О различии же тел. Если кто‑то имеет здоровое и крепкое тело, должен утомлять его по возможности, да от страстей оно избавляется и душе порабощается благодатью Христовою. Если же немощное и недужное, — давать ему немного покоя, да не до конца пропадет. Подвизающемуся же подобает жить в скудости, не насыщаясь, давать потребное телу без малого, как в пище, так и в питии. Во время же якоже въ брашне, тако и въ питіи. Въ время же рати телесе врага наипаче подобаеть въздержатися, понеже мнози, не удръжавше чрево, въпадоша въ страсти бесчестіа и скверненіа неизглаголанный ровъ. Въ благочиніи же въдержа/л. бо/ніа чреву сущу, всем добродетелем съборне внитіе бывает. «Аще бо удержиши чрево, внидеши в рай, — глаголеть Великый Василіе, — аще ли не удержиши, бысть смерти изнуреніе». Егда же кто труда ради путнаго, или ради коего тяжчай- шаго дела сънидет мало телеси и приложить мало къ обычней потребе, сіе незазорно есть — и въ снеди, и въ питьи, и въ всяком покои, — понеже с разсужденіемъ по силе своей сътвори.

Блуда, 2 помыслъ

Велій подвигъ есть нам на духъ /л. бо об./ блудный и лют зело, сугубу имеа борбу — въ души и теле. Того ради крепце тщатися всегда подобает нам бодро и трезвено съблюдати свое сердце отъ сего помысла, наипаче же въ святаа събраніа, егда хощемъ причяститися святыни. Тогда бо тщится враг всячьскы осквернити съвесть нашу. И егда сіи помыслы стужают, имети тогда подобает страхъ Божій и въспомина- ти себе, яко ничтоже может утаитися от Бога, даже и до тенкаго по- мышленіа сердечнаго, а». ві/ и всем сим судіа и истязатель Господь. Поминати же и обещаніе наше, еже исповедахом пред аггелы и че- ловекы — пребывати въ целомудріи и чистоте. Целомудріе же и чистота — не внешнее точію житіе, но «потаенный сердца человекъ», егда чистъ бываеть от скверных помыслъ, — «се есть пред Богом многочестно и възлюбленно». Слагаяй же ся помыслом блудным произво- леніемъ о мнозе и скверня себе — сей любодействует въ сердци, рекошя отци. Бывает же егда и на дело приходит, /л. вюб./ И аще на дело придеть, — поразуміим сіе, какова беда по скончаніи вещи, — якоже ни о котором ином съгрешеніи глаголется от отець, яко о сем. Паденіе бо именуют е, — понеже бездерзновенна сътворяет падшаго и къ отча- анію поревает. Полезно же, мню, въ время рати блуда и себе размыс- лити нам, в какове образе есмы и устроеніи, — яко въ образе аггель- стем ходим. И како можем попрати съвесть нашу и поругатися образу сему святому сею мерзостію? /л. 62/ Подобно же помянути студ и срам еже от человекъ, — да некли и сим възможемь отразити сій неподобрати врага против тела подобает особенно воздерживаться, поскольку многие, не удержав чрева, впали в бесчестящие страсти и неназы- ваемый ров осквернения. А когда чрево пребывает в благочинии воздержания, совместный вход всех добродетелей происходит. Ибо «если удержишь чрево, войдешь в рай, — говорит Василий Великий, — если же не удержишь, будет изнурение смерти».[201] Если же кто‑то из‑за труда путешествия или какого‑то тяжелейшего дела снизойдет немного к телу и чуть добавит к обычно потребляемому, это не зазорно — ив пище, и в питии, и во всяком покое, — потому что поступил, сообразуясь со своей силой.

Блуда, второй помысел

Велик наш подвиг против духа блудного и очень тяжел, ибо состоит из двойной борьбы — в душе и в теле. Потому подобает нам крепко стараться бодро и трезвенно соблюдать свое сердце от этого помысла, наиболее же в святых собраниях, когда хотим причаститься святыни. Ибо тогда тщится враг всячески осквернить нашу совесть. И когда эти помыслы досаждают, иметь тогда подобает страх Божий и напоминать себе, что ничто не может утаиться от Бога, вплоть до мимолетного помышления сердечного, и что всем им судия и взыскатель Господь. Вспоминать и обет наш, который мы исповедали перед ангелами и людьми, — пребывать в целомудрии и чистоте. Целомудрие же и чистота — не внешняя только жизнь, но «сокровенный сердца человек», когда бывает чист от скверных помыслов, — «это перед Богом драгоценно и возлюблено» (ср.: 1 Пет. 3, 4). Соглашающийся же часто с блудным помыслом по своей воле и сквернящий себя — тот любодействует в сердце, сказали отцы. Бывает же, иногда и до дела доходит. И если доходит до дела, — да уразумеем, какая беда ждет нас по окончании дела, — что ни о каком ином согрешении не говорится отцами так, как об этом. Падением ведь именуют они его, — потому что оно лишает падшего дерзновения и толкает к отчаянию. Полезно же, мне кажется, во время рати блуда и о себе размыслить нам, — в каком мы находимся образе и чине, — что в ангельском образе мы ходим. И как же можем мы попрать нашу совесть и надругаться над этим святым образом такой мерзостью? Подобает также вспомнить стыд и срам перед людьми, — да, может, и этим сможем отразить этот неподобаюный помыслъ. Аще бо, зрящим человекомъ, обрящемся въ скверне сей, не добрее ли изволим умрети, нежели обрестися въ студе сем? И тако всячьскы имже образомъ възможно потщателно отсецати сій помыслъ.

