Говорит ведь святой Лествичник: «Кто, душевною страстью неду- гуя, безмолвие начинает, подобен в пучину с корабля соскочившему и на доске земли безбедно достичь надеющемуся. А кто с похотью борется, к тем в свое время безмолвие приходит, если они имеют наставляющего. Уединение ведь ангельской крепости требует».[113] И еще: «Ибо безмолвие неискусных удавляет».[114]

«Въ тріехъ добльственных устроеніих все иноческое житіе обдер- жится: въ страдальчестемъ[115] отшельствіи и уединеніи; или со еди- нымъ[116] или, много, со двема безмолствовати; или[117] во общемъ житіи терпеливно седети. “Не уклоняйся, — рече Соборникъ, — на десно или налево”, но путемъ царскимъ гряди. Средній бо[118] предреченныхъ многимъ ключаемъ[119] бе.[120] Единому же горе, яко, аще впадетъ во уныніе, или сонъ, или разлененіе, или отчаяніе,[121] несть воздвизаяй его въ человецехъ. А[122] “Идеже еста два или тріе собрани о имени Моемъ, ту есмь посреде ихъ”, — рече Господь».[123] «Не тако инокъ, якоже инокъ иноку»,[124] — си есть, не тако спасается от преткновенія уединенный, якоже имеяй другаго инока с собою.

Слышах, приседя, мужа безмолствующа, аки ястреба в клетце от горести и ярости в себе сварящеся и к лицу, аки ту сущу опечалившему, наскочюща, имже азъ особь не седети благочестне советовахъ, да не от человекъ беси будутъ.

Сія же писанія от святыхъ отецъ мало зде[125] воспомянушася еди- наго ради несомнителнаго показанія царскаго[126] непадателнаго пути, о немже древніи и последніи отцы пишутъ, ублажающе в двохъ или тріехъ житіе. Возмнеся бо некіимъ, яко еже жити не общежително, близъ или далече въ своих келліяхъ особь, исходити временемъ на советъ — се есть путь средній и царскій. Но несть тако, несть! Всякое бо необщежителное седеніе, аще поблизу, или далече будутъ келлій, несть мера сего средняго пути, но отшельническое се житие и единоборство съ бесы, якоже бе при обители святаго Герасима на Іордане. И на таковомъ житіи древле и ныне многое множество страстныхъ и немощныхъ повредишася. Сего ради повелеваютъ святіи в двохъ или тріехъ жити общежително, яко да, другъ другу въ страсе Божій пови- нующеся, познаваемъ свою немощь.

«В трех главных устроениях все иноческое житие содержится: в страдальческом отшельничестве и уединении; или с одним, или, много, с двумя безмолвствовании; или в общем житии терпеливом сидении. “Не уклоняйся, — сказал Екклезиаст, — ни направо, ни налево” {Притч. 4, 27), но путем царским иди. Ибо средний из перечисленных путей для многих был подходящим. Одному же горе, если он впадет в уныние или сон, или разленение, или отчаяние, нет воздвигающего его среди людей (ср.: Еккл. 4, 10). А “где два или три собраны во имя Мое, там Я посреди них”, — сказал Господь (Мф. 18, 20)».[127] «Не так спасается инок, как когда инок помогает иноку»,[128] — т. е. не так спасается от преткновения уединенный, как имеющий другого инока с собою.

Слышал я, навестив, мужа безмолвствующего, как ястреба в клетке от горести и ярости в себе бранившегося и на лицо, словно тут бывшее, опечалившее, наскакивавшего, и я им благочестно советовал не сидеть особняком, да не станут из людей бесами.

Эти писания святых отцов вспомнились здесь немного ради того только, чтобы показать не вызывающим сомнений образом царский не грозящий падением путь, о котором пишут древние и последних времен отцы, хваля житие вдвоем или втроем. Ибо показалось некоторым, что жить, не общаясь, поблизости или вдали друг от друга в своих кельях особо, выходить временами на совет — это и есть путь средний и царский. Но не так это, не так! Ибо всякое сидение без общения, поблизости ли, или далеко друг от друга будут кельи, не есть мера этого среднего пути, но отшельническое это житие и единоборство с бесами, как то было при обители святого Герасима на Иордане. И в таком житии в древности и ныне многое множество страстных и немощных повредилось. Того ради повелевают святые жить вдвоем или втроем общежительно, чтобы, друг другу в страхе Божием повинуясь, познавали мы свою немощь.

Егда бо два снидутся общежително жити и положатъ себе заветъ еже бы, аще духовное или телесное деланіе, по силе точію своей и нуждной потребе, а не излишше, ни безвременно, наипаче же по разсужденію писанія святыхъ отецъ начинати; также[129] помыслившу единому о коемъ–любо деле или происхожденіи и рекшу брату своему о семъ, тому же разсмотряющу веще,[130] или безвременну быти, или не[131] по нужде, и не соизволитъ на сія; братъ же паки, видящи доброе разсужденіе его и не составляя своего помысла и разума, повинется совету онаго, аки имущу сведетелство от Писанія, — не се ли будетъ отсеченіе своея воли и духовный советъ? И[132] въспять: егда же усмотрите яко по потребе и во время рече таковая ему брат, и согла- ситъ разуму и воли его, не се ли вторый отречеся своея воли и повину- ся совету братнему?

И тако во всякомъ деле и начинаніи: овогда сей, овогда же другій отсеченіемъ своея воли подая доброе извещеніе начинанію братнему, или самъ пріемля от брата сіе, доброму и непадателному житию навы- каютъ, имуще предложеніе и веру тверду великое быти приобретеніе души своей, елико аще кто отсечетъ волю свою пред братомъ во всяких вещехъ, в нихже не зрится беда душевная и преступленіе запове- дей Христовыхъ. Аще же[133] когда во оправданіе любопрителное от невнятія своего поползнется и, сіе веруя паденіе души своей быти, обращается к Богу и брату с покаяніемъ, получаетъ прощеніе вседневное[134] благодатію Христовою. Яко человекъ бо падеся и воста, ничто- же сомняся.

И се есть путь царскій непадательный, а не онъ еже особь[135] жити.[136]

Ведь когда двое сойдутся жить общежительно и положат себе за правило, будь то духовное или телесное делание, только по силе своей и по необходимой потребности, а не излишнее, ни несвоевременное, главное же — по рассуждению писаний святых отцов начинать; затем, когда помыслит один о каком‑либо деле или выходе наружу и скажет брату своему об этом, а тот рассудит, что дело это несвоевременное или ненужное, и не соизволит согласиться на это; брат же тогда, видя доброе рассуждение его и не настаивая на своем помысле и разуме, повинуется его совету, как имеющего свидетельство из Писания, — не это ли будет отсечение своей воли и духовный совет? И наоборот: когда усмотрит второй, что соответственно потребности и вовремя сказал ему это брат, и согласится с его рассуждением и желанием, не будет ли это означать, что второй отрекся от своей воли и повиновался совету брата?

Если же иногда от непонятливости своей соскользнет кто в прекословное оправдание, то, веруя, что это падение его души, обращается к Богу и к брату с покаянием, получает прощение вседневной благодатью Христовой. Ибо как человек пал он и встал, нисколько не сомневаясь.

И это — путь царский, не грозящий падением, а не тот, чтобы жить особняком.

ПРИСТЕЖЕНІЕ