаго міра жили какою–то вечною жизнію, не будемъ говорить, что оне обладали жизнію небесною, живя жизнію безтелесною и безплотною и вечною на небе, некогда не существовавшемъ, какъ желалъ этого заблуждавшійея Оригенъ и сообщники и единомышленники его, Дидимъ и Евагрій, и остальное полчище ихъ, выдумывающее басни. Они не только это проповедуютъ ошибочио, увлекаясь языческими ученіями и оскверняя высокое происхожденіе христіанское, но даже безумно отвергаютъ воскресеніе этихъ телъ, которыми мы ныне облечены, и безтолково болтаютъ многое множество того, чтó достойно нечестиваго баснословія ихъ. Въ укоръ имъ довольно сказать то, чтó сказано Павломъ къ коринфянамъ: и аще воскресенія мертвыхъ несть, то ни Христосъ воста (1 Кор. 15, 13) и прочее; а когда такимъ образомъ они стали бы увлекаться пустыми мыслями, то пусть будетъ присовокуплено следующее: значитъ, тщетна вера ваша, если вы не имеете участія въ нашемъ честномъ исповеданіи и въ воскресеніи этой плоти? Исповедывать воскресеніе плоти насъ заставляли еще тогда, когда мы приступали къ спасительному крещенію. Поэтому, какъ кто–то изъ мудрыхъ созерцалъ, и все преславное и величественное домостроительство Единороднаго было преславно совершено для того, чтобы и спасти образъ и даровать безсмертіе телу. Не только въ этомъ они, безумные, обманываются и сбиваются съ прямаго пути (это было бы, какъ и при измышленіи золъ, нечестіе сносное), но и многое другое говорятъ противно апостольскому и отеческому преданію: отвергаютъ насажденіе рая, не хотятъ (допустить), что Адамъ былъ созданъ во плоти, порицаютъ образованіе изъ него Евы, отрицаютъ голосъ змія, не допускаютъ, чтобы такимъ образомъ Богомъ установлено было стройное распределеніе небесныхъ телъ, а фантазируютъ, будто оно произошло вследствіе первоначальнао осужденія и превращенія. Они безбожно и вместе баснословно бредятъ, будто бы въ единичности умовъ произошло все разумное, охуждаютъ созданіе превышенебесныхъ водъ, хотятъ, чтобы былъ конецъ наказанію, допускаютъ совершенное поврежденіе всего чувственнаго, говорятъ о возстановленіи всехъ разумныхъ существъ: ангеловъ, людей, демоновъ, и опять сливаютъ разныя свойства ихъ въ мифическую единичность. (Говорятъ), что Христосъ ничемъ не отличается отъ насъ: о Немъ они учатъ насмешливо, а не такъ, какъ мы благочестиво проповедуемъ о Немъ, и демонски распространяются о славе, чести, царстве, и господстве; и тысячи (нелепостей) извлекаютъ эти несчастные изъ дьявольскаго и нечестиваго сокровища своего сердца; не только однимъ мутнымъ извращеніемъ, но тысячами ихъ напояютъ ближняго и умерщвляютъ души людей, ради которыхъ Христосъ благоволилъ умереть и во искупленіе которыхъ Онъ излилъ свою божественную кровь и принесъ въ даръ превосходящую всякое достоинство божественную свою душу. Мы же, будучи напоены разумнымъ млекомъ правой и непорочной и разумной веры и вкусивши благаго Божія глагола, отвергая все темныя ученія ихъ, и будучи свободны отъ всехъ безсвязныхъ пустословій ихъ, и идя по стопамъ отцовъ своихъ, говоримъ и объ окончаніи настоящаго міра, и веруемъ, что после настоящей жизни будетъ вечно продолжаться та другая жизнь, а также принимаемъ и нескончаемое наказаніе. Первая (вечная жизнь) будетъ вечно доставлять радость творившимъ прекрасныя дела, а последнее (наказаніе) будетъ непрестанно удручать и непременно мучить техъ, которые здесь были приверженцами зла и не хотели покаяться до отбытія и отшествія отсюда. Ибо червь ихъ не умираетъ, говоритъ Христосъ — Судія и Истина, и огнь ихъ не угасаетъ (Марк. 9, 46). Такъ думать и веровать, мудрейшіе, я научился изъ апостольской и евангельской, изъ пророческой и содержащейся въ законе, отеческой и учительской проповеди, и ясно изложилъ вамъ, мудрейшіе, и ничего не скрылъ предъ вами. Впрочемъ мое изложеніе последовательно и связно: а также (мы поступаемъ) согласно съ древнимъ преданіемъ предавать письмени и делать известными святые соборы и священнейшія