Каково состояние и каковы заслуги пред Богом народа, - таков и царь! - ибо дары Божий бывают соразмерны с качествами и заслугой приемлющих.

Действуя таким образом на происхождение своих правителей еще до явления их на свет, народы тем паче непрестанно действуют на судьбу их во все продолжение их жизни. Благочестие и добродетели народа составляют и лучшее из украшений венца царского, и главный источник силы и крепости для царства, и надежнейший щит против всех опасностей. Чего не в силах предпринять и совершить царь, управляющий людьми, верными Богу отцов, преданными престолу и Отечеству, за веру и правду дерзающими на всякую опасность?! Какое зло осмелится приблизиться и, приблизившись, не исчезнет у подножия того престола, который огражден молитвами и добродетелями народными?

Напротив, управление народом буиим (буйным, диким-ред.) и ненаказанным само по себе есть уже тяжелый жребий для правителя.

За грехи народа умаляются самые дни наилучших из царей. Разительный пример того представляет благочестивый Иосия, царь израильский. Подобен ему в благочестии, по свидетельству самого слова Божия, не бысть пред ним царь, и по нем не воста подобен ему (2 Пар. 35; 20); но поелику народ израильский сделался недостойным милости и долготерпения небесного, то царь, любимый небом и землей, во цвете лет внезапно преложен к отцам своим, чтобы не видеть, по выражению Писания, очимасвоими всех злых (4 Цар. 22; 20), которые имели быть наведены на его царство.

Наконец, народы продолжают действовать на судьбу своих владык и по окончании их жизни. Беседуя в собрании христианском, нет нужды доказывать, что кроме земных судов есть Судилище небесное, и что за пределами сей жизни ожидает каждого из нас строгий отчет в том, что соделано им на земле. Царям, как вождям и свыше поставленным приставникам народов, надлежит посему самому дать пред Царем царствующих ответ не о себе токмо самих, но и о всем великом приставлении(Лк. 16; 2) царственном. Можно ли же думать, чтобы при этом ответе не воспоминались добродетели и неправды народа, который был вверен их управлению?

Соображая все это, чье сердце не исполнится благоговейного умиления при мысли о великом, и вместе страшном, предназначении владык земных? -Еще до рождения своего иметь, отношение к нравственному состоянию целого народа, исходить на свет для совершения судеб Божиих над целыми племенами и на целые веки, действовать на временную и вечную судьбу каждого из подданных и подлежать в этом отношении его действию, сосредоточивать в себе силу или бессилие, благоденствие или бедствие всего царства, быть среди миллионов подобных себе человеков первым приемником благословений и гнева небесного - Боже мой! какая страшно-величественная участь! Что после этого значит блеск всех венцов в мире в сравнении с великой ответственностью, лежащей на раменах каждого самодержца? И поскольку народам, как и частным людям, прилежит, особенно в наши скудные правдой времена, более помышление на злая (Быт. 6; 5), нежели на благая, - то что остается ныне престолам в их уединенной, недосягаемой высоте, как быть постоянными "отводами" гнева небесного, непрестанно привлекаемого на землю неправдами народов? - Таковыми точно и были всегда престолы царей благочестивейших: смирением, упованием на Промысл Божий, делами веры, любви и милосердия они всегда покрывали беззакония своего народа и таким образом умеряли гнев небесный.

Но признавая это благодеяние, мы тем не менее должны памятовать свою обязанность благочестием и правдой облегчать для самодержцев тяжесть их великого служения, а усердными молитвами низводить на главу их милость и благословение неба. И когда священная обязанность эта должна пробуждаться в сердце с большей силой, как не в настоящий день, когда Промысл Божий, выну благодеющий к Отечеству нашему, благоволил воздвигнуть для блага его венценосца столь твердого и мудрого, каким не только мы, а целый свет признает монарха нашего? Благодаря за сию великую милость Божию к нам, мы всегда должны памятовать, что продолжение ее над нами зависит от нас, - от того, сколько и как мы будем ее достойны.

Если доблестные сыны России будут достойны благословенного царствования мудрого и праволюбивого Николая, то Господь, оправдавый царствовать его над нами, не замедлит увенчать его и долготой дней. Тогда, по слову Писания, никакой - ни явный, ни тайный, враг ничтоже успеет... на него, и никакой сын беззакония не приложит озлобити его (Пс. 88; 23). Не приидет кнему никакое зло и рана не приближится телеси его (Пс. 90; 10). Он не убоится ни от страха нощнаго, ни от стрелы летящия во дни, ни от вещи во тме преходящия (Пс. 90; 5-6). Ибо - при недостатке естественных средств - Господь заповесть... Ангелом Своим... сохранити его во всех путех его(Пс. 90; 11).

Итак, еще повторим: желая мира и долгоденствия благочестивейшему помазаннику, приложим все усилия к сохранению собственного нашего мира с Богом. Грехи народа суть первые враги царя, равно как молитвы и добродетели подданных суть вернейшее хранение для самодержцев. Аминь.

Слово в день восшествия на престол благочестивейшего государя Николая Павловича, императора и самодержца Всероссийского, сказанное в Киево-Софийском соборе 20 ноября 1834 г.

Возшел еси на высоту, пленил еси плен: приял еси даяния в человецех, ибо непокаряющияся еже вселитися (Пс. 67; 19)

Так в одном из псалмов Давидовых пророчески изображено будущее величие Мессии, Спасителя человеков. Он представляется восходящим на чрезвычайную высоту могущества и славы, но единственно с тем, чтобы удобнее изливать оттуда милости на всех стоящих долу; изображается пленяющим великий плен, но токмо для того, чтобы всю добычу его обратить в даяния человекам. К самым противникам и врагам Своим является Он облеченным более милостью, нежели правдой; и они принуждены измерять высоту Престола Его наиболее по великодушию Седящего на нем: Возшел еси на высоту, пленил еси плен: приял еси даяния в человецех, ибо непокаряющияся еже вселитися...