13.11.1934

Надвойцы

… в прошлом году в этот день, медленно отчаливая от берегов соловецких, нес меня к материку пароход. Два дня назад я вышел из лазарета. Со здоровьем у меня благополучно… Я вернулся опять в свой барак. Кажется, с завтрашнего дня придется опять быть на довольно трудных работах. Иногда как‑то робеет душа. Тоска наплывает откуда‑то вместе с ранними зимними сумерками. Ах, эти ранние, ранние вечера. Мне, помню, с детства казалась пронизывающе тоскливой не осень, а именно зима, эти самые короткие дни в году, тоскливое время. И теперь зима и томит, и пугает перспективой долгого холода… Но ведь знаю, что при всех испытаниях Любящий всегда будет близко, всегда со мною будет Его помощь…

Метерлинк, если ты его выслала, не дошел еще, да и вряд ли вообще дойдет… Зато из Киева я получил книжку о Толстом — обозрение литературы последних лет. Это было приятно.

Сегодня был в нашей библиотеке, открывшейся несколько дней назад, взял книжку, которую мы прочитали бы не отрываясь. Называется она… От двух до пяти, автор Чуковский. Это книга о детском языке и творчестве, с громадным собранием детских слов и выражений. А в дальнейшем у меня на примете Вересаев Гоголь в жизни — новая книга, и еще 3 тома писем Достоевского.

Да, о воспоминаниях Фигнер. Есть книги, которые я не стал бы читать даже на необитаемом острове. К числу этих книг относится этот том, похожий на гриб — знаешь, есть такие почтенные на вид, большие, а ударишь палкой — скорей отворачивай нос и лицо — целый столб пыли… Я держал эту книгу в руках и пересматривал. Особенно пошлой кажется страница, где говорится об Евангелии и о Шпильгагене вместе.

22.11.1934

Надвойцы

У нас уже настоящая зима — градусов 15. Но я одет так тепло, что морозы не страшат особенно. Работа разнообразная — то дрова пилю, то замешиваю известь, то орудую лопатой, но вообще все сносно и вполне терпимо. Со здоровьем и питанием тоже все благополучно. За эти годы «обжился». Мелочи не волнуют, не трогают, не влияют особенно ни на психику, ни на физику.

3.12.1934

Надвойцы

У меня все благополучно. Работа довольно трудная. Читаю очень много, часто по ночам. Немало книг.

17.12.1934

Надвойцы

Дни проходят за днями. Я работаю теперь на распиловке. Ухожу еще совсем ночью — ведь дни такие короткие. За лагерем на берегу реки берусь за работу. Темно и туманно от мороза, но вдали маячат сосны, а с другой стороны, на Выг–озере, неясные очертания островов, где когда‑то были старообрядческие скиты. К часам 9 начинает светлеть. Небо постепенно становится как икона. Поют и молятся краски. К 11–и и 12–и солнце посылает лучи свои, но оно весь день так низко над землей, что весь день, как вечер, такие косые лучи и длинные тени. Звенит пила. Работа эта мне нравится, хотя и требует физического усилия. Это не то, что возиться с глиной или известкой. В работе не чувствуешь холода и только стараешься сохранить одну температуру в теле, чтобы не согреться и не остыть чрезмерно. Норму вырабатываю.

Бывают хорошие минуты. Так тихо и спокойно на сердце, а уста повторяют Сладкое Имя… Возвращаюсь затемно. В бараке тепло, да и помещаюсь я почти у печки. Что‑нибудь приготовишь себе, особенно хорошо сварить кофе с молоком из посылки. На столике около меня как раз лампочка. Могу читать. Нередко читаю и за полночь. Книг теперь немало. За последние месяцы прочитал многое: Достоевского, Флобер, Стендаль, Пушкин, кое‑что из Шекспира, Толстого, книгу по астрономии: Джеме Вселенная вокруг нас, о которой я писал как‑то, кое‑что из истории искусства прошло через мои руки.

21.12.1934

Надвойцы

В разлуке и праздники в тяготах. Но все вспоминаются слова св. Иоанна об узах Павловых… «Я хотел бы быть с ним в темнице его, чем у самого Престола Божия, носить его узы больше, чем славословить с ангелами».

Молюсь я плохо… Темный я, ленивый и косный в молитве. А без нее все темно и тягостно. Работаю по–прежнему на «распилке». Работа, право, неплохая. Только бы не было слишком морозно. До сих пор зима была ровная, теплая, хорошая. Сегодня день как раз нерабочий, мороз ударил сильный. Одет я тепло, да работа согревает очень, так что работаю обыкновенно только в телогрейке, без бушлата, одевая его только во время остановок. Но вот нос — нет на него никакой одежды. Вернувшись с работы, выпив чайку, сваливаюсь спать и сплю крепко и сладко часок, а потом часов с 6–ти — мое время. Читаю много. Вот прочитал роман Толстого Петр I. Написано хотя местами и шаржированно, но неплохо все‑таки. Читаю серьезные работы по диалектическому материализму.

… Как сказочно прекрасно было сегодня над Выгом: солнце повыше над морозным туманом, небо такое нежное, в розовых, золотых, каких‑то фиолетовых лучах, засыпанные снегом сосны…