собранія отцовъ нашихъ, которыхъ мы почитаемъ светильниками душамъ нашимъ, и молимъ, чтобы и вечно они считались такими же, чтобы и намъ вместе съ ними соделаться общниками блаженной жизни, въ качестве благовоспитанныхъ детей ихъ и преемниковъ. Итакъ по отношенію къ божественнымъ догматамъ Церкви мы принимаемъ четыре великихъ и святыхъ и вселенскихъ собора, блиставшихъ евангельскими светлостями и украшенныхъ (полнымъ) количествомъ евангельскихъ качествъ. Мы говоримъ, что между ними первое место занимаетъ собраніе, бывшее въ Никее, 318–ти богоносныхъ отцовъ; оно, будучи составлено по божественному внушенію, уничтожило скверны аріева неистовства. После этого по (обстоятельствамъ) времени, а не изъ–за славы или милостей, собирается второе собраніе, состоявшееся въ семъ царствующемъ городе; 150 богомудрыхъ отцовъ Богомъ были посланы составить это собраніе, истребить блиставшее, какъ три молніи, нечестіе Македонія, Аполлинарія и Магна, и разрушить союзы такого труднаго огненнаго испытанія благочестивыхъ. Третіе собраніе прославляю, бывшее въ первый разъ въ Ефесе, (состоявшееся) только по (обстоятельствамъ) времени и имевшее заседанія согласно божественному хотенію; потому что второе собраніе, такъ называемое Діоскорово, оказывается согласнымъ съ нечестивымъ мненіемъ Евтихія; это первое собраніе 200 святыхъ отцовъ является совершенствомъ, отвергаетъ Несторіево человекообожаніе и все нечестивое его нечестіе. За темъ по нуждамъ только времени после трехъ собирается четвертое богомудрое собраніе 630–ти приснопамятныхъ отцовъ, светильниковъ веры; оно по божественному мановенію божественнымъ образомъ собирается въ Халкидоне и имеетъ сподвижницею своею мученицу Евфимію, которая и до нынешняго дня подвизается за сохраненіе ихъ определенія веры и много и непрестанно говоритъ въ защиту славнаго и величайшаго этого собранія. Оно уничтожаетъ грубую двоицу (ξυνωρίδα), я разумею Евтихія и Діоскора, и останавливаетъ ихъ зломысліе, истекающее какъ–бы изъ аполлинаріанскаго источника и наполняющее все потоки нечестія. Вместе съ нечестивою ересью этихъ оно отвергаетъ посредствомъ православныхъ своихъ изреченій и пребеззаконную ересь богопротивнаго Несторія. Оно собиралось и противъ этой ереси, такъ какъ она до сихъ поръ безстыдно продолжала еще испускать вздохи; поэтому и убило ее окончательно и выгнало за ворота церковныя. Кроме этихъ великихъ и вселенскихъ и всесвященныхъ четырехъ равночестныхъ собраній святыхъ и блаженныхъ отцовъ, принимаю еще и другой, сверхъ этихъ и после этихъ состоявшійся, пятый святый и вселенскій соборъ, бывшій также въ этомъ царствующемъ городе во время Юстиніанова управленія скиптромъ римской имперіи, а также (принимаю) и все определенія его. Онъ былъ собранъ для утвержденія знаменитаго собора халкидонскаго. Онъ уничтожаетъ и исторгаетъ въ погибель прежде всего безумнаго Оригена и все его напыщенныя бредни, а также и вымыслы, полныя нечестіемъ всякаго рода; вместе съ нимъ и ученіе Евагрія и Дидима и все языческія и чудовищныя и совершенно баснословныя пустословія. За ними исторгаетъ феодора мопсуестскаго, бывшаго учителемъ богопротивнаго Несторія, и какъ нечестивый плевелъ вырываетъ его вместе съ нечестивыми его вымыслами. Онъ также (уничтожаетъ) злые и нечестиво составленные вымыслы феодорита противъ поборника благочестія Кирилла и все, чтó онъ говорилъ противъ двенадцати главъ этого божественнаго Кирилла въ обвиненіе его, также перваго святаго ефесскаго собора и православной нашей веры, пользуясь покровительствомъ нечестиваго Несторія. Причастнымъ этого осужденія делаетъ и то, чтó было написано въ защиту Діодора к феодора. Вместе съ этимъ исторгаетъ съ корнемъ и такъ называемое посланіе Ивы, написанное къ Маре Персу, какъ не только противное правымъ догматамъ, но и наполненное всякимъ нечестіемъ. Итакъ эти священные и великіе и вселенскіе четыре собора съ любовію принимаю и одинаково уважаю. Кроме ихъ почитаю, прославляю и