Слово 31. Послание к царю Иоанну Васильевичу всея России

Благочестивейшему, пресветлейшему и Богом хранимому великому и достославному самодержцу всея России и иных народов господину, Иоанну Васильевичу. Я—жалкий чернец—святогорец, богомолец крепкого твоего царства, дерзнул возвестить тебе сие с сердечною болезнью и горькими слезами. Ведь и кровоточивую оную жену, которая тайно крала исцеление своего многолетнего недуга, не укорил общий всех Владыка, Спаситель человеков и Врач душ и телес, а напротив, похвалил ее за великую ее веру. Также и хананеянку, просившую Его об исцелении своей дочери, не окончательно отверг, но за великое ее смиренье, что она, будучи приравнена к псам, с удовольствием выслушала и перенесла это праведное поношенье, Он помиловал ее, сказав: «о жено, велия вера твоя, буди тебе якоже хощеши». Также и прокаженного того, который поклонился и просил об очищении, не отпустил без исцеленья, но милостиво сказал ему: «хощу, очистися». И я, окаянный, зная человеколюбье и милость того Владыки, дерзаю с надеждою припасть к государевым твоим стопам, умоляя благочестивую державу твою: благоволи сотворить милость и исцелить многолетнюю болезнь окаянной души моей, страдающей о лишении безмолвного и спасительного пребывания во Святой Горе, где я десять лет потрудился и телесно и душевно—с надеждою положить там свои кости. Ни на что я более не нужен благоверному и достославному граду Москве. Чего желали чрез меня, грешного, получить, то уже и получили, разумею—неистощимое и спасительное сокровище разума, заключающегося в сборнике толкований на сто пятьдесят боговдохновенных псалмов. Да благоволит благоверная держава твоя вознаградить труды мои, какие я понес при переводе, освобожденьем меня от многолетнего насильственного удерживания, каким я содержусь, и отпущеньем во Святую Гору. Справедливость требует, прилично и полезно благоверной державе твоей—сотворить со мной милость и отпустить меня с миром туда, откуда взял меня своею грамотою и государевым словом приснопамятный государь мой, твой, государь, родитель, великий князь Василий Иоаннович всея России. Этого требует справедливость, так как я, будучи призван им, не ослушался царского его веления; прилично сие, ибо я понес множество труда и подвергся многим бедствиям на пути, пока достиг сюда; полезно же это будет, ибо, сотворив милость и отпустив меня к богомольцам твоим, моим же отцам и братиям, благочестивая держава величества твоего получит несравненно большие плоды от их молитв. Да соблюдет же царское величество твое общий всех Царь и Господь в бесконечные веки во всяком мире и тишине и да утвердит славными победами на всякого врага и супостата.

А как от общего всех Владыки мы имеем повеленье: «да не явишися предо Мною тощь»; ты же вместо Его поставлен Им царем, государем и властелином на земле, чтобы управлять достоянием Его—людьми православными—со всякою правдою, богоугодно промышляя о них: поэтому и я, малоумный и нищий богомолец богохранимой твоей державы, приношу ей с надеждою малое приношение—тетради слов, из которых богохранимая держава твоя может удостовериться, каким я, грешный, был доброхотным богомольцем и слугой благоверной державы Российской, каковым благодатью Христовою остаюсь и останусь до кончины своей.

Слово 32. Послание к иерею Сильвестру

Честнейшему во иереях Вышняго, украшенному всякими цветами добродетелей и в знати и понимании священного Писания превосходному рассудителю, господину Сильвестру, благодетелю моему, неключимый известный чернец много кланяется до земли.

