А уж если Ватикан способен произвести непогрешимых людей, то излишни и церковная иерархия, и Вселенские Соборы, и все священные каноны, которые формируют и сохраняют богочеловеческое Тело и устройство Церкви. Все будет зависеть от суждения непогрешимого европейца-гуманиста! По мнению выдающегося богослова отца Иустина (Поповича), решение Ватикана провозглашать каждого папу непогрешимым является всеересью. Православие будет непрестанно бичевать ее, доколе Ватикан в искреннем покаянии не исправит свое преступление.

Каждое из пречистых и всесвятых страданий Господа было образом благословения и освящения стихий природы. Авраг верил, что через страдания воспрепятствует Ему достигнуть цели. И в то время, когда диавол при этих страданиях выражал свою неугасимую ненависть к Спасу Христу, Господь страдания Своей плоти претворял в целебный бальзам адамовых ран. Не первозданные люди получили предполагаемое равенство Богу и почести, которые обманщик пообещал им, а Господь претерпел уничижения, оплевания и заушения. Вместо остальных почестей, о которых мечтало преслушание, Он облекся в одежду поношения и терновый венец. За руки, простертые к запретному плоду, Господь предал Свои руки на пригвождение и Свои ноги — чтобы исцелить шествовавшие к преслушанию ноги прародителей. За ребро — праматерь Еву — Господь приял прободение в Свое всесвятое ребро. За вкушение плода Господь вкусил уксус и желчь, за обнажение первозданных от Божественной благодати после преслушания Господь наш приял обнажение на Кресте воинами. Наконец, смертью Своею Он освятил воздух, вознесшись на Крест и находясь некоторым образом меж небом и землею. Своим погребением Он освятил землю, схождением во ад Он освободил от века погребенных, а Воскресением исполнил всю цель и намерение Своего истощания, вернув твари равновесие.

Воплощение Бога Слова, цель которого — освящение творения, было в замысле Божием еще до создания мира. Значит, ни злоба диавола, ни злоба людская не причинила Божественному домостроительству никакого вреда. Господь восхотел воплотиться и пострадать от слуг диавольских. Но это не оправдывает тех, кто сам искушал Господа. Потому и Христос, шествуя на Свои страдания, сказал: впрочем Сын Человеческий идет, как писано о Нем, но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается (Мф. 26, 24). Поскольку сатане по причине явления Бога

Слова не удалось расстроить замысел Божественного домостроительства, потому что совершилось спасение человека, то теперь он пытается лукавыми средствами и ложью воспрепятствовать соделанному спасению. Иудеев он убедил кричать: возьми, возьми, распни Его44! и хотим не Его, а Варавву разбойника45,— чтобы изгнать, отдалить Спасителя от людей и помешать спасению, помешать исполнению Божественного замысла. Не преуспев в этом, обманщик не отчаивается, но действует с той же яростью и враждебностью, чтобы лишить людей возможности достигнуть спасения, дарованного Господом через Свое Воскресение. Тогда он убедил верхушку власти не верить во Христа как в Спасителя, клевеща на Него как на заблудшего и грешника,— а теперь он с таким же остервенением искажает правые догматы Церкви и веры, желая, как и раньше, воспрепятствовать спасению людей. Тогда были первосвященники, книжники и фарисеи. Теперь на их месте еретики и люди, впавшие в прелесть, развращенные умом (2 Тим. 3, 8). Сатанинские приемы неизменны, только в разные времена у них различные названия. И образ мыслей, и сами мысли все те же.