уважаю и этотъ пятый соборъ. И охотно принимаю все, чтó содержится въ ихъ ученіи и въ ихъ анафемахъ, направленныхъ противъ еретиковъ, и въ ихъ определеніяхъ. Поэтому охотно одобряю и принимаю техъ, кого они принимали и охотно одобряли, а также анафематствую и отвергаю техъ, кого они анафематствовали и отвергали и почитали изверженными изъ вселенской и святой Церкви нашей. Следуя этимъ святымъ и блаженнымъ пяти соборамъ, я признаю одно и единственное определеніе веры, а также и ученіе признаю одно и одинъ символъ, провозгашенный по внушенію Святаго Духа всемудрымъ и блажениымъ божественнымъ собраніемъ въ Никее 318–ти богоносныхъ отцовъ. Его подтвердило и бывшее въ Константинополе собраніе 150–ти богодухновенныхъ отцовъ, и утвердилъ первый ефесскій соборъ, состоявшій изъ 200 божественныхъ отцовъ, а также приняло и подтвердило и бывшее въ Халкидоне собраніе 630–ти святейшихъ отцовъ и вызсказало ясное повеленіе сохранить его неизменнымъ, невредимымъ и незыблемымъ. Принимаемъ и теми же руками съ радостію объемлемъ и все божественныя и богомудрыя сочиненія божественнаго Кирилла, какъ совершенно правильныя и разрушающія всякое нечестіе еретиковъ, въ особенности же два соборныя посланія, отправленныя къ богоненавистному и богоотверженному Несторію, а именно второе и третіе, къ которому присовокупляются и двенадцать главъ. Оне равными по числу святыхъ апостоловъ углями сожгли все зломысліе Несторія. Съ темъ вместе принимаю и посланіе, написанное соборомъ къ святейшимъ предстоятелямъ востока; въ немъ изреченія ихъ названы священными и утвержденъ миръ между ними. Къ нимъ мы сопричисляемъ и самыя посланія предстоятелей восточныхъ, какъ напримеръ полученныя темъ же Кирилломъ, о которыхъ онъ и засвидетельствовалъ въ недопускающихъ сомненія выраженіяхъ, что оне православны. Подобно этимъ священнымъ памятникамъ всемудраго Кирилла принимаю за священное и равночестное имъ и служащее къ насажденію тойже православной веры и богодарованное и богодухновенное посланіе великаго и преславнаго и богомудраго Льва, светильника святейшей церкви римской или, лучше (сказать), всей находящейся подъ солнцемъ; его онъ написалъ, находясь видимо подъ вліяніемъ Святаго Духа, въ обличеніе зломысленнаго Евтихія и богопротивнаго и безумнаго Несторія, къ почтеннейшему Флавіану, предстоятелю этого царствующаго города. Это посланіе я называю и почитаю столпомъ православія, последуя такъ хорошо определившимъ его святымъ отцамъ, какъ съ одной стороны научающее насъ всему православному, а съ другой стороны погубляющее всякое злославіе еретическое и изгоняющее его за богохранимыя двери святой нашей кафолической Церкви. Вместе съ этимъ божественнымъ изложеніемъ и сочиненіемъ принимаю и все его посланія и ученія, какъ исходящія изъ устъ старейшаго изъ апостоловъ Петра; лобызаю и почитаю и отъ всей души уважаю ихъ. Принимая эти, какъ я сказалъ прежде, пять священныхъ и божественныхъ собраній блаженныхъ отцовъ и все сочиненія премудраго Кирилла и въ особенности написанныя противъ безумія Несторіева, и краткое изложеніе восточныхъ предстоятелей, написанное къ этому божественнейшему Кириллу, о которомъ онъ и засвидетельствовалъ, что оно православно, и все, чтó написалъ Левъ, святейшій законоположникъ святейшей церкви римской, и въ особенности то, чтó составлено имъ противъ евтихіанскаго и несторіанскаго безстыдства, признаю за определенія — это последнее какъ–бы Петра, а первое какъ–бы Марка. Равнымъ образомъ принимаю и все богомудрыя ученія всехъ известныхъ учителей нашей кафолической Церкви, содержатся ли они въ словахъ и писаніяхъ, или въ какихъ–либо посланіяхъ. И, кратко сказать, принимаю и уважаю все, чтó принимаетъ святая вселенская Церковь наша; и опять отвергаю и анафематствую и считаю непотребнымъ все, чего она премудро гнушается и чтó считаетъ враждебнымъ своему благочестію, не только книженки и изреченьица и богопротивныя и извращенныя (παρέγγραπτα) ученія, но и еретическія и