Предисловия

«Надсловие», «Пристежение» и сочинение «О внутреннем делании» преподобного Иннокентия Комельского.[1]

Тексты печатаются по списоку ИРЛИ, Р. IV, on. 24, № 66, Сборник, 1784 г., лл. 247–262 об., 263–270, 271–283 об. Разночтения приводятся по спискам: Рукописный сборник, написанный в 1847 г. в Турции, находящийся ныне в С. — Петербурге в частном собрании, лл. 111 06. — 121 об. — Ч; РНБ, ф. 1271, собр. Кирилловского музея, № 46, Нил Сорский, XVIII в., лл. 114–135 об. — К. Поскольку список РНБ, ф. 1271, собр. Кирилловского музея, № 26, Нил Сорский, нач. XIX в., лл. 106–126, как установлено Е. Э. Шевченко, списан с рукописи из того же собрания № 46 (действительно, он повторяет все его разночтения и состав), разночтения по нему мы не приводим. Перевод инокини Арсении Ново–Тихвинского монастыря в Екатеринбурге.

НАДСЛОВІЕ НА КНИГУ БЛАЖЕННОГО ОТЦА[2] НИЛА[3], СОЧИНЕННОЕ УЧЕНИКОМЪ ЕГО, ИНОКОМЪ ИНОКЕНТІЕМЪ

Святіи отцы, иже едиными заповедьми Христовыми учатъ охужда- ти страсти и очищати сердце от помыслъ злыхъ, двоя сія уставляютъ аки крепчайшія орудія[4] имети делателемъ, си есть страхъ Божій и память Бога, ту суща, по глаголющему: «Страхомъ Господнимъ всякъ уклоняется от зла» и «Предзрехъ Господа предо мною выну, да не под- вижуся».[5] Прилагают же[6] до таковыхъ имети память смерти и геенны. И третіе — чтеніе святыхъ Писаній.

Добра убо сія вся добрымъ и благоговейнымъ мужемъ; нечувствен- нымъ же и окамененнымъ, аще и самаа та геенна или Самъ Богъ чувственно открыется, никакова же наведетъ имъ страха. К тому же и самый умъ в новоначалныхъ мнисехъ[7] скоро притупляется къ таковыхъ памяти и бежитъ от нихъ, аки пчела воскуренія дымна.

Аще же таковыхъ память добра и полезна есть въ часъ рати, обаче до[8] сего[9] добра явиша духовнейшіи и искуснейшіи отцы и еще бол- шее и несравненное добро, могущее аще и зело немощнымъ помощи. И перваго убо подобіе і образъ — мелющіи въ жерновахъ своима си рукама и силою, втораго же — мелющіи в млине водою и художе- ствомъ: якоже бо вода сама о себе подвижетъ коло и камень, тако и пресладкое имя Іисусово съ памятію Бога, ту суща, всеисполненне живуща во Ісусе, подвижетъ умъ въ молитву, о немъ же великій в богословіи Ісихій, назнаменуя, глаголеть: «Душа, благодеема і услаждаема от Ісуса, с радостію некоею и любовію и со исповеданіемъ Бла- годателю хвалу возсылаетъ, благодарящи и призывающи Того с ве- селіемъ»; и паки: «Якоже невозможно сіе житіе жити, не ядуще и не піюще, сице невозможно без храненія умнаго [10] и чистоты сердечныя, еже есть и глаголется трезвеніе[11], в нечто[12] духовно і угодно Богу

НАДСЛОВИЕ НА КНИГУ БЛАЖЕННОГО ОТЦА НИЛА, СОЧИНЕННОЕ УЧЕНИКОМ ЕГО ИНОКОМ ИННОКЕНТИЕМ

Святые отцы, что едиными заповедями Христовыми учат обуздывать страсти и очищать сердце от злых помыслов, две эти рекомендуют как крепчайшее оружие иметь делателям, а именно — страх Божий и память о Боге, здесь сущем, следуя говорящему: «Страхом Господним всякий уклоняется от зла» (ср.: Притч. 16, 6) и «Видел я Господа пред собою всегда, да не поколеблюсь» (ср.: Пс. 15, 8). И прибавляют, что до этого надо иметь память о смерти и геенне. А третье — чтение святых Писаний.