Всякое отклонение от истины принадлежит одному из двух полюсов, между которыми движется диавол. Один из полюсов — это философия, воспринимаемая как единственное основание как мысли, так и дела; второй — языческая идеология и оккультизм. Арианство относится скорее к первому, потому что его создатель Арий самого себя ставил в один ряд с выдающимися философами. Опираясь на аристотелевскую логику он своим грешным умом желал постигнуть Божественное естество во Христе. Как ореховая скорлупа может объять непостижимое, невыразимое, недомыслимое, пребожественное? Афанасий Великий, который, по мысли наших отцов, а особенно святителя Григория Богослова, был «оком Вселенной», говорил: «Бог, Который может быть постигнут, не есть Бог». Вот эта мысль сего великого отца достойна всякого внимания. Руководствоваться своим умом в центральном догмате веры неминуемо означает впасть в соблазн и в конечном итоге — в ересь. Арий для подкрепления своего превратного мнения привлекал тексты Священного Писания. Но разве сам диавол в качестве приманки в свои сети не использует ошибочно понимаемые места из Писания? И арианство, носимое вихрями растления, употребляет этот прием, представляя Христа «полубогом» и впадая в язычество.

Как человек своим помраченным грехом умом может измерить Триипостасного? Как он может, говорю, познать безгранично совершенного Бога, добровольно принявшего образ раба, познать Его как Богочеловека? Зрящие зрят верою, верою шествуют и верою живут. «Что еще во мне, кроме веры, может обрести и познать Бога во Христе?»,— говорит Афанасий Великий. Даже при изучении Священного Писания и подлинном христопознании «необходимы чистая жизнь, здравая душа, добродетель по Христу, чистый ум и подражание житию святых»46. Лишь святые Божьи люди, которых мы, как возродивших нас духовно, справедливо называем отцами, которые посредством плодов Святаго Духа преобразили самих себя и благодатью соединили свой ум с соборным и святым разумом Церкви Христовой, только они стали «трубами Духа и провозгласили таинство богословия», таинство Ипостаси Богочеловека Христа.

Если быть искренними, то арианство до сих пор еще не погребено, вопреки мнению многих людей. Наоборот, нынче оно в моде более, нежели в прошлом, и уж точно более распространено. И где же еще, как не в состарившейся во зле Европе? Если рассмотреть европейскую культуру в ее совокупности, то увидим, что это не что иное, как рационалистический гуманизм. Если все регламентирует человеческое знание и только знание, то как можно выйти из тесных и смертных человеческих рамок, чтобы достигнуть трансцендентного и пребожественного действия Бога Слова? Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил (Ин. 1, 18). Вот самое суетное дело, которое когда-либо предпринимал человеческий ум: описать и определить Божественное естество в узких человеческих рамках! Вот откуда ереси и арианство. На ереси своего арианства Европа заквасила всю свою философию, свою науку, свою культуру и религию. Везде и систематически Христос низводится до простого человека, все время развоплощается, что и является целью арианства. Философия Канта, построения Бергсона, являющиеся официальными выразителями европейской культуры, характеризуют Богочеловека Христа как простого мудреца, выдающегося человека и общественного учителя, но никогда как исключительно Богочеловека. Это выжимки арианского учения о Христе. И протестантизм во многих своих представителях далеко превзошел и арианство, и самого Ария. А разве этика папства лишена арианства? Безумный произвол папского церковного начальства осквернил вульгарным арианством большую часть европейских народов, особенно интеллигентскую прослойку.

Измеряя все самим собой, европеец отвергает все, что шире, больше, что беспредельно превосходит человека. Такими мерками умаляется и бесконечно совершенный Бог, ибо клещи греха сжимают гордый ум, и он не видит и не признает никакой иной действительности, большей его самого. Эту черную паутину европейского рационализма разрывает лишь превосходящий ум подвиг веры в Богочеловека Христа, подвиг, открывающий ум для беспредельной действительности. Первый Вселенский Собор раз и навсегда определил роль ума в истолковании личности Богочеловека Христа. Роль его — послушание. В христианстве руководство совершается верою, а ум подчиняется, руководится. Ведение — это плод веры, которая приводится в действие любовью и возделывается в надежде.

