Что мы должны взять отсюда себе в назидание?

Две вещи: а) не смущаться тем, что в этом мире нередко правда и невинность страдают до конца; это страдание временное и краткое, а награда за него вечная; б) не смущаться так называемыми безвременными кончинами, особенно людей, присных нам.

Слово в день Иоанна Богослова, на всенощном бдении

Священное Писание Ветхого и Нового Завета, содержа в себе начала чистейшей нравственности и преподавая множество прекрасных правил касательно разных добродетелей, не дает открытых наставлений в отношении к добродетели дружества. Такое умолчание, без сомнения, произошло от того, что у святых писателей или, паче, у Духа Святаго было в намерении не то, чтобы обнять наставлениями все случаи жизни и дать людям полное собрание правил поведения, а то, чтобы посредством Писания вдохнуть в них такой образ мыслей и чувств, чтоб они сами, без предписаний и правил, знали, как при каждом случае надобно поступать христианину. В сем отношении можно сказать: о чем сказано в Священном Писании, сказано для примера, и о чем не сказано, не сказано также для примера.

Между тем нет ни одной книги, в коей находилось бы столько примеров и образцов для истинного дружества, как в книгах Ветхого и Нового Завета. Кто из имеющих сердце и душу не возблагоговеет пред дружеством Авраама и Лота? (Быт. 12; 5; 13; 1, 5). Кто без умиления может читать описание дружеской любви Ионафана к Давиду? (1 Цар. 18; 1,2, 3,20,2, 12, 17) Илия и Елисей, Ездра и Неемия, Иосиф и Никодим, Павел и Варнава, Мария и Елисавета, Саломия и Магдалина - это такие имена, из коих каждое пробуждает в душе чувство дружества самого постоянного и чистого.

Но всего более поучителен пример Самого Иисуса Христа, ибо и Ему Самому благоугодно было оставить нам в Своем лице образец дружества. Вы знаете, кто был удостоен чести быть другом Богочеловека; это сей самый апостол, коего память мы ублажаем ныне. Посему мы не уклонимся от празднества в честь его, если оживим, по возможности, в уме нашем образ дружества его с Богочеловеком, дабы поверить им образ нашего дружества.

Святый Иоанн имел все качества, потребные для возбуждения и поддержания святой любви дружеской. Особенная приверженность его к своему Учителю украшалась в нем особенною невинностью нравов и чистотою сердца; ум возвышенный соединялся в Иоанне с такою полнотою чувств любви в сердце, которая уступала одной преизбыточествующей полноте любви Иисусовой. Таким образом, поелику душа святого Иоанна более прочих была открыта для чистейшей души Иисусовой и более прочих приближалась к ней своею чистотою, то святейший Учитель и святый ученик соединились между собою узами дружеского единства. Плодом сего святого соединения долженствовал быть совершеннейший образец истинного дружества. И действительно, Господь Иисус в отношении к святому Иоанну представляет наилучший пример друзей благодетелей; а святый Иоанн, в отношении к своему Учителю, являет прекрасный образец друзей благодетельствуемых. Рассмотрим с благоговением то и другое порознь: первое - ныне, а последнее - завтра.

Мы сказали, что Господь Иисус в отношении к святому Иоанну есть образец друзей благодетелей. Всякое дружество слагается из любви, доверенности и общительности, но в истинном дружестве любовь должна быть без страсти, доверенность - без неосмотрительности, общительность - без расточения. Всему этому поучает нас дружество Спасителя нашего.

Иисус был самым нежным и обязательным другом. Уединяется ли Он для воскрешения мертвых, - друг его получает позволение присутствовать при совершении столь великого чуда (Лк. 8; 51). Восходит ли на гору для Преображения, - Его слава кажется Ему несовершенною, если друг Его не будет ее свидетелем (Мф. 17; 1). Потребны ли утешители в скорбные минуты пред наступлением страданий, - друг Его в числе их (Мф. 26; 37). Нужно ли приготовить вечерю, на которой место пасхального агнца должны заступить Тело и Кровь Иисуса, приготовление ее возлагается на друга (Лк. 22; 8). В продолжение этой вечери Господь Иисус с беспримерною нежностью удостаивает своего друга возлежания на Своих персях (Ин. 13; 23).