Все ведь это хорошо для хороших и благоговейных мужей; бесчувственным же и окаменелым, хоть и сама та геенна или Сам Бог чувствам их откроется, никакого не наведут на них страха. К тому же и самый ум у новоначальных монахов скоро притупляется для памяти о таковых и она бежит от них, как пчела от воскурения дыма.

Хотя память о таковых хороша и полезна в час рати, но прежде этого добра явили духовнейшие и искуснейшие отцы и еще большее и несравненное добро, могущее даже очень немощным помочь. Если первого подобие и образ — мелющие в жерновах своими собственными руками и силой, то второго — мелющие в мельнице с помощью воды и искусства: ибо как вода сама собой движет колесо и камень, так и пресладкое имя Иисусово с памятью о Боге, тут сущем, во всей полноте живущем в Иисусе, подвигает ум на молитву, на что указывая, великий в богословии Исихий говорит: «Душа, благодетельствуемая и услаждаемая Иисусом, с радостью некоею и любовию и со исповеданием Благодателю хвалу воссылает, благодаря и призывая Его с веселием»; и еще: «Как невозможно в этой жизни жить без еды и не пия, так же невозможно для души без хранения ума и чистоты сердечной, что и является и называется трезвением, достичь чего‑либо ду достигнути души, или свободитися по уму сотвореннаго[13] греха, аще и нудитъ кто себе страха ради мукъ еже не согрешати»; и: «Аще по- мысломъ вшедшимъ в сердце, намъ не хотящымъ, і укрепляющимся и стоящим, прогонити весть Ісусова молитва изъ глубины сердца».

Такова[14] же чина и обученія таинства во искусе бывъ, великій ста- рецъ преподобный отецъ нашъ Нілъ, пустынникъ Сорскій, сложилъ настоящую сію книжицу, показуя в ней начало умнаго деланія, по- беду же и побежденіе невидимых ратникъ и наше. Первымъ бо обра- зомъ, аще и было бы успеяніе — кроме умнаго вниманія, — обаче зело косно и приболезненно. Вторым же симъ скоро и легко ^приближается делатель къ Богу, — рече Григорій Синаит. Тамо бо бывает едино внешнее моленіе и поученіе и деланіе заповедей, зде же обоя: внешнее и внутреннее храненіе.

Егда бо инокъ новоначалный по отреченіи міра и действія греховъ великихъ и смертныхъ положитъ пред Богом заветъ еже ошаятися не точію греховъ малыхъ вседневныхъ и простительныхъ, о нихже Самъ Господь заповеда молитися непрестанно, но и действія самыхъ техъ страстей и злыхъ помысловъ, и, вшедъ внутрь къ сердцу умомъ сво- имъ, начнетъ призывати на всякую рать и на всякъ помыслъ злый Господа Ісуса[15]; или, аще немощію своею согласит прилогу вражію и, противная содеявъ заповедемъ Христовымъ, припадаетъ къ Нему сердечною молитвою, каяся, зазирая себе, и в семъ даже до кончины своея пребудетъ, падая и востая, побеждаяся и побеждая, и прося отмщенія день и нощь от соперника своего, не будетъ ли сему благих надежда — спасеніе получити?

Бывают бо, якоже искусъ учитъ, паденія (еже суть не к смерти) подвизающимся мысленная или чувственная, яко то словом, яростію и похотію, от тричастнаго души, или чрез чювства телесная, си есть зреніемъ, слышаніемъ, глаголаніемъ, осязаніемъ и обоняніемъ. И несть мощно и самымъ темъ великимъ мужемъ убежати до конца порока въ повседневныхъ грехахъ сихъ, сущых не къ смерти, ихъ же начало: словеса, мысль, неведеніе, забвеніе, неволя, воля, случай, яже и про- щаеми бываютъ вседневною[16] благодатию Христовою, — рече святый Кассиянъ.