У какого народа свет веры православной сияет так незаходимо и в такой чистоте и силе, что надобно только не смежать очей, чтобы постоянно видеть перед собою путь к Царствию Небесному? В какой другой стране престол царский так величествен и, при всем величии его, так близок и доступен народу, так благотворен для всех и каждого, так украшен правдою и милосердием? Где оказывается столько уважения к нравам и преданиям предков, столько внимания к нуждам и потребностям общественным, столько призрения к бедности и сиротству?

 Где, наконец, как не в богохранимом Отечестве нашем каждый: и великий и малый - может в мире возлежать под смоковницей своею, не опасаясь ни за жизнь, ни за честь, ни за собственность свою? Не напрасно самые завистники России говорят, что в ней для блага общественного совершается годами то, что у других народов происходит только веками. Не напрасно целые сонмы сынов иноземных ищут, как великой милости, войти в состав наших городов и весей. И теперь, если бы открыть путь им, то многие, без сомнения, готовы были бы прилететь на крыльях, дабы только спастись от окружающего их мятежа и всегубительства.

 По чувству народного достоинства, не можем не присовокупить к сему и то, что величие и сила России, когда ни являлись за пределами России, всегда являлись не к угнетению, а ко благу народов. Не Россия ли усмирила могущество Оттоманов, приводивших не один век в трепет всю Европу? Не Россия ли расторгла узы неволи, кои налагал на нее грозный меч Карла и Наполеона? Не Россия ли, еще в недавние времена, победоносно содействовала восстанию из гроба единоверной Греции? Не Россия ли неусыпно стояла доселе на страже всемирного порядка и спокойствия, жертвуя для этого многими собственными выгодами? Не Россия ли, если даст Господь, послужит и в будущем к обузданию адского духа безначалия, от коего мятутся теперь царства и народы?

В самом деле, где, в целой истории всемирной, лицо, превышающее Петра Великого? Какая из жен царственных станет наравне с Екатериною Второй? Какой Монарх был вместе и величественнее и смиренномудрее Александра?

 После сего, что остается каждому сыну России, как только благодарить Бога за то, что он - русский? Благодарить и пользоваться в тишине преимуществами своего состояния, пользоваться и содействовать всеми возлюбленному Монарху к ограждению Отечества от бурь иноземных.

 Нет, сыны Запада, не устрашить вам нас силою своею, не прельстить темным учением своим. Есть у нас, кого слушать, кого любить и за кого, если нужно, умереть нам. Верьте слепо в бедный разум и близорукую мудрость человеческую; а мы никогда не перестанем веровать разумно во всеуправляющий Промысл Божий. Не знаем, кто с вами, а с нами - Бог Великий и Премудрый. Разумейте потому, языцы, и не возмущайтесь тщетно против нас, яко с нами Бог! Аминь.

2. Речь по прочтении Высочайшего манифеста о войне с Турцией

 Итак, облака, целые полгода носившиеся по небосклону, и то приближавшиеся к нам, то удалявшиеся, то, по видимому, вовсе исчезавшие, скопились, наконец, в тучу, уже никем неотвратимую, которая должна разрешиться не другим чем, как дождем кровавым, с молнией и громом разрушительным. Держава, от коей вовсе нельзя было ожидать нападений, по самой ее слабости, тем паче по нашим услугам ей, которая, образуя из себя дикий и безобразный нарост в благоустроенном составе тела государств Европейских, и по тому самому давно и неизбежно обречена уничтожению, держава, которая, нося внутри себя зародыш смерти, не умела удержаться в силе, когда была могущественна, и теперь вздумала восприять древнюю самостоятельность и могущество, когда нет для нее другого спасения, кроме великодушия соседей; держава, столько раз заключавшая с нами мир, и всегда вечный, но ни разу не сохранившая условий мира даже до кончины тех, кои подписывали оные, эта держава, вопреки всех ожиданий, снова и нагло вызвала нас на брань и, как бы не доверяя еще безумному вызову, поспешила сделать вдруг несколько отчаянных нападений!

 Верующим в слепую судьбу рока свойственна подобная опрометчивость; но когда вспомним, что мы еще так недавно два раза спасли сию державу от явной погибели, то не знаем, чему дивиться более - черной ли неблагодарности, или безумному дерзновению?

 Что мы сделали Турции? Требовали только самого справедливого и необходимого.

Сего самого требовали польза и покой державы Оттоманской, в коей на три или четыре мусульманина считается по десять православных.

 И кто же бы на нашем месте не потребовал этого? И кто же бы на месте Турции отказал нам в этом?