Но любовь Иисуса Христа была любовью Богочеловека; в ней неприметно ни малейших следов пристрастия, столь много обезображивающего любовь человеческую. Для ученика столь нежно любимого, как святый Иоанн, что может быть свойственнее ревности по славе своего Учителя? И вот он, видя некоего, изгоняющего именем Иисуса бесов, но не принадлежащего к числу последователей Иисусовых, почитает за долг запретить ему призывание возлюбленного для него имени. Но Учитель не одобряет ревности своего друга, и научает его снисходительнее судить о поступках ближнего. Не браните, - говорит Он, - призывать Мое имя; иже бо несть на вы, по вас есть (Лк. 9; 50). Жители весей Самарянских возбраняют Иисусу Христу вход в их пределы; друг Его, в жару негодования - просит позволения низвести, подобно Илии, огонь с небес для потребления жилищ людей безчувственных и беззаконных. Господь Иисус, напротив, поспешает угасить и тот огонь, коим объята была душа Его друга, и упрекает его в неведении своего духа: не весте, коего духа есте вы; Сын бо Человеческий не прииде душ человеческих погубити, но спасти (Лк. 9; 55). Вообще, земная жизнь Иисуса Христа содержит в себе столько же обличений Иоанна заблуждающего, сколько знаков благоволения к Иоанну, справедливо ревнующему по истине. Иначе не могло и быть; поелику любовь к нему Господа Иисуса была любовь не земная, обыкновенная, а истинная и святая.

Напротив, нашею, братие, любовью к друзьям по большей части управляет пристрастие. Как все не нравится нам в том, кого мы ненавидим, так все восхищает нас в том, кого мы любим. Мы, по-видимому, совершенно забываем, что любимый нами человек, подобно другим, подвержен слабостям, и представляем его божеством, чуждым всякого несовершенства. Кроме того, что мы возвышаем без меры похвальные качества и поступки друзей наших, самые недостатки их часто обращаем им в похвалу. Вместо того чтобы пользоваться дружескою близостью для взаимного замечания несовершенств и для исправления их, мы почитаем как бы некоторым долгом - не замечать недостатков друга; и даже когда оные так видимы, что не могут не быть замеченными, все наше попечение ограничивается тем, чтобы, сколько возможно, извинять их. Отсюда-то проистекает, что столь многие жалуются на свою погибель от безрассудного снисхождения к ним друзей, и так немногие хвалятся содействием друзей в достижении христианского совершенства. А таким образом взаимная любовь, будучи превращаема страстью, губит более людей, нежели самая ненависть и вражда.

О, будем любить друзей наших по примеру Иисуса, любить не для собственного удовольствия, а для их блага, для их и нашей добродетели! Узы дружества не только не должны лишать нас свободы - видеть недостатки друзей наших, но и налагают на нас необходимость - быть хранителями их нравственного совершенства.

Дружеская любовь, как мы сказали, не может еще быть без взаимной доверенности. Доверенностью Иисуса Христа пользовались все ученики Его, не исключая самого предателя. Посему-то Он всех учеников Своих называл не слугами, а друзьями. Не ктому вас, - говорит Он им, - глаголю рабы, яко раб не весть, что творит господь его: вас же рекох други, яко вся, яже слышах от Отца Моего, сказах вам (Ин. 15; 15). Впрочем, на основании сего же закона дружества, изреченного Самим Господом Иисусом, должно сказать, что святый Иоанн был преимущественным Его другом, поелику пользовался преимущественною к нему доверенностью Иисуса не только в продолжение Его земной жизни, но (если позволено простерть взор далее) и в состоянии Его прославления. Так, тайна предателя, которую, по-видимому, Иисус желал сокрыть от прочих учеников Своих, открывается одному Иоанну. Сия-то доверенность, без сомнения, была причиною, что ученики Иисуса употребляли Иоанна вместо посредника к узнанию сокровеннейших намерений своего Учителя; а по воскресении Его с таким любопытством желали знать от Него о будущей судьбе Его друга: Господи, сей же что? (Ин. 21; 21). Им казалось, что Учитель их, оказав Иоанну столько знаков Своего особенного расположения в продолжение Своей жизни, примет деятельнейшее участие в последующей судьбе Своего друга и по Своем воскресении, и в событиях его жизни покажет новые знаки Своей любви к нему.

В самом деле, Иоанн и по воскресении своего Божественного друга остался преимущественным хранителем Его тайн. И, во-первых, тайн Божественного лица Иисусова: вечное бытие, рождение и Божественность Слова, таинственное соединение Его с человечеством в лице Господа Иисуса, действительность присутствия Тела и Крови Богочеловека под видом хлеба и вина, - эти тайны Божественного лица Иисусова никем не описаны с такою ясностью, как святым Иоанном. Тайны дома Божия, то есть Церкви Христовой, как то: ее возрастание, угнетение и успехи; наконец, тайны Царствия Небесного - конечное торжество Агнца над змием, вечное блаженство праведных и решительное отвержение нечестивых - изображены также святым Иоанном в его дивном Откровении. Иисус Христос, будучи уже на Престоле славы со Отцом, принял сии тайны от Отца, - и поелику Сам не мог оставить славы Своей, послал Ангела Своего для сообщения их, в пользу Церкви, Своему другу. Апокалипсис Иисуса Христа, егоже даде Ему Бог, показати рабом Своим, имже подобает быти вскоре. И сказа, послав чрез Ангела Своего рабу Своему Иоанну (Откр. 1; 1). Так свидетельствует о доверенности к себе своего возлюбленного Учителя сам Иоанн.