злославныя и вводящія злославныя ереси лица. И чтобы вполне удовлетворить васъ, я обозначаю те лица, которыя анафематствую и предаю осужденію не только языкомъ и устами, но и сердцемъ и душею, какъ оказавшіяся во всемъ враждебными святой и кафолической нашей вере. Итакъ да будутъ навсегда подъ анафемою и отчужденными отъ святой и единосущной и поклоняемой Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа, во–первыхъ Симонъ волхвъ, первый мерзейшимъ образомъ положившій начало всемъ мерзейшимъ ересямъ; за нимъ Клеовій, Менандръ, Филитъ, Гермогенъ, Александръ медникъ, Досифей, Горфей, Сатурнинъ, Масвофей, Адріанъ, Василидъ, Исидоръ, сынъ этого и превзошедшій его въ безуміи, Евіонъ, Карпократъ, Епифанъ, Продикъ, Керинфъ и Меринфъ, Валентинъ, Флоринъ, Властъ, Артемонъ, Секундъ, Кассіанъ, феодотъ, Ираклеонъ, Птолемэй, Маркъ, Колорвасъ, Адемисъ каристійскій, феодотъ кожевникъ, другой феодотъ, Евфратъ персіанинъ, Моноимъ арабъ, Гермогенъ, Татіанъ сиріецъ, Северъ, Асклепіодотъ, Вардесанъ, Армоній, сынъ этого и подобный ему по заблужденію, Гермофилъ, Кердонъ, Сакердонъ, Маркіонъ понтійскій, Апеллесъ, Аполлонидъ, Потитъ, Препонъ, Пифонъ, Синеръ, феодотъ меняльщикъ, Монтанъ, Прискилла и Максимилла, ярыя ученицы этого, Непосъ, Оригенъ елкесеянинъ, другой Оригенъ адамантовый, Савеллій ливійскій, Новатъ, Павелъ самосатскій, Епигенъ, Клеоменъ, Ноэтъ смирнскій, Манесъ, соименный своей безбожной маніи, Савватій, Арій, Мелетій, Аетій, Евномій, Астерій, Евдокосій, Донатъ, Македоній, враждовавшій противъ Святаго Духа и получившій достойное наименованіе духоборца; Аполлинарій лаодикійскій, и сынъ его Аполлинарій, Магнъ, Полемонъ, Целестій, Пелагій, Юліанъ, защитники тогоже безумія; феодоръ мопсуестскій и Несторій, гнуснейшіе проповедники гнуснаго человекообожанія, киликійцы Киръ и Іоаннъ, безбожнейшіе распространители тогоже безбожія; Евтихій, Діоскоръ, защитникъ Евтихія, и авдокатъ Варсума, Зоора, Тимофей, называемый Элуромъ; Петръ Монгъ и Акакій, защищавшіе пустоту (κενωτικόν) Зенона; Лампетій, начальникъ безславной ереси маркіонистовъ; Дидимъ и Евагрій, первые гнусные учители тайной лжи оригеновской; Петръ суконщикъ, осмелившійся къ трисвятой песни присовокупить крестъ; другой Петръ, иверійская безсмысленная зараза, и Исаія, товарищъ этого Петра, введшіе между акефалами другую ересь акефаловъ; вместе со всеми этими, и прежде всехъ, и после всехъ, и подобно всемъ, и больше всехъ, да будетъ подъ анафемою Северъ, злейшій ученикъ ихъ и оказавшійся тираномъ жесточайшимъ изъ всехъ новыхъ и древнихъ акефаловъ, и злокозненнейшій врагъ святой кафолической Церкви, и беззаконнейшій прелюбодей святейшей церкви антіохійской, и гнуснейшій развратникъ; феодосій александріецъ, Анфимъ транезунтянинъ, Іаковъ сиріецъ, Юліанъ галикарнасскій, Фелициссимъ, Гаіанъ александріецъ, отъ которыхъ получила начало ересь гаіанитовъ или юліанистовъ; Дорофей, распространитель тойже безбожной ереси, Павелъ черный не только по названію, но и действительно бывшій такимъ; Іоаннъ грамматикъ, по прозванію трудолюбивый (Филопонъ), или лучше по пусту трудящійся (Матеопонъ), Кононъ и Евгеній, — три трепроклятые распространители требожія; фемистій, беззаконнейшій отецъ и родитель и насадитель (ученія о) неведеніи; онъ пустословилъ, что Христосъ, истинный Богъ нашъ, не знаетъ о дне суда, тогда какъ самъ онъ, богоотверженный, не зналъ, чтó говорилъ, и не понималъ, чтó болталъ, колеблясь сомненіями, потому что если бы онъ зналъ силу своихъ словъ, то не породилъ бы губительнаго неведенія и не защищалъ бы жарко гнусности своего неведенія, изъ безумныхъ мыслей своихъ изрыгая, что Христосъ, не какъ вечный Богъ, но поколику Онъ соделался истиннымъ человекомъ, не знаетъ о дне кончины (міра) и суда, и называя Его простымъ человекомъ, и темъ самымъ усвояя себе чудовищность акефалитскую и проповедуя, что одно составное естество у Спасителя нашего, Іисуса Христа. Да будетъ вместе съ нимъ подъ анафемою и