И в таком разумном внимании и молении положивших начало, учат нас блаженные отцы даже до смерти пребывать, воюя с врагами и со страстями нашими: хоть и тысячу язв каждый день мы получаем, никак не отступать от живоносного делания этого, то есть призывания Иисуса Христа, сущего в сердцах наших, как уже и выше было об этом сказано. И тогда, если усмотрит Бог что‑то на пользу нашу, возведет, кого захочет и знает, через таковое доброе начало на зрительную молитву умную.

Некоторые же, кого и легкомысленными назвать подобает, слыша, что быстрейшее преуспеяние достигается через эту делательную умную молитву, торопятся прежде времени достичь зрительной, воображая, что в руках желающих это обретается. Другие же, узнав, что зрительной молитвы удостаиваются не все, но немногие, ослабевают или совсем нерадят о делательной молитве умной, без которой никому невозможно избежать действия страстей и сложения с лукавыми помыслами, о которых они будут спрошены в час смерти и ответ дадут на Страшном суде. Таковые должны ведь понимать, что за зрительную молитву мы всяко не осудимся, не сподобившись ей по немощи нашей в умном и сердечном блюдении, при котором можно противостать и помыслом злымъ, побеждающе его не собою, но страшным именемъ Христовым. Хощемъ воздати слово Богу, яко носящи Христа внутрь себе по дару святаго крещенія, не вемы, истиннейше же рещи, не хощемъ обучатися, како призывати Того на помощь въ часъ брани. И за сіе едино понашаетъ намъ апостолъ, глаголя: «Не весте ли, яко Хрис- тосъ живетъ въ васъ?» Разве неискусни есте, не обучени действовати умом въ сердце имя Христово?

А поеже древнимъ, а не и нынешнимъ точію множайшымъ бысть скончаніе, не сподобльшимся еще въ животе зрителныя молитвы, не должно сомнетися о семъ, неправда бо у Бога места не имать, но всячески за труды ихъ, имиже потрудишася во истинномъ отеческомъ пути делателныя молитвы, даетъ имъ действіе при смерти или по смерти оныя зрителныя молитвы,[206] съ нею же, аки пламень огненный, пре- ходятъ воздушныя мостоимцы,[207] — рече святый Исихій. И бывает жребій ихъ со онеми святыми, «не пріемшими зде обетованія», по апостолу, и потрудившимся чрезъ весь животъ свой во упованіи.

Сія убо тако со свидетельствомъ святаго Писанія о единой дела- телной и подобающей еще страстнымъ молитве умной сложивше, да возглаголемъ по нужде и о находящей прелести таковыя меры. Пер- вее бо, рече святейшій патріархъ Каллистъ: аще первее всехъ начи- наютъ в тълеси подвизающагося и внимающаго молитве движе- нія нъкая, аки взыгранія, под кожею, яже мнится некимъ прелесть,[208] приходит же и теплота от почекъ[209], яко опоясующи движенія та. Мнится и та прелесть быти, сія же не суть прелести, но естества суть якоже свойства, раждаема от подвига онаго. Аще же кто мнитъ сія, яко от благодати, а не от естества, сіе есть истинна прелесть[210]. Сія же какова–любо суть, долженъ есть подвизаяйся не любити сихъ, но отражати.

Приходит же и ина теплота — от сердца. И аще убо снизходитъ умъ въ блудныя помыслы, прелесть есть воистинну. Аще же тело убо все от сердца[211] растеплевается, умъ же есть чистъ и безстрастенъ и аки бы прлепленъ есть во внутреннейшей глубине сердца, сіе есть воистинну благодати, а не прелести.

злым помыслам и дьяволу, побеждая его не собою, но страшным именем Христовым. Дадим мы ответ Богу за то, что, нося Христа внутри себя по дару святого крещения, не знаем, правильнее же сказать, не хотим обучаться, как призывать Его на помощь в час брани. И за одно это укоряет нас апостол, говоря: «Не знаете разве, что Христос живет в вас?» (2 Кор. 13, 5). Разве вы неопытны, не обучены умом делать действующим в сердце имя Христово?

А что древние, а не нынешние только во множестве скончались, не сподобившись при жизни зрительной молитвы, — не должно из‑за этого сомневаться, ибо неправда у Бога места не имеет, но непременно за труды их, которыми они потрудились на истинном отеческом пути делательной молитвы, дает Он им при смерти или по смерти действие этой зрительной молитвы, с которой они, словно пламя огненное, проходят воздушные мытарства, — сказал святой Исихий.[212] И бывает жребий их с теми святыми, которые здесь «не получили обещанного», по апостолу (Евр. 11, 39), и потрудились всю свою жизнь во уповании.

Изложив таким образом это со свидетельством святого Писания о единой делательной и подобающей тем, кто еще страстен, умной молитве, скажем по необходимости и о возникающей при этой мере прелести. Во–первых же — то, что сказал святейший патриарх Каллист: если прежде всего начинаются в теле подвизающегося и внимающего молитве некие движения, как бы взыграния под кожей, что кажется некоторым прелестью, то приходит и теплота от почек, как бы опоясывающая те движения. Кажется, что и это прелесть, но это не прелесть, а как бы свойства естества, порождаемые этим подвигом. Если же кто‑то думает, что это от благодати, а не от естества, то это поис- тине прелесть. Какими бы они ни были, должен подвизающийся не любить их, но отражать.[213]

Приходит же и иная теплота — от сердца.[214] И если нисходит ум в блудные помыслы, то это воистину прелесть. Если же все тело от сердца разгорается, ум же чист и бесстрастен и как бы прилеплен ко внутреннейшей глубине сердца, то это воистину от благодати, а не от прелести.

Таковая убо видящи, подобаетъ[215] въ самомъ начале обучати умъ въ часъ молитвы еже стояти сверху сердца и зрети во глубину того, а не на половине събоку, или на конце снизух (!). Вина же симъ таковая есть: егда умъ стоитъ сверху сердца и посреде того действуетъ молитву, тогда, аки царь, седя на высоте, призираетъ со всякою свободою на вся плежущыя снизу злыя помыслы и разбиваетъ техъ о камень имене Христова, аки вторыя вавулонскія младенцы. К тому же и толикаго ради удаленія от чреслъ можетъ всячески убежати жженія похотнаго, сущаго въ естестве нашемъ чрезъ преступленіе Адама.

Аще же на половине сердца, от персей начинаетъ кто вниманіе творити въ молитве, тогда ово за случающееся оскуденіе теплоты сер- дечныя, ово же изнемогающу уму и притупляющу зреніе свое, час- тымъ действіемъ молитвы или самымъ подвиженіемъ брани от врага, низпадаетъ умъ самъ о себе ко чресламъ и смешается с теплотою по- хотною, хотя и нехотя, аки съближаяся той, творящи молитву на половине сердца.

Нецыи же от крайняго неразсмотренія, паче рещи не ведуще, что есть верхъ или среда сердца, и что есть половина, и что конецъ того, начинаютъ действовати молитву сънизу, на конце сердца, при чрес- лахъ. И тако, частію ума касающися сердца, и частію чреслъ, сами о себе призываемъ прелесть, яко же обаянницы змія. Несть бо тако тво- рящимъ вниманіе убежати пріобщенія вражія.

Друзіи же, последнимъ неразуміемъ и грубостію недугующе, не ведаютъ ни же самого того места сердечнаго, под левымъ сосцемъ и бокомъ сущаго, но мняще тое посреде пупа чревнаго быти, дерзаютъ (увы ихъ прелести!) тако действовати умомъ молитву.

Прочее, познавающи от таковых знаменій, подобаетъ, якоже рече- ся, творити умомъ вниманіе и молитву посреде сердца сверху от сосца, а не на половине от персей, наипаче не снизу от чреслъ, таже познавати чувствомъ умнымъ и теплоту въ молитве, — кая есть божественна, изліянная в сердце, аки муро благоуханно, чрезъ святое крещеніе, и кая есть прившедшая намъ от преступленія прародител- наго, или кая от диавола возжизаема.