Эта выписка дает яркую картину того, к чему зовет социализм. А та категоричность и конкретность описания этого Вавилона, с какими писатель пытается отвратить от него читателя, ясный показатель, что симпатии к мечтам социализма в обществе сильно поблекли, что увидели скрытую сторону его, - сторону мрачную, злобную, звериную, - и уже больше Вавилонам нельзя увлекать к надеждам разрешить загадки жизни. Путь к нему - через кровь и трупы, и по достижении его - "треск и вой". Это ли счастье? Это ли может путь жизни сделать хоть немного светлым и радостным? Да и когда ещё достроится этот Вавилон человеческих мечтаний? Да и если достроится, то мне-то, мне, который теперь под свист бичей, под лязг цепей таскает и обтесывает камни для него, - что мне-то от этого? - Какая радость?!

"Мы все служили завтрашнему", - словами одного героя у Юшкевича говорят обычно социалистически мечтающие о будущем счастье. Но вот что им отвечает одна несчастная девушка из "дома веселия": "А если я не хочу? Я! И кто хочет? Не желаем мы служить завтрашнему! Если мы страдали, пусть и все страдают, сколько народятся. С радостью будем страдать. Придет он (ожидаемый избавитель в лице хотя бы социалистического золотого века - М.Ч.) в святой броне ненависти - заплюем его! Почему он не пришел раньше! Теперь же не нужен он нам! Ибо что скажут люди, в земле погребенные? Вот вы веселитесь, скажут, радуетесь, а мы, а мы? Что ответим? В горе заломим руки?.. Будем страдать, страдать" ("Новый пророк"). Каким бы счастьем ни манили нас для будущих поколений, мы не можем его принять, ибо не можем забыть себя и своих умерших в горе и несчастьях предков, счастья не вкусивших, а лишь для счастья потомков навозом для удобрения почвы послуживших. Нет счастья от несчастий других! Что за пир на костях мучеников - дорогих нам предков наших! Еще давно от него отказался русский человек устами героев Достоевского... Не возьмет его и молодежь наша...

Примет ли это благо, для которого работать и жить призывает нас религия человечества, и то будущее человечество? Если мы представим его не нравственным каким-нибудь уродом, если оно будет со всеми теми же нравственными чувствами и инстинктами, которыми владеем и мы теперь, то оно непременно отвернется от приготовляемого нами ему счастья, оно проклянет его, да, пожалуй, и нас - творцов его. Что это за счастье, которое окровавлено, которое загрязнено кровью предков? Всякое прикосновение к нему, всякое пользование им будет не мир и радость в душу вносить, а, пожалуй, лишь вопиять об отмщении и, во всяком случае, гореть несчастьем, блестеть слезами, кричать стонами павших страдальцев.

Только животное спокойно может созидать свое благополучие на крови и слезах ближних своих. Мы же пока не имеем никаких данных так низко думать о человеке, ещё и теперь, в своих злодеяниях, помнящем о братстве, и о любви к ближним своим...

Как же можно работать для такого положения вещёй?

У кого достанет твердости духа жить с мыслью о том, чтобы все-таки в конце концов не создать счастья для будущего? Жить для счастья только потомства не значит ли, наконец, какую-то бездонную бочку неудовлетворяющегося ничем чужого счастья наполнять бесконечными и бессмысленно проливаемыми слезами миллионов современных и давних людей?!

Итак, социализм, призывая поклоняться человеку, принуждает служить какому-то фантастическому богу, заставляет любить дальнего и ненавидеть ближнего и за все это обещает совершенно сомнительное благополучие потомства, по человеческому своему чувству не могущего принять уготовляемое ему счастье, - счастье полное крови и слез. Но это одна лишь сторона дела. В высшей степени важна и другая.

Упразднение личности в нем и мечты о царстве сильных

Бог социализма - это человечество. Но что оно из себя представляет? Ведь это только лишь отвлеченное понятие, реально не существующее. В действительности живет и страдает только лишь та или иная личность человеческая. Но ее-то социализм и знать не хочет. Личность лишь материал или средство для существования и благополучия общества. Общество - все, личность - ничто; общество - Бог, личность же лишь полено дров на костер для жертвы этому Молоху. Такого унижения, даже уничтожения, упразднения личности не знает ни одна философская доктрина, ни научная система. Чтобы быть правоверным социалистом и чтобы честно служить божеству его, нужно отрешиться от себя, от своего внутреннего "я", позабыть о своей семье, о своих радостях и нуждах и, всецело обратив себя в кучу удобрения для выращения человечества, жить только лишь для последнего. Вот где ахиллесова пята социализма, его альфа и омега... Впрочем, эту сторону своей доктрины социалисты ужасно не любят обнажать; они её всячески стараются замаскировать красивыми словами о радости самопожертвования и громкими фразами о красоте служения всеобщему благу; но совершенно замолчать им её не удается.

В нашей современности сильно ещё другое течение мысли - ницшеанство. И с ним социализму приходится считаться и под влиянием его даже видоизменяться, переодеваться. Ницшеанство - это антитеза социализма. Если у последнего все в будущем человечестве, то у первого все для настоящего живого человека; если последний совершенно поглощает личность, то второй её ставит на высочайший пьедестал; если для последнего богом служит отвлеченное будущее человечество, то для первого бог - это сверхчеловек как реально данная в жизни личность. И стоя на почве социализма, невольно отдаешь предпочтение и симпатии ницшеанству. Ведь всякая личность, с её действительной жизнью, с её реальными интересами и запросами слишком близка к каждому из нас; ведь она это я сам. А как мне не любить себя самого, такого, каков я сейчас есьм, а не такого, каким" я проявлюсь (да и проявлюсь ли) в каком-то будущем, быть может на целые века от меня удаленном потомке?! Насколько, таким образом, ницшеанство сердечно близко к нам, настолько социализм представляется лишь отвлеченно существующей, из головы выдуманной доктриной. И ницшеанство есть одно из убийственных для социализма мировоззрений. Социализм это хорошо понимает и давно уже, хотя далеко не откровенно, старается от себя к нему перекинуть мостик. Он начинает мечтать об обществе будущем как обществе не столько простых смертных, как об обществе великих, славных, мужественных, богатых и сильных особей, - своего рода сверхчеловеков. Только таковые победят зло, тяготу и притеснения современной жизни, только они вынесут из неё силу и могущество и таковых только и будет желанное царство Божие.

"Блаженны мужественные и непокорные, ибо лишь они, сильные волей и мощью, завоюют и наследуют землю. Блаженны борющиеся... блаженны сеющие семена борьбы и восстания..." таковые лишь получают счастье и будут сыты и довольны на земле (Кармелюк. Новая Нагорная проповедь).

Так, выходя из желания дать счастье жизни всему будущему человечеству, социализм невольно приходит к мысли о царстве лишь сильных и могучих. Но и здесь он не договаривает до конца. Среди сильных всегда окажется сильнейший, среди могучих - могущественнейший. И этот, естественно, не захочет стать наряду с низшими ему, восстанет против них и подчинит себе; и наступит в конце концов не царство человеков, хотя бы и сильнейших, но царство одного человека, как сверхчеловека. Так социализм договаривается до того, что есть ницшеанство, и, желая оставаться самим собою, становится явлением обратного порядка. Но здесь-то и заключается конец социализму, здесь-то и роется могила ему.

Выводы о сущности социализма

Итак, что же представляет из себя религия социализма? Ответим на это словами известного писателя Н.А. Бердяева: "Казалось бы, что в религии человечества есть часть истины религии богочеловечества, что в ней за человеком признается безусловное достоинство и значение, но очень быстро теряет религия человечества свой нейтральный характер и вступает на путь сверхчеловеческий. Человек признается средством для грядущего человечества, затем и грядущее человечество - средством для ещё более далекого сверхчеловеческого состояния и в последнем счете для сверхчеловека, для земного Бога. Этот грядущий земной бог, с которым связывается всякое земное совершенное состояние, последнее и окончательное, и есть святыня социалистической религии, во имя которой приносятся жертвы, кровавые человеческие жертвы, жертвуют длинным рядом живых поколений. Конечное земное совершенство без источника своего - бога будет не совершенным человечеством, соединением совершенных человеческих личностей, а явлением земного бога - сверхчеловека, для которого все есть средство, который осчастливит "тихим" смиренным счастьем, счастьем слабосильных существ "миллионы младенцев", - обратанное насилием стадо человеческое" (Новое религиозное сознание и общественность, СПб., 1907).