За великое для себя осуждение почитаю—утаить от тебя то, что внушено мне Святым Духом на утверждение истины нашей православной христианской веры; но дерзаю на это, повинуясь словам стихиры, которая говорит: „Скрывшего талант осужденье уразумевши, душе моя, не скрывай словесе Божия, возвещай чудеса Его"и прочее; также слыша слова того проповедника, который был восхищен до третьего небесе: «ты убо, чадо, возмогай во благодати, яже о Христе Иисусе: и яже слышал еси от мене многими свидетели, сия предаждь верным человеком, иже довольни будут и иных научити» (2 Тим. 2, 1. 2). Прими же от меня с любовью следующие слова и если по прочтении они окажутся пред твоею великою мудростью достойными уважения, то воздай славу просветившему меня; если же окажется в них какой недостаток, то исправь меня, прошу, по свойственной тебе премудрости. Если апостол Павел, сосуд избранный, нашел нужным предложить Петру и Иакову благовествование, которое он проповедовал во языцех, желая удостовериться, правильно ли проповедует, да не как, говорит, «вотще теку или текох» (Гал. 2, 2); тем более я, неученый и скудоумный, обязан искать такого рассуждения от тебя, столь много образованного и удобно преклоняющегося к милосердию к требующим помощи, как я слышу от всех. Поэтому и я с благою надеждою осмеливаюсь обратиться с просьбою к твоему благоутробию, чтобы ты благоволил напомнить благоверному царю и самодержцу всея России о детях покойного Никиты Борисовича, чтобы государь умилостивился и явил им милость, так как они находятся в великой скудости и нужде: у них большой долг и три сестры, которых не на что выдать. Умилостивись, Бога ради, простри им руку помощи, по свойственному тебе богоподобному милосердью. Ей, прошу тебя, честнейший иерей, помоги многоскорбной вдове и сиротам ее, угаси росою благоутробия твоего скорбь их, и осуши горькие слезы, льющиеся непрестанно. Будь защитником вдов и отцем сирот, как тот праведный многострадалец, и не забудем сказанного апостолом: «вера бо чиста и непорочна пред Богом и Отцем сия есть, еже посещати сирых и вдовиц в скорбех их» и проч. (Иак. 1, 27) Господь Бог наш Иисус Христос да хранит тебя всегда во благости своей.

Слово 33. Послание к Адашеву о тафиях (головных турецких уборах)

