Меж двух арианств

С какой бы точки зрения мы ни посмотрели на настоящий мир, он представляется нам загадочным. Две великие тайны добра и зла непрестанно борются друг с другом в нашем мире, особенно же в человеке. Если бы человеколюбивый архитектор Господь не поддерживал равновесия, мир давно низвергся бы в хаос. Одно из двух таинств, таинство зла, искусственно привлекательное, околдовывает свои жертвы, возбуждая в них влечение к злому, и тогда жертва—человек — с воодушевлением приводит сам себя в заблуждение, как бы принося себя в жертву всесожжения. Другая тайна, тайна добра, порицаема и заплевана здесь, на земле. Посему любители тайны добра обретаются в меньшем количестве, в то время как любители зла во всяческих проявлениях гораздо более многочисленны. Тайна добра была бы давно погребена, если бы Христос не восстал из гроба и не явил бы в Своем Воскресении Свой чудный Лик и притягательную красоту.

В войне зла с добром малое зло противостоит малому добру, а большому добру — большее зло. Против слабых борцов за добро враг посылает своих воинов, а навстречу Богу добра — Господу нашему Иисусу Христу — исходит сам сатана. Вся война ди-авола против Христа имеет одну цель — развоплотить Богочеловека, изгнать Бога из человеческого тела, из материи и получить полное господство над веществом. После своего падения вещественная природа жалобно стенала, чая искупления и свободы, доколе человеколюбивое Слово Божие, приклонив Небеса, не сошло как единственный ее Спаситель. Не терпя этого, глубинный змий диавол с яростью простирается на борьбу против спасшего Свое творение Искупителя Христа и Его Тела — Церкви. Цель этой борьбы — показать, что Христос — не Бог, а простой и слабый человек. Этим он добивается того, чтобы удержать людей от веры во Христа, Который один лишь может победить бога зла — сатану. Эта стратегия сатаны развита гениально. Отовсюду он нападет на Христа, на Его святое Тело — Церковь.

Сатана и раньше и теперь воевал и воюет со Христом через многих людей: Ирода, Нерона и его преемников, но более всего через Ария! Нерон и иже с ним сражались с Церковью извне, а Арий — изнутри. Нерон вместе с римскими императорами-гонителями умерщвлял учеников Христовых и их преемников, а Арий пожелал умертвить Самого Христа. Если бы у Иуды был соратник в его гнусном преступлении, то это был бы Арий. Сатана вышел из богоубийцы и самоубийцы Иуды и вошел в Ария, и ни через какого иного человека он не действовал столь результативно, как через него.

Как вы думаете, какова главная мысль Ария? Рыдай, солнце, и стенай, земля! «Христос не Бог, но тварь, посредством которой Бог сотворил все. Стало быть, было время, когда Его не было.» Это он говорит в своем труде «Фалиа».

«Как следствие, такая хула этого ересиарха восстановила против него всех подлинных исповедников христианской истины. Никакое гонение, никакая беда так не сотрясала Церковь, как арианство, потому что это было больше всех гонений. Арий из Христа изгоняет Бога. Великий ужас. Если Христос не Бог, то для чего существуем на этой планете мы, люди? Для чего существует этот мир, для чего человеческое тело или душа человека? Либо Христос — Бог, либо мир этот — фабрика призраков и страхов. Нет спасения, если Христос не Бог»39. Церковь наша единодушно встала на защиту своего Господа на Первом Вселенском Соборе и противопоставила этому исчадию ада и его сатанинскому злохулению свое соборное, апостольское и православное учение, апостольское и святоотеческое сознание, православную веру и опыт, наше сохраненное в целости и чистоте Священное Предание.

Святой Собор не создал чего-либо нового, но просто изложил древнюю веру и учение Церкви, хранимое свято и праведно в благодатной жизни посредством Всесвятаго Духа. Соборная вера и учение Церкви получили свое выражение в Символе веры, а особенно же в полновесном слове «единосущный». «Христианское понимание жизни, по сути,— это развитие музыкальной темы, которую составляют догматы, то есть догматика. А что есть догматика? Развернутое истолкование Символа веры. А что есть Символ веры? Да не иное что, как разросшаяся крещальная формула: "Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа". Ну а последняя-то уж, несомненно, есть раскрытие слова "единосущный". Термин "единосущный" выражает собою это антиномическое зерно христианского понимания жизни, это единое имя — "Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа", а не "Во имена" трех Ипостасей»40. Наши духоносные отцы суть христианства определили наиболее подходящим словом, потому что «приемше умное сияние Святаго Духа»41, они открыли тайну Богословия и «ясно предали Церкви»42, как поется в нашем молитвословии. Таинство же это состоит в том, что «Христос есть истинный Бог, единосущный Богу Отцу, и посему Спаситель, посему Искупитель, посему Господь».