Петръ сиріецъ и Сергій арменскій, учители ничтожной ереси трехбожія, ни сами съ собою несогласные, ни одинъ съ другимъ не сходившіеся въ ученіи; Даміанъ, рьянейшій противникъ ихъ, оказавшійся новымъ Савелліемъ въ наши времена; вместе съ ними да будутъ подъ анафемою и отлученіемъ и преемники ихъ нечестія — Афанасій сиріецъ, Анастасій апозигарійскій и несогласно и ненаучно принимающіе несогласное согласіе ихъ, и подобно безсмысленнымъ скотамъ обманываемые ими, какъ будто согласные между собою, а между темъ вражески уязвляющіе другъ друга анафемами. Вместе съ ними да будутъ облечены и накрыты анафемою и отлученіемъ (отъ Церкви) Веніаминъ александріецъ, и Іоаннъ, и Сергій, и фома, и Северъ сирійцы, все еще живущіе позорною жизнію и безумно враждующіе противъ благочестія. Да соделается вместе съ ними общникомъ этихъ анафемъ и александріецъ Мина, распространитель и защитникъ ереси гаіанитовъ и открыто враждовавшій противъ проповеданія благочестія; а вместе съ нимъ и сообщники и соучастники его и одинаковые по нечестію. Да подвергнутея одинаковымъ съ ними анафемамъ и все ереси, возникшія после явленія Христа (во плоти) и дерзавшія враждовать противъ Церкви Христовой, то есть, (ереси) николаитовъ, евхитовъ, каіанъ, адаміанъ, марвиліотовъ, ворворіанъ, насеновъ, стратіотиковъ, афонитовъ, пиеіанъ (сифіанъ), софіанъ, офитовъ, антитактитовъ, ператиковъ, идропарастатовъ, енкратитовъ, маркіонистовъ, фригіянъ, пепузіанъ, артотиритовъ, таскодурговъ, (абродиковъ), четыренадесятниковъ, назореевъ, мелхиседекитовъ, антидикомаріонитовъ, тафиріанъ, мартіанъ, (цирціанъ, спатиріанъ, сфэронистовъ), дуліанъ, антропоморфитовъ, іеракитовъ, мессаліанъ, евтихитовъ, акефаловъ, версунофитовъ (венустіанъ), исаіанъ, агноитовъ, яковитовъ, трехбожниковъ, и если еще какая–либо другая нечестивая и богоотверженная появлялась ересь. Итакъ всехъ вышепоименованныхъ ересіарховъ, и за ними названныя нечестивейшія ереси и расколы анафематствую и отвергаю душею и сердцемъ и устами, мыслію и словами и речами; и всякаго другаго зловреднаго ересіарха и всякую другую нечестивейшую ересь, и всякій другой богоотверженный расколъ, какихъ только анафематствуетъ святая и вселенская наша Церковь. Анафематствую и отвергаю и всехъ единомышленниковъ ихъ, ревностныхъ приверженцевъ одинаковаго съ ними нечестія, остававшихся нераскаянными въ этомъ, и враждовавшихъ противъ проповеданія кафолической нашей Церкви и отвергавшихъ нашу православную и непорочную веру. И опять точно также анафематствую и все богопротивныя сочиненія ихъ, какія они составили противъ святейшей нашей кафолической Церкви и написали противъ нашей правой и непорочной веры. Съ этими гнусными ересями анафематствую и всякую другую богопротивную и злославную ересь, какую обыкновенно анафематствуетъ и осуждаетъ святая кафолическая наша Церковь, и ихъ виновниковъ и производителей и ихъ постыдныя и прегнусныя изреченьица и книженки. Почитая и содержа, имея въ мысли и уважая только ученіе святой кафолической и апостольской Церкви, которое я отчасти уже въ краткомъ виде изложилъ вамъ чрезъ сокращеніе, какъ я сказалъ, соборныхъ посланій, молю, чтобы (мне суждено было) съ ними и отойти отсюда въ назначенное для этого Богомъ время. Поэтому и вашу отеческую святость, принимающую отъ моего смиренія эти сочиненія согласно соборному определенію, прошу смотреть на нихъ отеческими глазами и взирать братскими взорами. Если же я въ чемъ–либо по неведенію погрешилъ, или по забвенію что–либо опустилъ, или на что–либо въ поспешности мало обратилъ вниманія, или по краткости изложенія только глухо упомянулъ объ чемъ–либо, или и совсемъ не упомянулъ, или же если по неповоротливости языка своего я умолчалъ о чемъ–либо, или же что–либо прошелъ молчаніемъ по неудобоподвижности языка и по величайшей слабости голоса, или по безсилію весьма грубыхъ словъ, даже противъ своего желанія, то (прошу) восполнить это прибавленіями и изреченіями, исходящими изъ отеческой