Между тем, есть Око, Которое все ясно видит и в этой тьме! Есть десница, которая блюдет все жребии земнородных и раздает их с совершенной правильностью!Господи!  - восклицал некогда святой Давид, проникнутый чувством вседетельного Промысла Божия о жизни человеческой. — Все пути мои известны Тебе... Ты устроил внутренности мои... во чреве матери моей Ты образовал меня; Не сокрыты... от Тебя кости мои... Зародыш мой видели очи Твои; в Твоей книге записаны все дни мои,когда ни одного из них еще не было (Пс. 138; 1,13,15, 16)!

Столь великая бдительность Промысла Божия над рождением каждого человека обнаруживается еще с большей силой при явлении на свет таких людей, от которых зависит судьба многих, которые предназначены быть творцами благоденствия для целых народов. Сообразно великому предназначению своему люди эти не иначе изводятся на поприще всемирного действования, как по особенным законам мироправления, во времена самые важные. Приходит ли такое время? - И ничто не может замедлить исполнение судеб: у грубых народов внезапно являются мудрецы и законодатели; среди малых племен восстают основатели великих царств; к удаленным от престола сама собою приходит власть. Никакие опасности, преграды и труды не могут остановить успеха таковых избранных Божиих; пред ними, по выражению пророка, горы преклоняются, дебри наполняются, твердыни и забрала падают (см.: Ис. 45; 1-2), ибо пред ними невидимо предходит Сам Бог! Оканчивается ли время Божественного предназначения? И великие действователи, именем своим наполнявшие всю землю, как бы связанные невидимыми узами, перестают действовать или внезапно восхищаются с поприща действования. Среди таковых измен десницы Вышняго (Пс. 76; 11), чудесно являющей себя по временам в судьбе великих и сильных земли, а чрез то самое и в судьбе целых народов, и оставляющей следы явления своего нередко на целые веки, - все сами собою невольно узнают и всенародно признают ту великую вечную истину, что в руце Господни власть земли, иОн Сам потребнаго воздвигнет во время на ней.

Напротив, оно указует народам на чрезвычайную зависимость царей земных от Царя Небесного, как на вернейшее средство оказывать благотворное действие на судьбу своих земных владык; как на основание возможности заслуживать у неба благих и мудрых венценосцев.

Царь мудрый и благий, по учению святой веры нашей, есть дар Божий; но такой дар, который должен быть заслуживаем и храним, ибо может быть теряем.

Остановим внимание наше на этой важной истине и, сообразно потребности настоящего времени, раскроем ее к общему нашему назиданию.

Народы любят помнить, что благоденствие их зависит от царей, что благочестие и правда владык низводят благословение Божие на царство, а неправда - гнев и разрушение. И должно сказать, что это - истина, ясно выраженная в слове Божием, оправданная многими очевидными опытами, особенно в истории израильского народа. Но памятуя это, не должно забывать и того, что и правители, в свою чреду, не менее подлежат невидимому влиянию народов, что подданные своей правдой и неправдами постоянно действуют на судьбу своих венценосцев. Действие это, по указанию слова Божия, так сильно и обширно, что простирается на все бытие царя, начинается еще до его рождения, продолжается во всю его жизнь и переходит даже за ее пределы.

Начинается до рождения. С чем сообразуется вседетельная премудрость Божия, изводя на свет такого или другого народоправителя? - С потребностью времени, то есть с совершенствами и недостатками, с нуждами и приемлемостью людей, живущих в известное время: потребнаго воздвигнет во время на ней. Но от кого зависят эти совершенства и недостатки, эти нужды и желания? Бывают между ними, конечно, и такие, которые не подлежат произволу человеческому; но большая часть их всегда есть плод свободы, - доброго или худого употребления наших сил и способностей.

Каково состояние и каковы заслуги пред Богом народа, - таков и царь! - ибо дары Божий бывают соразмерны с качествами и заслугой приемлющих.