Если проанализировать, чем является и откуда происходит арианство, то найдем, что в своей метафизической сути оно укоренено в сатанизме, а с психологической стороны относится к рационализму. Арианство — это неудачная попытка в качестве мер познания Бога и Христа использовать приемы и средства человеческой философии. Таким образом человеческий ум становится мерою в богочеловеческом деле Христа, совершаемом благодатью. Делается попытка рационалистическими законами, категориями аристотелевской логики заменить христианские законы Святаго Духа. Наш Господь, воплощенный Образ Отца, был гоним с самого Своего рождения по человеку. Диавол думал, что, прервав жизнь Христа на земле, он уничтожит и цель спасения мира. На это он и был пойман, согласно высказыванию философов: «Пленен пленить желающий».

Жизнью во Христе43, как у апостола Павла, отцы Церкви назвали обожение. Обожение является окончательной целью и главным содержанием жизни во Христе. Диавол, проповедуя через Ария, что Христос есть тварь, отменял цель спасительного для мира домостроительства. Поэтому невозможно было даже помыслить о каком-либо освящении, воскресении или спасении твари, стенающей и сокрушенной тлением и смертью. Вся тварь, подчинившись тлению, проводила жизнь в стенаниях, ожидая свою свободу и исцеление от Единого Могущего спасти ее. Когда пришла полнота времени, это совершилось через самоумаление Искупителя.

Гениальная стратегия сатаны наметила для себя главную цель, то, благодаря чему спасалась тварь, и искусно повернула свою войну против нее. Слово Божие через Свое воплощение не только спас тварь от тления и смерти, но и сотворил ее сотелесной Себе. Средством спасения здесь является правильная вера творения в Личность Искупителя как единосущного Отцу и Святому Духу, а следовательно, и как Бога, могущего спасти вселенную. Потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее (Рим. 8, 20). Итак, тварь ожидала Искупителя, чтобы Он вернул равновесие. Диавол, видя, что спасение осуществляется через веру творения в Спасителя Богочеловека Христа, измыслил отступление, провозгласив через богоборца и христоубийцу Ария, что Слово Божие не единосущно Отцу и, стало быть, по природе не Бог, но простая тварь, как и остальное творение. Обманщик диавол, заимствуя изречения Писания и толкуя их по своему умыслу, без труда увлекал в свою прелесть простецов. Так спасению полагалось препятствие, а Церковь сотрясалась в своем основании. Если Христос — не Бог и не единосущен Отцу, то все на свете отвратительная суета и жалкий призрак! Этим диавольским козням единодушно противостали наши святые отцы и на Первом Вселенском Соборе ниспровергли эту мерзкую хулу, но дракон из бездны не прекратил своей войны.

Упорно противодействуя и после первого своего поражения, диавол повторяет свои удары с еще большей точностью и изощренностью. Через Ария враг упразднял Божество Богочеловека Христа, представляя Господа не могущим спасти человека, потому что якобы Он не является Богом. По прошествии многих лет, около 1330 года, враг подготовил другой свой избранный сатанинский сосуд — Варлаама из итальянской Калабрии, воспитанника латинской идеологии. Этот мнимый ученый или, скорее, рационалист, желая изучить духовное делание афонских отцов-исихастов, которые, следуя святоотеческой традиции, подвизались в созерцании, преуспевая в Господе,— споткнулся о непреодолимое препятствие, подвергнув рационалистическому толкованию Божественные свойства Божественной благодати и энергии. Божественную благодать он называл тварной, а преподобных отцов — прельщенными.

Вопрос этот не был простым, а брань — явной. Это была сатанинская подспудная война. Исподволь подкралось новое арианство, незаметное особенно для простого люда и явное лишь для просвещенных Духом Божиим великих подвижников Афона, следующих святоотеческой традиции, которые и были целью губителя. Арий снова на сцене, но в ином, более тонком обличий. Христос ли тварь, или тварна Его благодать, результат один и тот же, одно и то же приобретение для изобретателя этого заблуждения диавола. Возможно ли, чтобы тварь стала спасительницей твари? Если Богочеловек Христос есть Бог, тогда и благодать Его нетварна и Божественна. Иначе как Он будет творить и возрождать тварными и ограниченными средствами?

Богодухновенный великий богослов и афонит Григорий Палама вскрыл и опроверг эти диавольские заблуждения неоарианства, нарушившие церковный мир и причинившие изрядное беспокойство исихастскому движению наших отцов. И снова воссияло наше Православие, что, однако, не означает усталости врага или прекращения им невидимой брани. Чем более наша культура отрезает себя от богочеловеческой сущности и миссии, тем более она сплетается с рационалистическими системами человеческой философии, и именно это и является гуманистической космологией: «Мера всего — человек». Корни этого мировоззрения находятся в первом арианстве, но его плоды и ветви — в последнем, то есть в непогрешимом европейце. Третьим решительным ударом по Богочеловеку и Его делу стало современное неоарианство. Первое не принимало Божества Христова, второе — Божества Его благодати, а третье — и последнее — совершает страшное: вовсе изгоняет Всеблагого Спасителя Христа от Его творений и заключает Его на Небе, потому что здесь, на земле, официально утвердил себя самозванный «викарий Христа». Он постоянно берет на себя дело спасительного домостроительства и в письменных обращениях, и по радио, и кто знает, какими еще средствами он воспользуется в скором времени!