Новый эклогион
Но наш авва, размышляя о тяжести архиерейства и весьма об этом скорбя, только плакал.
— Я должен был молчать, но ты, чадо, причина того, чтобы я стал безумным и открыл тебе смысл произошедшего. Знай же, что все эти епископы, которые собрались здесь, чтобы найти достойного кандидата в архиепископы, возложили этот подвиг на меня, грешного, прося помолиться Богу, чтобы Тот открыл достойного. В тот момент, когда я затворился и просил об этом Бога, в моей келье сверкнула молния, и я услышал громкий голос, говоривший мне:
— Паппос, Паппос, слушай!
Я очень испугался и сказал:
— Что повелишь мне, Господи?
— Возьми с собой двух диаконов и спустись к базару, там один монах покупает виноград, с ним будут два других инока. Лицом же он похож на иконописное изображение пророка Елисея, а зовут его Епифаний. Его и рукоположи во епископа. Но не открывай ему сразу об этом, чтобы он не убежал.
Я стал безумцем, что рассказал тебе об этом, потому что ты вынудил меня. Итак, задумайся, что ты делаешь, и внимай себе, чтобы не оказаться тебе противником воли Всевышнего, потому что я послан Им, и исполнил то, что должен был исполнить, поэтому я неповинен в этом, ты же — смотри сам.
Услышав это, Епифаний упал на землю и поклонился владыке Паппосу.
— Не гневайся на меня, отче, я человек грешный, потому и не достоин взойти на высоту архиерейства, из–за чего и скорблю, — произнес новый епископ Саламина, поклонился всем остальным архиереям и повелел предложить им трапезу.
А когда все поели и возвеселились, то каждый пошел в свою епархию. Три дня спустя один добрый и благочестивый христианин по имени Евгномон был брошен в темницу богачом Драконтом за то, что задолжал ему сто монет. Будучи чужеземцем и жителем Рима, Евгномон не имел никого, кто бы мог вызволить его из тюрьмы. Узнав об этом, владыка Епифаний пошел к Драконту и попросил его освободить Евгномона.
— Ступай и принеси мне сто монет, которые должен твой друг, тогда можешь забрать его, — выдвинул условия злобный богач.
Тогда святой пошел в епископию, взял сто монет, которые там хранились для церковных нужд, и отдал Драконту. Но один весьма беспокойный диакон по имени Харин восставил всех клириков епархии против владыки.
— Вот, этот чужеземец Епифаний истратил все церковное имущество. Пойдемте, прогоним его, чтобы не быть нам виновными в этом грехе.
Прогнать своего архиерея Харин хотел потому, что сам желал быть епископом.
— Епифаний, ты не доволен тем, что пришел сюда без плаща и получил Церковь, но теперь, будучи чужаком, расточаешь церковное имущество! Кто сможет вынести это! Или отдай сто монет, или возвращайся к себе на родину, — сказал ему неистовствующий диакон.
После таких слов, Евгномон пошел в город, продал все, что имел, принес деньги святому; он оставался с ним до самой своей смерти. Взяв деньги, владыка Епифаний сто монет отдал Харину, а остальные — нищим.
— Возьмите сто монет, принадлежащих Церкви; их отдал Епифаний, который ранее и потратил их, — сказал клирикам Харин.
Однако никто из духовенства не хотел брать деньги, но все решили отдать их преподобному, у которого их беззаконно забрал Харин. Однако диакон не отдал деньги архиерею, но оставил их у себя. Несмотря на то, что этим не исчерпываются все злодеяния, сотворенные им Епифанию, епископ никогда не гневался на несчастного диакона. Однажды во время трапезы в епископии, когда все клирики были за столом и святой поучал их, а у него была привычка никогда не выпускать из рук Евангелие, и день и ночь учить слову Божию, громко закричал ворон.
— Кто знает, что сказал ворон? — спросил у бывших за столом Харин.
Но никто не ответил ему на это, потому что все внимали поучению своего архиерея.
— Кто знает, что сказал ворон? — во второй раз поинтересовался диакон, когда вновь вскрикнул ворон.