О различіи пищи

О различіи же пищи: «От всех обретающихся брашенъ сладкых пріимати по–малу — се есть смысленых разсуженіе, — рече Григоріе Сінаит, — а не ова избирати, ова же отлагати, — да и Богъ благодарится, и невысимое души исправляется. Сице бо възношеніа избегнем и добраа сътвореніа Божіа не възгнушаемся. Немощнующим же по вере или по души освененіе от снедных полезно есть, зане не верова- ти им, /л.59/ — рече, — от Бога съхраненом быти. Имже апостолъ зеліе повеле ясти». Аще же кто поврежается от котораго брашна или немощи коеа раді, или от естества, да не понужаеть себе на пріятіе того, но пріемлет ползующее того. Глаголет бо Великый Василіе, яко: «Не подобает имиже брашны съставляти тело, сими же ратовати е».

О различіи же телес. Аще кто имать здраво и крепко тело, утомля- ти и по възможному, да от страстей избавляется и души пора/л.59об./ бощается благодатию Христовою. Аще ли же немощно и недужно, мало упокоаяти[197] его, да не до конца отпаднет. Въ скудости же подобает быти[198] подвизающемуся, не насыщался, давати потребу телу без мала, ли иногда немного пресытится, да укорит себя и так, благодаря падениям, одерживает победу.

О времени пищи

О времени же воздержания от пищи сказали отцы: до девятого часа поститься; если же кто‑то хочет больше потерпеть, — это в его воле. Вообще же положили есть, когда день пойдет на убыль, — когда солнце после полудня проходит часа два, и настает час девятый, — во время равноденствия весной и осенью. Летом ведь и зимой в северных странах день и ночь значительно увеличиваются и сокращаются в часах, — не как в Средиземноморье, в Палестине или в Константинополе. И потому жить нам подобает соответственно времени, как то удобно. В день же непостный подобает час приема пищи делать более ранним и, если требуется, немного вкусить в полуденное время.

О различии в пище

О различии же в пище: «От всех имеющихся вкусных блюд принимать понемногу — вот суждение осмысленных людей, — сказал Григорий Синаит,[199] — а не одно выбирать, а другое отодвигать, — да и Бог благодарится, и скромность души поддерживается. Так ведь возношения избегнем и добрых творений Божиих не возгнушаемся. Немощным же верою или душою воздержание от снедей полезно, потому что они не веруют, — сказал он, — что будут Богом сохранены. Им ведь апостол повелел есть овощи (см.: Рим. 14, 2)». Если же кому‑то причиняет вред какая‑то пища — или по некоей немощи, или по естеству, — да не принуждает себя принимать ее, но принимает то, что ему полезно. Говорит ведь Василий Великий,[200] что: «Не подобает той же самой пищей, которой поддерживается тело, ратовать против него».

О различии же тел. Если кто‑то имеет здоровое и крепкое тело, должен утомлять его по возможности, да от страстей оно избавляется и душе порабощается благодатью Христовою. Если же немощное и недужное, — давать ему немного покоя, да не до конца пропадет. Подвизающемуся же подобает жить в скудости, не насыщаясь, давать потребное телу без малого, как в пище, так и в питии. Во время же якоже въ брашне, тако и въ питіи. Въ время же рати телесе врага наипаче подобаеть въздержатися, понеже мнози, не удръжавше чрево, въпадоша въ страсти бесчестіа и скверненіа неизглаголанный ровъ. Въ благочиніи же въдержа/л. бо/ніа чреву сущу, всем добродетелем съборне внитіе бывает. «Аще бо удержиши чрево, внидеши в рай, — глаголеть Великый Василіе, — аще ли не удержиши, бысть смерти изнуреніе». Егда же кто труда ради путнаго, или ради коего тяжчай- шаго дела сънидет мало телеси и приложить мало къ обычней потребе, сіе незазорно есть — и въ снеди, и въ питьи, и въ всяком покои, — понеже с разсужденіемъ по силе своей сътвори.