полноты, и улучшить исправленіями, и даровать прелюбезнейшую силу, возбужденную братскими надеждами и орошенную отеческими предложеніями, чтобы недостающее и несовершенное не осталось навсегда такимъ, и чтобы слабое и по неведенію часто извращаемое не осталось навсегда немощнымъ и на всю жизнь слабымъ. Когда это будетъ съ любовію и искренно сделано вами, то съ одной стороны оно обогатитъ и исцелитъ меня, а съ другой стороны оно будетъ свидетельствовать о вашемъ, блаженнейшіе, состраданіи и любвеобиліи, то есть, о братолюбіи и чадолюбіи. Когда я такимъ образомъ буду обогащенъ вами и получу восполненіе въ недостающемъ и исцеленіе въ томъ, въ чемъ слабъ, и буду исправленъ въ томъ, въ чемъ храмлю, и буду увенчанъ силою и богатствомъ отеческимъ и братскимъ, то какую придумаю оказать вамъ благодарность, а съ нею вместе какую радость, или какое съумею выразить веселіе и величайшее удовольствіе? Но это было бы известно, боголюбезнейшіе, во–первыхъ Богу, а во–вторыхъ мне самому, испытывающему такое состраданіе, и пожинающему такое очевидное благодеяніе. Узнали бы это, можетъ быть, и вы сами и поняли бы, если бы узнали горячность сердца моего къ благочестію и духовными очами стали бы наблюдать великое расположеніе души моей къ любви. Не буду больше просить васъ объ этомъ словесно, потому что я знаю, что вы исполните это раньше нашихъ ничтожнейшихъ прошеній, будучи воспламеняемы огнемъ братской любви и опаляемы отеческою ревностію; но о томъ умоляю и не перестану умолять, чтобы вы возсылали самыя горячія молитвы и моленія къ Богу обо мне, одержимомъ страхомъ и трепетомъ и не могущемъ поднять тяжести возложеннаго на меня ига; и не объ этомъ только, но и о томъ, чтобы вы вместе со мною пасли это стадо, которое я самъ получилъ въ управленіе, но безъ вашей помощи не могу ни упасти его, ни напитать какими–либо божественными и полезными произрастеніями, и сохранить здравымъ и невредимымъ. И поэтому прошу и молю, чтобы оно не потерпело какого–либо вреда по моей неопытности и неискусности и неповоротливости, не дающей возможности пасти его какъ должно, и чтобы въ день суда мне не быть судиму за то, что я самъ причинилъ ему вредъ, и не получить того нескончаемаго наказанія, которое получаютъ крадущіе и закалающіе и погубляющіе драгоценнейшихъ овецъ Христа Бога. Потому что ихъ спасеніе и возрастаніе и качество, улучшаемое прекрасными пажитями, я хорошо знаю и понимаю, будучи наставленъ пастыреначальникомъ Христомъ; но если, благочестивейшіе, можете помочь въ чемъ–либо, то, при помощи дарованной отъ Христа силы, пособите мне, чтобы и я самъ и эти драгоценнейшія овцы Христовы не сделались добычею дикихъ зверей, вследствіе моего безсилія. Такое же обильное воззваніе я обращаю къ вамъ, чтобы вы возносили къ Богу усердное и непрестанное моленіе и прошеніе о христолюбивыхъ и светлейшихъ нашихъ императорахъ, отъ Бога получившихъ бразды правленія государствомъ, чтобы милосердый и человеколюбивый Богъ, имеющій силу, соответствующую хотенію, умилостивившись вашими богоугодными молитвами, даровалъ имъ великое множество летъ, далъ великія победы надъ варварами и трофеи, увенчалъ ихъ детьми детей, и возвеселилъ божественнымъ миромъ, и далъ имъ скипетры державные и могущественные, низпровергающіе высокомеріе всехъ варваровъ, въ особенности же сарацинъ, ныне нечаянно возставшихъ на насъ за грехи и все разрушающихъ съ жестокою и зверскою целію, съ нечестивою и безбожною дерзостію. Потому въ особенности просимъ васъ, блаженнейшіе, возсылать усерднейшія моленія ко Христу, чтобы Онъ, благосклонно пріемля ихъ отъ васъ, скорее ниспровергъ ихъ безумное тщеславіе и ихъ ничтожныхъ, какъ и прежде, обратилъ въ подножіе нашимъ богодарованнымъ императорамъ, чтобы и они, имеющіе императорскую власть надъ нашею землею, успокоившись отъ военныхъ ужасовъ, проводили счастливые дни, а вместе съ ними проводило счастливую жизнь и все государство ихъ, будучи твердо охраняемо ихъ скипетрами