Совершенная любовь все может, потому что через человека видит Бога.

«Пока мы состоим под стихиями телесного обучения, дотоле бываем как младенцы, стрегомы, чтобы не касались брашен не должных, не давали воли осязанию, не засматривались на красоту, не смущали песней сладких, не услаждали обоняния ароматами, хотя мы наследники и господа всего отцовского достояния. Когда же кончится это время обучения и завершится бесстрастием, тогда, освободясь от закона мудрования плотского, пребываем мы под законом Духом и всыновление приемлем» (преп. Никита Стифат ДV — 164).

«Некто, — пишет св. Иоанн Лествичник, — увидев необыкновенно красивую женщину, прославил о ней Творца. От воззрения на нее возгорелась в нем любовь к Богу и из очей исторгся источник слез. И дивно было видеть, как то, что для другого послужило бы в погибель, для него паче естества стало венцом победы».

«Таким же правилом, — добавляет великий начертатель аскетической Лествицы — должно нам руководствоваться и в отношении к сладкопению и песням. Боголюбивые и мирскими и духовными песнями возбуждаются обыкновенно к святому радованию, Божией любви и слезам, а сластолюбцы к противному» (ДII — 524).

Для чистых — все чисто, — сказал Апостол (Тит. I, 15).

«Как солнце светозарными лучами улыбается всей земле, так любовь светозарными деяниями приветствует всякую душу. Если приобретем ее, то угасим страсти и просияем до небес. А когда нет ее, ни в чем нет успеха» (преп. Нил Синайский ДII — 293).

«Отчего мы осуждаем? — спрашивает св. авва Дорофей, — оттого, что нет в нас любви, ибо любовь покрывает множество грехов (1 Пет. IV, 8) (ДII — 616).

Но о том, как страшен грех осуждения, поскольку он есть нарушение закона любви открывается в одном рассказе Патерика: «В некотором общежитии были два брата высокой жизни, удостоившиеся видеть каждый друг над другом благодать Божию. Случилось, что один из них вышел однажды в субботу из монастыря и увидел человека, которые ел рано. Он сказала ему: в этот час ты уже ешь! В следующий день отправлялась по обычаю Божественная Литургия. Другой брат взглянул на этого брата, и увидел, что данная ему благодать отступила от него, и опечалился. Когда они пришли в келию, первый брат сказал второму: отчего я не видел над тобой благодати, как прежде? Что сделал ты? — второй отвечал: не знаю за собой никакого греха, ни в деле, ни в помышлении. На это первый: не произнес ли ты какого небогоугодного слова? Второй, припомнив случившееся в субботу, сказала: да! Вчера я увидел кого–то, употреблявшего пищу рано, и сказала: с этого часу ты уже ешь в субботу. В этом грех мой. Но потрудись со мной две недели, и будем просить Бога, чтобы Он простил меня. Они сделали так. И по прошествии двух недель увидел первый брат благодать Божию, возвратившуюся на брата своего. Они были утешены Богом, единым благим, и вознесли Ему благодарение» (От. — 621).

«Всякое доброе слово о ближнем и радость о нем суть в тебе плод и действие Святого Духа, как напротив всякое о нем худое слово и презрительное его осуждение происходят от твоего злонравия и диавольского тебе внушения» (преп. Никодим. Святогорец Н–186). «Приучи мало помалу сердце твое говорить о каждом брате: поистине он лучше меня. Таким образом мало помалу приучишься себя считать грешнейшим всех человеков. Тогда Святой Дух, вселившись в тебя, начнет жить с тобою. Если же укоришь человека, то отойдет от тебя благодать Божия и дастся тебе дух в осквернение плоти, ожесточится сердце твое, удалится умиление, и ни одному из духовных благ не будет места в тебе» (От. 346).

«Пришли некоторые старцы к авве Пимену (Великому) и сказали ему: «если мы увидим брата, дремлющим в церкви, то велишь ли возбудить его, чтобы он не дремал? Он сказал им: что касается до меня, то я, — если увижу брата моего дремлющим, — положу голову его на колени мои и успокою его» (От. 306).

Неосуждение ближнего, основанное на любви и смирении, есть путь к непрестанной молитве.

«Очень верное средство, — говорит еп. Игнатий Брянчанинов, — к сохранению сердечного мира и безмолвия и неразлучной с ними умной молитвы преподает святой Апостол: Друг друга тяготы носите и тако исполните закон Христов (Гал. VI, 2). Люди наиболее устремляются в противное этому состояние: они ищут от ближних неупустительства и совершенств в добродетели, несвойственных и невозможных человеку, притом, имея о добродетели самое недостаточное, даже превратное понятие. Такое безрассудное стремление не допускает сердцу погрузиться в самовоззрение и истинное смирение, из которых истекают умная молитва и сердечное безмолвие; такое безрассудное стремление содержит сердце в непрестанном возмущении и приносит уму множество чуждых смысла помыслов и мечтаний» (От. 296).

«Ум, движимый любовью к ближнему, — говорит авва Фалласий, — непрестанно доброе о нем помышляет» (1 Кор. XIII, 5)(ДIII — 331).

«Святому Петру Апостолу показал Бог, что не должно ни одного человека почитать скверным, или нечистым. Поелику освятилось сердце его, что свят стал перед ним всякий человек. А у кого сердце в страстях, пред тем никто не свят, но по страстям, кои в сердце его, думает он, что и всякий человек таков же» (преп. авва Исаия ДI — 332).