Современный европейский релятивизм не мог не последовать за арианством, потому что метафизический релятивизм породил и релятивизм нравственный. Нет ничего абсолютного ни в том, что выше мира, ни в мире, ни вокруг мира или человека. Но и от этого новейшего релятивизма, как и от ветхого арианства, спасает только вера в Богочело-вечество Спасителя Христа, в Его единосущие с Богом Отцом. Спасает именно эта чудесная истина: «единосущный». Каждый верующий может испытать свою веру, насколько она правильна, сравнивая ее с Символом православной веры. Наше Православие всегда и везде остается тем же самым, потому что оно является религией Откровения, религией богодухновенной. Оно никогда не модернизируется и не развивается. Как в древности православное учение победило древнее арианство, так ныне оно побеждает современное европейское арианство. Побеждает своей апостольской соборной верой, данным от Бога святоотеческим всеоружием, соборностью. Соборность — это его единственное непобедимое оружие. Римокатоличество, потеряв соборность, само заразило себя арианством! Православие действительно Христово, потому что оно по-апостольски свято и по-святоотечески соборно. Отступление от основания соборности ради разрешения церковных проблем является отступлением от Христа, Который, как вечная Истина, ведет к вечной жизни. Претворение православного человека в соборного посредством разнообразных в благодати подвигов и таинств, через которые освящается его сердце, вместе с молитвой «со всеми святыми» погружает его в сладкое чувство любви Христовой. Просвещение Божественной благодатью, получаемое в соборной Церкви, освящает ум и мудро противопоставляет всякому виду зла соответствующую добродетель. Смиренномудрием отменяется себялюбие, а потом упраздняется всякое неразумное движение и страсть ветхого человека.

Следствия «непогрешимости» европейца

Бесспорно то, что человек — самое таинственное и загадочное, после Бога, существо во всех известных и мысленных мирах. В таинственных глубинах и широтах человеческого бытия существуют и вращаются несовместимые противоположности: жизнь и смерть, добро и зло, Бог и Его супостат и все, находящееся в них и вокруг них. Всеми доступными средствами человек от самого своего создания до сего дня пытается разгадать загадку своего бытия. Посредством религии, философии, науки и культуры он пришел к ошибочным выводам. Плодом его мук и трудов стало созданное им для самого себя высочайшее божество, которое он предложил в качестве единой ценности и единого критерия. Но мерою для этого высочайшего божества является, к сожалению, сам человек! О, горе! — человек не решил своей задачи! Да и что он может решить, эта жалкая жертва всякого несчастия и всякого бедствия, непрестанно перемалываемая жерновами смерти? Мы приходим к справедливому выводу, что «его божественное величество человек» не разрешил проблемы, потому что, измеряя собою и самого себя47, и мир, он не понял ни себя, ни мира. Какая поистине суетная вещь! Каков же результат? Душераздирающий вопль, устрашающее признание великого анатома человеческой личности апостола Павла: я ничего о себе не знаю48 (ср.: 1 Кор. 4, 4).

Я ничего не знал и не знаю. Что есть человек, что — Бог, что — смерть, что—жизнь? Единственное, что я реально ощущаю: я жертва, жалкая жертва, раб и пленник всякого зла и на века раб диавола. Все человеческое во мне послужило приношением, чтобы соткано было тело, тело смерти, и каждый человек стал, к сожалению, общником этого тела смерти!

Человеческими средствами найти выход из этой трагической ситуации невозможно, и справедливо великий Павел с плачем говорит: Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим. 7, 24). Но благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословивший нас во Христе всяким духовным благословением в небесах (Еф. 1, 3), ибо поистине никто, кроме Господа нашего Иисуса Христа, не мог нас спасти и даровать нам несравненно больше того, о чем мы просим, или о чем помышляем (ср.: Еф. 3, 20). Сладчайший наш Иисус,— абсолютный центр нашей любви, Богочеловек, победивший смерть Своим Воскресением,— разрушил тело смерти как онтологическую действительность, искупил человеческий род от смерти и даровал ему вечную жизнь, вечную истину, вечную справедливость, вечную радость и все Божественные и вечные блага, которые мог даровать лишь Он как Бог любви.