И ночи были белы, белы, белы… Жизнь стала сном и явью стали сны. Заря неувядающей весны Дня незакатного огнем прордела. Немолчно Выг шумел. И сердце пело. Изчезли, стерлись вековые грани Меж шепотом молитв и трепетом признаний. Душа была, как плоть, и духом стало тело. Как зов архангела, любовь была чиста. Прикосновенья, словно волны света. И юности неложные обеты Запечатлелись язвами Креста. И Дух сошел… И тайным дуновеньем Соединил начало с чаянным концом. Надежду вечности и память о былом, Тоску земли и радость воскресенья. Пришла разлука со своим мечом, Но нас ли устрашит раздельность мира — Мы приобщились из Его Потира И ночью сочетали сердце с Днем.

2.6.1936

Надвойцы

… мое здоровье в порядке. Я уже писал, что я на новой работе. Неожиданно, кстати сказать, без всякого ходатайства со своей стороны, я с «общих работ» был «снят» и направлен статистиком–экономистом планового бюро колонии. Работы довольно много, приходится сводить к единству разрозненный материал, получаемый с разных мест. Но мои соработники и руководители люди хорошие и спокойные, а это главное в счетной работе. Только вот голова теперь больше занята, чем руки. Так легко ведь забыть о главном, потерять память Божию, без которой нет жизни и света.

2.6.1936

Надвойцы

Работаю, как писал… статистиком. Работой доволен. Особенно занят по декадам, т. е. как раз вот сегодня, завтра, послезавтра. Здоров.

13.6.1936

Надвойцы

Перевели меня на другую работу без всякой связи с моим здоровьем. Да и здоровье мое благополучно вполне. Работы у меня порядочно, особенно по декадам… С цифрами я не особенно дружен, орудую с ними медленно, так что часто просиживаю вечерами, да и выходные дни часто в работе, но все это несравненно легче моих физических упражнений, да и обстановка, в которой мне приходится работать, вообще спокойная и хорошая. Внешние условия жизни у меня теперь очень неплохие. Высокий, очень хороший барак, отдельно деревянные кровати. В общем, все полегче, чем было. Да и летом, а лето у нас в этом году неплохое, вообще лучше. К сожалению, меньше времени сейчас для раздумий. Для чтения тоже времени поменьше.

14.7.1936

Надвойцы

Так трудно, трудно… что‑нибудь сказать и передать в беглых, набросанных на бумаге строчках. Ведь хотелось бы вложить в них все, что пережито, передумано, перечувствовано в долгие дни разлуки, в ночи раздумья, всю полноту нашей любви и нашего единения. Я знаю, как трудно и скорбно тебе, как замирает сердце и в каком томлении душа. Как хотелось бы помолиться вместе в эти дни и часы…

«На мгновение гнев Его и на всю жизнь благоволение Его. Вечером водворяется плач, а наутро — радость».