и вкушая возбуждающіе радость плоды дарованнаго ими возстановленія мира. Достойно молю вашу братскую любовь также за Леонтія, боголюбезнейшаго діакона святаго воскресенія Христа Бога нашего и канцелярія досточтимаго секретаріата нашего и протонотарія, и почтеннейшаго брата нашего Полѵевкта, несущихъ обязанности, касающіяся этого соборнаго сочиненія; взгляните на нихъ благосклонными очами и примите ихъ съ приличнымъ снисхожденіемъ. Это сделалось вашимъ и притомъ отличительнымъ качествомъ, которымъ вы всегда поражаете видевшихъ васъ; находясь на величайшей высоте, вы облеклись и величайшимъ смиреніемъ, и духовно и светло пленили ихъ всеми вашими блистательными свойствами и обнаружили предъ ними духовныя и блистательныя способности души, и скорее, какъ насъ самихъ, вы отослали ихъ исполненными радости и веселія, что они удостоились (чести) повествовать о такомъ предстоятеле византійскомъ; они радуютъ наше ничтожество, когда съ удовольствіемъ разсказываютъ намъ о васъ, о богодарованной силе души, о данномъ отъ Бога здоровье тела и о вашемъ желаніи отправить (νέμειν) посланіе, освещающее намъ правую веру и просветляющее состояніе души, наставляющее въ уменьи управлять паствою и делающее более смелыми въ управленіи здешними паствами Христовыми, (дабы будучи обезопашены оградою разсудительности и знанія, при помощи Божественнаго провиденія, жезломъ пастырской бдительности намъ отгонятъ свирепыхъ и хитрыхъ волковъ отъ вверенной намъ божественной овчарни, и представить Творцу вверенный намъ народъ свободнымъ отъ всякой опасности, въ надежде получить награду за наши труды отъ праведнейшаго Судіи).

Все, находящееся съ вами, всесвященными, боголюбезное и светлое, особенно же во Христе Боге, братство приветствуемъ я, смиренный и ничтожный, и все находящіеся со мною братія. Молись о мне, святейшій братъ, сильный о Господе.

Источникъ: Деянія Вселенскихъ Соборовъ, изданныя въ русскомъ переводе при Казанской Духовной Академіи. Томъ шестый. — Изданіе третье. — Казань: Центральная Типографія, 1908. — С. 140–163.

Чудеса святыхъ мучениковъ Кира и Іоанна

Эта статья получена Редакціею отъ доктора богословія, преосв. Сергія, епископа Могилевскаго (автора сочиненія: Полный месяцесловъ Востока, две книги 1875), при следующемъ письме къ редактору: «Между тетрадями, вывезенными мною изъ Москвы, где я не мало занимался Агіологіею, нашлась такая, содержаніе которой, по моему мненію, можетъ быть предано печати: это некоторыя изъ чудесъ Кира и Іоанна, свв. чудотворцевъ безсребренниковъ, описанныя Софроніемъ, впоследствіи патріархомъ Іерусалимскимъ. Они еще, сколько мне известно, не напечатаны въ русскихъ изданіяхъ на русскомъ языке. Они очень подходятъ подъ характеръ Душеполезнаго Чтенія»

Эти дивные страдальцы удостоились мученическаго венца въ египетскомъ городе Канопе, что ныне Абукиръ [23], въ 311 г. 31 января. Черезъ 100 летъ после ихъ кончины святыя мощи ихъ съ великимъ торжествомъ перенесены были изъ храма евангелиста Марка въ близь лежащее при Канопе на морскомъ берегу селеніе Мануфинъ [24], при св. Кирилле, архіепископе Александрійскомъ. Это было въ 412 году 28 іюня. Въ этомъ селеніи было языческое капище и это место было очень стужаемо отъ злыхъ духовъ. Св. Кириллъ молился Богу объ изгнаніи оттуда злыхъ духовъ; ему явился ангелъ Господень и приказалъ перенести туда мощи безмездныхъ врачей Кира и Іоанна и положить въ храме св. Евангелистовъ, который созданъ былъ здесь патріархомъ феофиломъ. Какъ только перенесены были сюда св. мощи мучениковъ, страхованія и врежденія демоновъ исчезли, а напротивъ потекли исцеленія отъ страстотерпцевъ. Это исполнило радостію сердца христіанъ Александрійской Церкви, которая стала торжественно праздновать день перенесенія св. мощей ихъ. Вскоре онъ сделался праздникомъ и всей православной Церкви, темъ более, что многія чудеса мучениковъ и въ последующія века разительно говорили о великомъ предстательстве ихъ предъ Богомъ.