Имети же сію победу на них всегда велію и страшну — еже молитися Богу прилежно, якоже учат святіи отци. Максимъ убо Исповед- никъ сице повеле на блудный /л. 62 об./ помыслы молитися, пріем от Давида реченных: «Изгонящіи мя ныне обыдоша мя», «Радости моа, избави мя от обышедших мя!» И Іоаннъ Лествичникъ о сих же глаголет: «Боже, въ помощь мою вонми!» — и сим подобнаа, — сведетеля представляет еже на помыслы молитися сіа рекшаго.

Призывати же на помощь требе есть подвизавшихся о целомудріи и чистоте, — якоже Данилъ Скитскый повеле брату, ратуему от блуда, помолитися и прізвати на помощь мученицу Фол», «/маиду, иже целомудріа ради убіеную, и рещи сице: «Боже, за молитвъ мученица Фомаіды помози ми!» И абіе избавленъ бысть отъ страсти блудныа, помолився у гроба ея. Сіа сведетельства имуще, и мы тако молимся и призываем на пожощь[202], ихже обретаем въ святем Писаніи подвизавшихся о целомудріи и чистоте.

Егда же зелне належит брань, и «абіе въставъ и на небо руце и очи простеръ, молитися», — якоже повеле Григоріе Сінаит, «и Богъ, — рече, — отганяетъ ихъ». Да мол» ьзов./лт же ся сице, якоже глаголеть святый Ісаакъ: «Ты силенъ еси, Господи, и Твой есть подвигъ. Ты ратуй и победи в том, Господи, о нас». И якоже Іоаннъ Лествичникъ научи, глаголя: «Възпи къ Могущему спасти не ухыщренными глаголы, но смиренными вещанми: “Помилуй мя, Господи, яко немощенъ есмь”. И тогда познаеши Вышняго силу и невидимыа невидимо отже- неши». «Въсегда же Ісусовем именем бій ратникы. Крепчайши бо, — рече, — сего оружіа не обрящеши ни на небеси, /л. 64/ ни на земли». «Назирает же на нас времена бесъ, егда не можемь телесне помолитися на нь, — глаголеть той же Лествичникъ, — и тогда наипаче ра- туеть нас».

щий помысел. Ведь если на виду у людей окажемся мы в скверне этой, не предпочтем ли лучше умереть, нежели обрестись в этом стыде? Итак, всяческим образом как можно тщательнее следует отсекать этот помысел.

Чтобы всегда иметь над ними эту победу, великую и страшную, надо прилежно молиться Богу, как учат святые отцы. Вот, Максим Исповедник так рекомендует против блудного помысла молиться,[203] восприняв у Давида речения: «Преследующие меня ныне окружили меня» (Пс. 16, 11), «Радость моя, избавь меня от окруживших меня» (Пс. 31, 7). И Иоанн Лествичник их же словами говорит:[204] «Боже, о помощи меня услышь» {Пс. 69, 1) — и подобное этому, — представляя знатоком того, как против помыслов молиться, это сказавшего.

Призывать же на помощь нужно подвизавшихся в целомудрии и чистоте, — как Даниил Скитский повелел брату, испытывающему нападения блуда, помолиться и призвать на помощь мученицу Фома- иду, за целомудрие убиенную, и сказать так: «Боже, за молитвы мученицы Фомаиды, помоги мне!» И тотчас, помолившись у ее гроба, он был избавлен от блудной страсти. Имея эти свидетельства, и мы так молимся и призываем на помощь тех, о ком находим в святом Писании, что они подвизались в целомудрии и чистоте.

Когда же очень усиливается брань, «тотчас, встав и к небу руки и очи простерев, надо молиться», — как повелел Григорий Синаит, «и Бог, — сказал он, — отгоняет их». А молиться — так, как говорит святой Исаак: «Ты силен, Господи, и Твой это подвиг, Ты ратуй и победи в нем, Господи, за нас».[205] И как Иоанн Лествичник научил,[206] говоря: «Возопи к Могущему тебя спасти не ухищренными словами, но смиренными речами: “Помилуй меня, Господи, ибо я немощен” (Пс. 6, 3). И тогда познаешь силу Вышнего и невидимых невидимо отгонишь». «Всегда же именем Иисуса бей ратников, ибо крепче этого оружия, — сказал он, — не найдешь ни на небе, ни на земле».[207] «Усматривает время бес, когда не можем телесно помолиться против него, — говорит тот же Лествичник,[208] — и тогда особенно ополчается на нас».

Внимай убо опасно, о иноче, и не обленися помолитися всегда въ время зелныа брани скверныхъ помыслъ сице, якоже преже въобра- зихом. Възведи око телесне или душевне противу времени и меры силы своеа. И аще делатель будеши сим, и искусом познаеши, яко Вышняго си/л. 64 об./лы невидимою помощію сіа зелне побеждаются. Аще ли обленишися, последи постыдишися, осквернену яко имеа съвесть, побежденъ быв от них.

‘Подобает же нам разумети и сіе діаволе злокозньство, рекошя отци. Аще будеть когда нашему помыслу въспомянутіе, принесеное от него, женскых и юнных доброзрачных лицъ, аще и благочестивых кыих. Аще и не страстне мнится, — въскоре отсецати сіа. Аще бо закосним в сихъ, абіе злый /л. 65/ прелестникъ, превративъ, низвергнет помыслъ въ мерзскыа и сквернныа похоти.