«Аще же неціи и совратишася, врежденни бывше умомъ, разумей, яко от самочинія и высокоумія сіе пострадаша». Не на страхъ бо или прогнаніе наше от священнаго сего деланія написаша святіи отцы о прелести, многоразличными виды и винами находящей делателемъ, но на осторожность нашу и познаніе лукаваго действа сатанина, его же ради царскій непадательный путь всемъ борющымся со страстьми повелеваютъ держати, в двохъ или тріехъ живущи въ пустыни, идеже, благія советники братъ брата имуще и Писанія святаго день и нощь испытующе, могутъ благодатію Христовою обучатися непрелестно въ семъ деланіи умномъ.

Некіимъ от множайшихъ[220] неведомо откуду возмнеся, аки бы ктому нынешнимъ мнихомъ не дается действіе Святаго Духа, якоже прежнимъ. Уже бо минуша, глаголютъ, таковая времена. Но се есть первое претыканіе тако глаголющыхъ, понеже о знаменіяхъ и чюдо- твореніяхъ сія рекоша отцы, ихъ же ради некое умаленіе веры бываетъ, по словеси Христову: «Блажени не видевшіи Мя и веро- вавшіи», — а не о престатіи действія Святаго Духа. Сія бо паки в по- рожденіи всякому верному несумненно даются и непотираеми в насъ пребываютъ, аще и не чувствуемъ ихъ, умертвившеся грехами. И должни есмы деланіемъ заповедей и призываніемъ Исусъ Христа, сущаго в сердцах наших, воскресити сіе дарованіе и видети умне еже предпріяхом яко законъ духовный на скрыжалехъ сердецъ нашихъ[221], доставляя душе жесткость, холод и смущение. Третья же, от смешения с похотью возбудив жжение, распаляет члены и сердце сладострастием блудным, пленяя ум скверными помыслами и к телесному совокуплению привлекая, что внимательному и возможно быстро познать и заметить. Хотя враг, сказал Григорий Синаит, и производит внутри естественных членов подмены, какие хочет, вместо теплоты духовной наводя свое жжение и вместо веселия принося бессмысленную радость и мокротную сладость, и понуждает воспринимать как действующую благодать свою прелесть, но время, опыт и чувство научают его распознавать. «А поскольку временем, опытом и чувством познается прелесть, того ради не подобает бояться или сомневаться, Бога призывая», — сказал тот же святой.[222]

«Если же некоторые и совратились, будучи повреждены умом, разумей, что от самочиния и высокоумия они так пострадали».[223] Не для того ведь, чтобы напугать или отогнать нас от этого священного делания написали святые отцы о прелести в многоразличных видах и по разным причинам настигающей делателей, но ради осторожности нашей и для познания лукавого действия сатанинского, из‑за которого и повелевают всем борющимся со страстями держаться царского не грозящего падениями пути, вдвоем или втроем живя в пустыне, где, добрыми советниками брат брата имея и день и ночь святое Писание изучая, могут благодатью Христовою, не впадая в прелесть, обучаться этому умному деланию.

Некоторым из множайших неведомо откуда возомнилось, будто нынешним монахам не дается больше действие Святого Духа, как прежним. Уже ведь минули, говорят они, таковые времена. Но это — первое преткновение так говорящих, потому что о знамениях и чудотворе- ниях сказали это отцы, — что без них некое умаление веры бывает, по слову Христову: «Блаженны не видевшие Меня и уверовавшие» (ср.: Ин. 20, 29), — а не о прекращении действия Святого Духа. Они ведь в пакипорождении всякому верующему несомненно даются и нетеряе- мыми в нас пребывают, хоть мы и не чувствуем их, умертвив себя грехами. И должны мы исполнением заповедей и призыванием Иисуса Христа, сущего в сердцах наших, воскресить это дарование и видеть умом то, что мы восприняли как закон духовный на скрижалях сердец наших, сподобляющеся неходатайственне херувимски беседовати ко Христу сердечне чистою молитвою.

Сего ради несть праведно непщеваніемъ вины о гресехъ наносити порокъ времени или Богу во оскуденіи действія Святаго Духа. Но тріемъ лютейшимъ исполиномъ всю сію вину написавши — неверію, глаголю, и лености, и небреженію, — преставати от лжи и, емшися истины, приступити несуменно ко обученію умнаго деланія, отлагаю- ще от себе и еще главнешыя три супостаты: самолюбіе, глаголю, сребролюбіе и тщеславіе, — с ними же і иныя можемъ от душъ нашихъ потребляти.

Сія убо азъ, многогрешный инокъ Инокентій, написахъ. Усердне прочитающыхъ молю, да всякъ, хотяй в Божіемъ храненіи жити и не- бесныхъ благъ быти наследникъ, да потщится от сихъ написанныхъ не уклонятися, но, вся сія въ памяти своей имея, всемъ сердцемъ и мыслію творити. Имже от Христа Спасителя нашего благословеніе яко послушнымъ да будет ныне и въ безконечныя веки. Аминь.

Написася въ селе Т. чете (?) 1784 года въ месяце августе.

сподобляясь непосредственно, подобно херувимам, беседовать со Христом в сердце чистою молитвою.

Потому несправедливо измышлением причины грехов упрекать время или Бога за оскудение действия Святого Духа. Но трем злейшим исполинам всю вину в этом приписав — неверию, имею в виду, лености и небрежению, — будем отступать от лжи и, взявшись за истину, приступим, не сомневаясь, к обучению умному деланию, отлагая от себя и еще три главнейших супостата: самолюбие, имею в виду, сребролюбие и тщеславие, — с которыми вместе и иные можем из наших душ истреблять.

Это я, многогрешный инок Иннокентий, написал. Усердно читающих молю, чтобы всякий, желающий в Божьем хранении жить и небесных благ быть наследником, постарался от этого написанного не уклоняться, но, все это в памяти своей имея, всем сердцем и мыслию исполнять. Им же от Христа Спасителя нашего благословение как послушным да будет ныне и в бесконечные веки. Аминь.

Написано в селе Т. чете (?) 1784 года в месяце августе.

Предисловие к главам блаженного Филофея Синайского

"Несть наша брань к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к миродержителем тьмы века сего, к духовом злобы поднебесным" (Еф, 6, 12).

Воины земного царя носят меч, будучи готовы и искусны на борьбу с врагами, носят же такой меч и не воины, по одному лишь обычаю, а не для приготовления к борьбе, и не зная даже, как должно противоборствовать врагам. Сказанное по всему есть совершенное подобие и нашей духовной брани, о которой ныне предлагается слово. Ибо всякий отрекающийся от мира и становящийся монахом принимает вместе с тем и меч духовный, как воин Христов, и выходит на брань против духов злобы. К нему-то и обращены слова в час пострижения: "Приими, брат, меч духовный, который есть слово Божие, нося его в устах твоих, уме и сердце, говори непрестанно: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя".