У нас все по–старому… То, что для тебя уже прошлое, для нас настоящее. Никнет к земле спелая рожь в полевых тропинках. Трудно пройти в волнах колосьев. Расстилается и манит дорога туда — в широкий и недоступный мир. И по–прежнему сквозит акацией изгородь больницы и точно хранит какую‑то тайну.

У нас все по–старому.

1.9.1924

Утро, сижу на балконе и слушаю звон церковный. Мы сегодня служили только обедницу, т. к. нет вина. Осень уже… Вспоминаю эти дни в прошлом году. Куда больше в душе было тогда не грусти только, но и тоски мучительной и одинокой. Теперь будущее, мое личное, может быть, еще неопределеннее, туманнее, чем раньше. Но на сердце спокойнее и светлее почему‑то. Что‑то твердое в душе во мне самом сложилось и окрепло, нерушимо и свято. И чувствую и знаю, что не во мне одном… И хорошо от этого знания. Сегодня по–церковному начало нового года. И молится Церковь: «Всея твари Создателю, времена и лета во своей власти положивый, благослови венец лета благости Твоея». И еще: «В вышних живый, Христе Царю, всех видимых и невидимых Творче и Зиждителю, иже дни, нощи, времена и лета» — Он сотворил, в Его власти. О чем же тревожиться, мучиться, беспокоиться…

13.9.1924

… А я все работаю и работаю. Совсем отошел от внешних волнений, испортивших так много крови. И теперь я в особом мире, таком далеком, далеком от маленьких, немощных волнений и пертурбаций. А завтра, сегодня с вечера уже траурный, строгий и страшный даже праздник. Высоко вознесет Церковь страшное и Божественное знамение над суетливым и старающимся забыть о нем миром, вознесет как немой призыв, как напоминание и стяг, влекущий за Подвигоположником спасения, как суд над нами и как надежду нашу. На аналое будут доцветать последние цветы и среди них Крест. А Церковь будет петь устами верных: «Днесь сад животный от земных незаходящих недр происходит: на нем пригвожденного Христа извествует воскресение и, воздвигаемый руками священническими, Того на небеса возвещает вознесение, имже наше смешение от еже на землю падения на небесах жительствует. Темже благодарственно возопием: Господи, вознесыйся на нем и тем вознесый нас, небесныя Твоея радости сподоби, яко Человеколюбец».

23.9.1924

У меня все без перемен. По–старому служим, занимаюсь много и с увлечением. Думаю, вспоминаю, надеюсь, жду… Осень ясная, но уже холодная. Деревья сильно облетели. Неделю назад ходили с Ниной на целый день в лес. Забрались в самую чащу. Лежали на земле… Читали Вяч. Иванова и Блока. Ну вот, кажется, после этого она и прихворнула. В наказание за поэзию — проза. Был у больницы. Акации облетели. И большие тополя тоже, и листья уже успели перержаветь на земле… Вчера миновало полтора года со дня моего ареста, а через 3 дня, 26–го, годовщина, всего ведь вторая только, со дня вступления под сень Златоустовского храма. А ведь эти дни как раз два года назад были в Ворзеле…

25.9.1924. День преп. Сергия

Краснококшайск

Без перемен, тихо и равномерно проходит жизнь, без событий, струится, как ровный поток: трудно о ней рассказывать. Если бы вы знали только, как уединенно и тихо, тихо живем теперь. Никого, никого не видим, только вот авва приходит на служения. И если бы не он, кажется, разучились совсем говорить по–человечески, потому что друг с другом говорим на своем особом языке, как всегда те, кто уже очень друг другу близок…

Особый мирок у нас в комнате нашей. И днем и ночью не угасая мерцает малиновая лампадка. Стены на восток и запад почти сплошное стекло. Постоянно синеет или сереет небо оттуда, точно заполняет собою комнату. А ночью прямо в звезды смотрит комнатка. И так хорошо молиться вечером и ночью около окна, где небо и звезды. Я думаю, что в больших городах люди скоро позабудут уже о свете звезд и только астрономы будут уметь отличать звезды от электрических лампочек. А в комнатке у нас целый сонм теней и образов, и маленьких, и больших… Тут же друзья, о которых П. П. говорит с таким радостным восторгом — «какие у нас друзья», и ап. Павел, над посланиями которого просиживаю долгие часы, и св. Иоанн Златоуст — вслух перечитываем слова его, и отцы Вселенских Соборов — занимаюсь церковной Историей, — и всегда неотступная от нас вестница Воскресения, наша святая водительница, Мария Магдалина, и другие друзья.

Далекие и близкие, отдаленные тысячами верст и всегда живущие в сердце. Увижу ли здесь, не знаю, но молю Господа, чтобы быть всем вместе в Его обителях. Прошлое стало милым, светлым видением, не знаешь — были эти два с половиной года священства в родных местах явью, или это только сон, приснившийся после благодатной молитвы вечерней и просветленной.

Настоящее остановилось, застыло между двумя полосами неба, окаймляющими келью нашу.