Причины переезда очень неясны. Куда — в конце концов не так важно. Только бы сердце сохранилось в Нем и с Ним.

27.2.1934

Парандово

У меня жизнь налаживается. Я — статистик… Работа, условия жизни неплохие… А потом… мне везет в лагере, а это ведь важно…

Открытка без даты

Сосновец

Принимаю все испытания… Они уже начались. Все было так хорошо! Условия жизни, работа, люди… Но, как это обычно на моем лагерном пути, все изменилось после первого же дня, в одно мгновение. Я в общем бараке на пункте, пока на общих работах. Но все это не пугает меня теперь, не кажется мучительным… Все это без всякого внешнего повода… Не присылай мне ничего лишнего, с вещами будет трудно… Мой адрес: 5 отд. ББК, ст. Сосновец, 2–й лаг/пункт.

1.3.1934

ст. Выгозеро

Я опять на Выге (километра 4 от л/п.). Я переведен сюда на общие работы. Хожу, что‑то пилю, строю, сооружаю. Право, мне кажется, что лучше и проще тяжелой канцелярской суеты. Вообще, чувствую, как все эти внешние пертурбации все меньше и меньше волнуют и трогают, хотя физически, конечно, сильно утомляют… Обидно очень, что опять будут у меня перебои в получении писем и посылок. Живу в маленькой кабинке на крутом берегу Выга. Выговская пустынь, старообрядческие скиты. Здесь укрывались «раскольники» от зоркого ока. Выг — река необыкновенная. Она течет в своем глубоком ложе по камням, уступам незамерзающими и неумолкающими водопадами. И днем и ночью в кабине постоянный то затихающий, то усиливающийся шум — говор Выга.

Утром, совсем рано, пробираюсь по снежной тропе, вглядываюсь в противоположный берег, каждый день расцвеченный по–новому, воплощающий в золоте, пурпуре, голубизне новое откровение.

В работе много нервной суеты. Учет работы, выдача хлеба и т. д. Занят особенно утром и вечером. Днем свободнее… Ох, это неумение быть спокойным, не допускать в сердечные глубины мелких недоразумений и дрязг.

Так много передумано за эти последние недели. Так напряженно работает мысль. Сегодня воскресение прощения.

… мне Баранова не присылай, т. к. всякая надежда на работу в санчасти для меня отрезана. Летят недели, я живу в ожидании июля…

Из вещей мне нужно было бы обувь, брюки. Теперь можно мне присылать. Из книг хорошо бы А. Белый Начало века, его же Первое свидание, дневник Гусева о Толстом, что‑либо новое о Достоевском. Кончаю. Уже час. Небо такое звездное… Выг рокочет… Начинается пост.

4.3.1934

Выгозеро

Еще земля одета И навстречу весне поднимая Белоснежной своей пеленой; Нестройный веселый шум, Но Герасим Грачевник где–то Взвилась в душе моей стая Тряхнул бородою седой. Окрыленных весенних дум. И навстречу трепетным высям, Верю, верю всем обетам В теплоте еще робких лучей Облеченной в солнце земли, Поднялись, шумя понеслися В пристани незакатного света Стаи первых крикливых грачей. Небесные войдут корабли. И земля как земля, от стужи Не мерцая вспыхнут зарницы, Закована в снег и лед, Озаряя ожившую твердь, Но сегодня, сейчас почему же, И последний враг упразднится –Последний и страшный: смерть. Почему мое сердце поет. Разверзая темные лона, Иль и в этой стране полночной, Земля отдаст мертвецов, Где свершаю свой трудный путь, И Жених сойдет убеленный Дед седой Герасим Грачевник С высоты огневых облаков. Мне дохнул сегодня в грудь?   Еще холодно, еще не тает,   Еще первые робкие лучи.   Но весна идет! Обещают,   Возвращают весну грачи.[60]      

9.3.1934

ст. Качкана

Мой адрес: ст. Качкана, 7 л/п, 5 отд.