Блуда, 2 помыслъ

Велій подвигъ есть нам на духъ /л. бо об./ блудный и лют зело, сугубу имеа борбу — въ души и теле. Того ради крепце тщатися всегда подобает нам бодро и трезвено съблюдати свое сердце отъ сего помысла, наипаче же въ святаа събраніа, егда хощемъ причяститися святыни. Тогда бо тщится враг всячьскы осквернити съвесть нашу. И егда сіи помыслы стужают, имети тогда подобает страхъ Божій и въспомина- ти себе, яко ничтоже может утаитися от Бога, даже и до тенкаго по- мышленіа сердечнаго, а». ві/ и всем сим судіа и истязатель Господь. Поминати же и обещаніе наше, еже исповедахом пред аггелы и че- ловекы — пребывати въ целомудріи и чистоте. Целомудріе же и чистота — не внешнее точію житіе, но «потаенный сердца человекъ», егда чистъ бываеть от скверных помыслъ, — «се есть пред Богом многочестно и възлюбленно». Слагаяй же ся помыслом блудным произво- леніемъ о мнозе и скверня себе — сей любодействует въ сердци, рекошя отци. Бывает же егда и на дело приходит, /л. вюб./ И аще на дело придеть, — поразуміим сіе, какова беда по скончаніи вещи, — якоже ни о котором ином съгрешеніи глаголется от отець, яко о сем. Паденіе бо именуют е, — понеже бездерзновенна сътворяет падшаго и къ отча- анію поревает. Полезно же, мню, въ время рати блуда и себе размыс- лити нам, в какове образе есмы и устроеніи, — яко въ образе аггель- стем ходим. И како можем попрати съвесть нашу и поругатися образу сему святому сею мерзостію? /л. 62/ Подобно же помянути студ и срам еже от человекъ, — да некли и сим възможемь отразити сій неподобрати врага против тела подобает особенно воздерживаться, поскольку многие, не удержав чрева, впали в бесчестящие страсти и неназы- ваемый ров осквернения. А когда чрево пребывает в благочинии воздержания, совместный вход всех добродетелей происходит. Ибо «если удержишь чрево, войдешь в рай, — говорит Василий Великий, — если же не удержишь, будет изнурение смерти».[201] Если же кто‑то из‑за труда путешествия или какого‑то тяжелейшего дела снизойдет немного к телу и чуть добавит к обычно потребляемому, это не зазорно — ив пище, и в питии, и во всяком покое, — потому что поступил, сообразуясь со своей силой.

Блуда, второй помысел

Велик наш подвиг против духа блудного и очень тяжел, ибо состоит из двойной борьбы — в душе и в теле. Потому подобает нам крепко стараться бодро и трезвенно соблюдать свое сердце от этого помысла, наиболее же в святых собраниях, когда хотим причаститься святыни. Ибо тогда тщится враг всячески осквернить нашу совесть. И когда эти помыслы досаждают, иметь тогда подобает страх Божий и напоминать себе, что ничто не может утаиться от Бога, вплоть до мимолетного помышления сердечного, и что всем им судия и взыскатель Господь. Вспоминать и обет наш, который мы исповедали перед ангелами и людьми, — пребывать в целомудрии и чистоте. Целомудрие же и чистота — не внешняя только жизнь, но «сокровенный сердца человек», когда бывает чист от скверных помыслов, — «это перед Богом драгоценно и возлюблено» (ср.: 1 Пет. 3, 4). Соглашающийся же часто с блудным помыслом по своей воле и сквернящий себя — тот любодействует в сердце, сказали отцы. Бывает же, иногда и до дела доходит. И если доходит до дела, — да уразумеем, какая беда ждет нас по окончании дела, — что ни о каком ином согрешении не говорится отцами так, как об этом. Падением ведь именуют они его, — потому что оно лишает падшего дерзновения и толкает к отчаянию. Полезно же, мне кажется, во время рати блуда и о себе размыслить нам, — в каком мы находимся образе и чине, — что в ангельском образе мы ходим. И как же можем мы попрать нашу совесть и надругаться над этим святым образом такой мерзостью? Подобает также вспомнить стыд и срам перед людьми, — да, может, и этим сможем отразить этот неподобаюный помыслъ. Аще бо, зрящим человекомъ, обрящемся въ скверне сей, не добрее ли изволим умрети, нежели обрестися въ студе сем? И тако всячьскы имже образомъ възможно потщателно отсецати сій помыслъ.

Имети же сію победу на них всегда велію и страшну — еже молитися Богу прилежно, якоже учат святіи отци. Максимъ убо Исповед- никъ сице повеле на блудный /л. 62 об./ помыслы молитися, пріем от Давида реченных: «Изгонящіи мя ныне обыдоша мя», «Радости моа, избави мя от обышедших мя!» И Іоаннъ Лествичникъ о сих же глаголет: «Боже, въ помощь мою вонми!» — и сим подобнаа, — сведетеля представляет еже на помыслы молитися сіа рекшаго.

Призывати же на помощь требе есть подвизавшихся о целомудріи и чистоте, — якоже Данилъ Скитскый повеле брату, ратуему от блуда, помолитися и прізвати на помощь мученицу Фол», «/маиду, иже целомудріа ради убіеную, и рещи сице: «Боже, за молитвъ мученица Фомаіды помози ми!» И абіе избавленъ бысть отъ страсти блудныа, помолився у гроба ея. Сіа сведетельства имуще, и мы тако молимся и призываем на пожощь[202], ихже обретаем въ святем Писаніи подвизавшихся о целомудріи и чистоте.