Действуя таким образом на происхождение своих правителей еще до явления их на свет, народы тем паче непрестанно действуют на судьбу их во все продолжение их жизни. Благочестие и добродетели народа составляют и лучшее из украшений венца царского, и главный источник силы и крепости для царства, и надежнейший щит против всех опасностей. Чего не в силах предпринять и совершить царь, управляющий людьми, верными Богу отцов, преданными престолу и Отечеству, за веру и правду дерзающими на всякую опасность?! Какое зло осмелится приблизиться и, приблизившись, не исчезнет у подножия того престола, который огражден молитвами и добродетелями народными?

Напротив, управление народом буиим (буйным, диким-ред.) и ненаказанным само по себе есть уже тяжелый жребий для правителя.

За грехи народа умаляются самые дни наилучших из царей. Разительный пример того представляет благочестивый Иосия, царь израильский. Подобен ему в благочестии, по свидетельству самого слова Божия, не бысть пред ним царь, и по нем не воста подобен ему (2 Пар. 35; 20); но поелику народ израильский сделался недостойным милости и долготерпения небесного, то царь, любимый небом и землей, во цвете лет внезапно преложен к отцам своим, чтобы не видеть, по выражению Писания, очимасвоими всех злых (4 Цар. 22; 20), которые имели быть наведены на его царство.

Наконец, народы продолжают действовать на судьбу своих владык и по окончании их жизни. Беседуя в собрании христианском, нет нужды доказывать, что кроме земных судов есть Судилище небесное, и что за пределами сей жизни ожидает каждого из нас строгий отчет в том, что соделано им на земле. Царям, как вождям и свыше поставленным приставникам народов, надлежит посему самому дать пред Царем царствующих ответ не о себе токмо самих, но и о всем великом приставлении(Лк. 16; 2) царственном. Можно ли же думать, чтобы при этом ответе не воспоминались добродетели и неправды народа, который был вверен их управлению?

Соображая все это, чье сердце не исполнится благоговейного умиления при мысли о великом, и вместе страшном, предназначении владык земных? -Еще до рождения своего иметь, отношение к нравственному состоянию целого народа, исходить на свет для совершения судеб Божиих над целыми племенами и на целые веки, действовать на временную и вечную судьбу каждого из подданных и подлежать в этом отношении его действию, сосредоточивать в себе силу или бессилие, благоденствие или бедствие всего царства, быть среди миллионов подобных себе человеков первым приемником благословений и гнева небесного - Боже мой! какая страшно-величественная участь! Что после этого значит блеск всех венцов в мире в сравнении с великой ответственностью, лежащей на раменах каждого самодержца? И поскольку народам, как и частным людям, прилежит, особенно в наши скудные правдой времена, более помышление на злая (Быт. 6; 5), нежели на благая, - то что остается ныне престолам в их уединенной, недосягаемой высоте, как быть постоянными "отводами" гнева небесного, непрестанно привлекаемого на землю неправдами народов? - Таковыми точно и были всегда престолы царей благочестивейших: смирением, упованием на Промысл Божий, делами веры, любви и милосердия они всегда покрывали беззакония своего народа и таким образом умеряли гнев небесный.

Но признавая это благодеяние, мы тем не менее должны памятовать свою обязанность благочестием и правдой облегчать для самодержцев тяжесть их великого служения, а усердными молитвами низводить на главу их милость и благословение неба. И когда священная обязанность эта должна пробуждаться в сердце с большей силой, как не в настоящий день, когда Промысл Божий, выну благодеющий к Отечеству нашему, благоволил воздвигнуть для блага его венценосца столь твердого и мудрого, каким не только мы, а целый свет признает монарха нашего? Благодаря за сию великую милость Божию к нам, мы всегда должны памятовать, что продолжение ее над нами зависит от нас, - от того, сколько и как мы будем ее достойны.