Въ начале седьмаго века Софроній, по образованію софистъ, при александрійскомъ патріархе Іоанне Милостивомъ (609–620) прибылъ въ Александрію съ инокомъ Іоанномъ Мосхомъ, писателемъ Духовнаго луга, и постригся здесь въ монахи. Іоаннъ Мосхъ былъ духовнымъ отцемъ и учителемъ Софронія. Они много помогали св. Іоанну Милостивому въ борьбе съ еретиками. Этотъ Софроній, впоследствіи святый патріархъ Іерусалимскій, въ бытность свою въ Египте, составилъ описаніе чудесъ Кира и Іоанна. Имъ описано семьдесять чудесъ [25], совершенныхъ мучениками большею частію надъ лицами современными писателю. Мы здесь представляемъ только те чудеса, въ описаніи которыхъ есть ясныя свидетельства на то, что они совершились или при Софроніи, или незадолго до него, и о которыхъ онъ слышалъ отъ самихъ исцеленныхъ, или отъ видевшихъ исцеленія, или которыя самъ виделъ своими глазами; одно изъ нихъ совершилось надъ нимъ самимъ [26].

Свт. Софроній Іерусалимскій († ок. 638 г.) Описаніе чудесъ святыхъ мучениковъ Кира и Іоанна.

Чудо 8.

«Евлогій, всехвальный предстоятель Александріи, поручилъ управленіе имуществами святыхъ (Кира и Іоанна) Христофору, бывшему настоятелю храма Іоанна Предтечи; и блаженный феодоръ, пріявшій кафедру после Евлогія [27], также повелелъ ему быть при тойже пастве; после нихъ Іоаннъ, по преимуществу нищелюбецъ (то–есть милостивый), пріявшій власть и пасущій доселе овецъ ихъ, также определилъ ему управлять храмомъ святыхъ. При немъ пишутся эти чудеса, совершенныя мучениками, и передаются потомкамъ для прославленія совершившихъ ихъ и для возвеличенія христіанской веры», такъ пишетъ Софроній.

Этотъ Христофоръ плылъ чрезъ Мареотское озеро въ Мареоту, чтобы тамъ осмотреть владенія мучениковъ. Дело было зимнее; поднялась такая страшная буря, что Христофоръ отчаялся въ спасеніи и считалъ уже себя добычею рыбъ или крокодиловъ; но вотъ онъ обращается съ молитвою къ св. мученикамъ и они являются ему: одинъ укрощаетъ ветры, другой повелеваетъ утихнуть волнамъ, и избавляютъ его отъ смерти.

Но эта страшная буря повергла Христофора въ тяжкую болезнь, которая и развилась такъ, что самые лучшіе врачи объявили, что онъ уже не увидитъ въ следующее утро солнца. Услышавъ этотъ приговоръ, онъ обратился съ молитвою къ Киру и Іоанну, призывалъ съ ними и феодора Стратилата, котораго особенно чтилъ, и вотъ онъ является ему во сне, имея въ руке знамя съ крестомъ. «3наешь ли, Христофоръ, говоритъ онъ, — для чего я пришелъ?» Тотъ отвечалъ, что не знаетъ. Тогда онъ сказалъ: «я пришелъ сюда просить за тебя игумена Кира». Когда это говорилъ мученикъ феодоръ, вдругъ является и Киръ съ братомъ Іоанномъ и, приблизившись къ постеле, начали осматривать лежащаго на ней, руками касаясь ранъ и какъбы селитрою утишая жаръ опухолей, и, сделавъ это, все трое ушли. Все это было во сне.

Настало утро, и вотъ уже на яву вместо твердыхъ опухолей видятся на теле какъбы чешуи рыбныя и, будучи счищаемы, упали на землю. На пятый день являются мученики и повелеваютъ спасенному отъ смерти вымыться и, хорошенько сваривъ писсарій (родъ бобовъ), вымазать имъ все тело, и всякое пятно и все остатки опухолей вытереть. Когда это было сделано, Христофоръ вышелъ изъ бани совершенно чистымъ, такъ что и следовъ болезни не видно было.

Чудо 9.