Государь мой, любимый раб Христов и человек Божий Алексей, преподобие отче и брат возлюбленный о Христе Иисусе Господе нашем. Желаю тебе быть всегда здравым и радостным. Да воздаст тебе Господь за духовную твою любовь, что ты меня бедного всячески почитаешь, о чем я известился из твоей грамоты, исполненной всякой христоподражательной любви и истины; также и слуга ваш Андрей Семенов подробно сказывал о твоем усердном старании в мою пользу. И какое могу воздать тебе достойное благодаренье за такое твое ко мне благорасположенье? Ты истинный ученик Христов и послушный последователь Павла, который говорит: «подобни мне бывайте, якоже аз Христу» (1Кор. 4, 16). Поэтому и наследником царства своего небесного, вместе с Павлом, Христос соделает тебя. Ей, Господи Иисусе Христе, не презри его благоутробье и благорасположенье ко всякому скорбящему и нуждающемуся в помощи! И это пусть так будет. Я же, отче, согласно твоей грамоты приготовил тетрадку по твоему указанию, и вдобавок к ней еще других десять тетрадок посылаю господину нашему преосвященному митрополиту и к тебе. Это, по моему понятию, вещи не плохие, заключающие в себе ученье об исправлении нравов, а также сильное оружье против латинской ереси и против злочестивого упорства иудейского, и против еллинской прелести и звездочетства. Читающие их со вниманьем, трезвенным умом, с охотою, с верою и любовью, с отвержением всякого кичения ума, самомнения и детских надежд и надмения коринфян, — найдут их исполненными в достаточной мере премудрости и разума духовного и силы. Это говорю не относительно вас—не попусти мне, Господи, так неистовствовать, —ибо относительно вас я знаю, что вы исполнены всяких добродетелей духовных, но это мое слово относится к некоторым другим. Прошу же тебя, прочитай и ты посланьице мое, которое я черкнул к преосвященному, и из него поймешь достоверно всю кривду и правду обо мне моих клеветников, которым один Бог Судья, и да не поставит им Господь в грех сего. А тетрадка, в которой 27 глав, та мною весьма рассудительно написана для самого великого властелина. Знай, господин мой, что как митрополит рассуждает о тафьях, так и я понимаю, и также гнушаюсь, когда увижу православных с бритыми головами, и из глубины сердца воздыхаю, что христиане уподобляют себя ненавистникам христиан— туркам, и не только тафьями, но и сапогами по образцу турецких, так что ни по чему иному не можешь узнать, что они христиане, как только по крестному знаменью. Сродные мне греки уже много лет находятся под турецким игом, и мы среди их живем, а этого обычая у нас нет. Опасаюсь, отче Алексие, что, пожалуй, понравятся им и чалмы турецкие. Скверно это, Алексий, и вполне чуждо православным людям, и небогоугоден такой мерзкий и поганый обычай. Следует строгим правилом по власти апостольской запретить всем, вообще, такое бесчинье; особенно же мастерам, работающим это, следует запретить эту работу. А если кто не послушается, строго приказать приходским священникам не давать ему и его семье причастия и не пускать его в церковь. А армянам и прочим иностранцам приказать строго, чтобы они такой товар в Россию не привозили, а если кто привезет, того бить на торгу кнутами, а привезенное отнять. Бога ради, не вознерадите, но подвигнитесь, при помощи Божьей, ревностно апостольскою и со властно. «И воста, — сказано, Финеес», движимый ревностью по Бог, «и прободе» копием своим вельможу некоего израильского, который совершал блуд с иноплеменною женою мадианитянкою, и убил их обоих при самом гнусном их преступлении (Числ. 25, 7). Мы же возьмем меч духовный, который есть глагол Божьи, и вооружимся ревностью Финееса и ими, чтобы и нам угодить Господу. Не промолчал Павел волхву Еллиме, отвращавшему от него Серия Анфипата, но, запретив ему властью» апостольскою, лишил его зрения (Деян. 13, 2—11). Так и мы запретим строго как изготовляющим эти наряды, так и носящим их, кто бы они ни были. Не убоимся убивающих тело, душу же не могущих погубити. Но прежде запрещения обратимся к ним с достаточным увещанием, упрашивая их с любовью, а не бранно и не с сердцем, ибо «рабу Господню не подобаешь сваритися, но крошку бытии» (2 Тим. 2, 24) и прочее. После первого и второго поучения, скажем им так: знайте, что если не послушаетесь слова Божия и меня, отца вашего, то с этих пор, кто бы ни пришел ко мне в тафье за благословением, —ему не услышать и не увидать от меня благословения. Что святое Божье писание не хвалит и не велит, то и я не хвалю. Или думаете, напрасно сказано было Священным Писанием об израильтянах, преступивших заповеди Божии: «и смесишася во языцех, и навыкоша делом их, и бысть им в соблазн» (Пс. 105, 35). Но об этом достаточно.

Меня же, Бога ради, заклинаю вас Иисусом Христом, не оставьте без причащения. Суда, господин мой, я не просил и не прошу, а прошу милости: окажите милость, чтобы и самим вам воспринять от Спасителя такую же благодать, ибо «суд без милости, сказано, не сотворшим милости» (Иак. 2, 13). При этом прошу вас, Бога ради, пришлите мне на некоторое время книгу Григория Богослова—греческую, с толкованием; пришлите ее, Бога ради. Андрея сего вашего верного слугу, не оставьте в его скудости, как Бог положит вам на сердце. У меня нет приличного греческого клобука: Бога ради пришлите мне его. А я вам, государям моим, кланяюсь до земли. Честного священнодиакона Вассиана ризничого целую и лобызаю всею душою; его подарок я получил в целости; да воздаст ему Спаситель.