Другое правило касательно снов состоит в том, чтобы мы по общим качествам своих сновидений судили вообще о своем нравственном состоянии. Ибо сны наши, откуда бы они ни происходили, непременно зависят и от предварительного настроения нашей души, и потому в них, как в зеркале, мы всегда можем видеть свое нравственное состояние. Так, у кого сны хорошие, тот и жизни хорошей. Святой Максим признаком бесстрастия считает, когда у человека во время бодрствования и во сне представления вещей всегда приходят на сердце просты[38]. У кого сны страстные и многосложные, тот жизни порочной. Ибо страстями возмущаемый ум, говорит святой Максим, получает страстные мечты и в бдении, и во сне, так что когда похоть усилится, то ум мечтает и во сне о предметах, питающих сластолюбие, а когда превозмогает раздражение, то видит предметы страшные[39]. Кто часто видит сны страшные, беспорядочные, мятежные, у того душа или, по крайней мере, тело находится в болезненном состоянии. Напротив, когда душа, говорит святой Максим, начнет чувствовать себя здравою, тогда начнет иметь и сновидения легкие и безмятежные[40]. У кого сны фантастические и смешные, у того душа, непременно рассеянная, живет одними несбыточными мечтами и пустыми призраками. Ибо люди, усердно занятые важными делами, по большей части, как показывает опыт, ничего не видят во сне.

Впрочем, безопасность и польза христианина требуют, чтобы он это общее значение своих снов обращал более к худому мнению о себе, нежели к доброму, и пользовался ими к своему исправлению. Так, один подвижник благочестия, потеряв терпение по случаю бесчестия, нанесенного ему одним братом, и увидев потом во сне птицу, не имевшую крыльев и перьев до половины тела, но певшую весьма приятно, объяснил это по отношению к себе, что хотя он молится и совершает псалмопения, но обезобразил себя ссорой с братом. Другой подвижник, часто видя себя нагим, объяснил себе, что и душа его нага, и усугубил свое покаяние[41]. В бодрственном состоянии самолюбие наше покрывает наши слабости, недостатки, а во сне они сами собой из глубины души выплывают наружу, когда самолюбие засыпает, и являются в каких-либо образах, символах.

О посте. — Плоть и дух по своим свойствам и потребностям совершенно противоположны друг другу, как два противоположные полюса или как две чаши на весах. Если одна чаша тяжелеет, перевешивает, понижается, то другая необходимо поднимается. И в нашем теле головной мозг, орган умственной деятельности, и желудок, орган плототворения, находятся в совершенной противоположности: при усиленном пищеварении ослабляется действие мозга, умственные способности тупеют и подавляются; и обратно: во время напряженной деятельности мозга при глубоком мышлении пищеварение в желудке происходит слабо и даже останавливается. По этой-то причине по утрам натощак мы бываем более способны ко всем умственным занятиям и молитве[42], а после обеда, согласно латинской пословице, сытое брюхо на ученье глухо (satur venter non studet libenter). Так и плоть: если досыта питается пищей, тучнеет, дебелеет, чувственные наклонности усиливаются, а дух в той же мере слабеет, подавляется, порабощается страстям, ум помрачается от мглы страстей, сердце грубеет, становится нечувствительным к благодатным впечатлениям; отсюда происходит нерадение, разленение, неохота к духовным подвигам, беспечность о спасении (см. Лк. 21, 34). И наоборот: если плоть утончается постом, то вместе с тем страсти укрощаются, слабеют, а дух, освобождаясь из-под влияния страстей, укрепляется, возвышается, сердце умягчается, становится способнее к сокрушению, умилению, ум очищается. О такой противоположности духа и плоти говорит и апостол: Плоть желает противного духу, а дух — противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы (Гал. 5, 17; см. также Рим. 8, 5–8). Потому подвижники благочестия во все времена признавали пост весьма полезным, даже необходимым средством для того, чтобы подчинить плоть духу, страсти укротить, а дух укрепить, сделать более способным к молитве, созерцанию небесных предметов и к другим духовным действиям; особенно пост необходим для сохранения целомудрия.

Растительная пища послабляет и прохлаждает, а животная пища крепит и разгорячает наше тело, по своему раздражительному свойству располагает особенно к болезням, происходящим от густоты и волнения в крови, раздражительности сердца и кровяных сосудов, возбуждения нервов и сильного развития внутреннего жара.

Растительная пища (собственно диета) преимущественно предписывается врачами при нынешнем способе лечения почти во всех острых и хронических недугах.

Животная пища, как диета, назначается реже, чем растительная[43].

Разность действия животной и растительной пищи яснее высказывается над животными; плотоядные бывают сильны и свирепы, а травоядные слабее и смирнее. Человек, кормящийся исключительно животной пищей и употребляющий спиртные напитки, имеет плотное и крепкое тело, быстрое кровообращение, возвышенную температуру, значительную мышечную силу, воинственный, вспыльчивый характер, обуреваемый сильными страстями. Противоположно действует пища растительная, рыбная и молочная. Святые отцы Церкви, древние мудрые законодатели, понимали эту разность в действии пищи и на ней основали разные посты, при назначении которых они имели в виду нравственность людей, а также их телесное здоровье и физическое благосостояние земли.

В первом отношении Святая Церковь учредила посты перед важнейшими праздниками для того, чтобы, усмирив бурное стремление страстей, облегчить нам исполнение христианских обязанностей и сделать нас более способными к духовному созерцанию великости воспоминаемых ею происшествий. Во втором отношении пост действительно улучшает состояние нашего здоровья, доставляя время и случай пищеварительным органам успокоиться и отдохнуть от употребления животной пищи и спиртных напитков, очищая их от нечистот и предотвращая новое накопление излишних пищевых остатков, уменьшая избыток и разгорячительное действие крови и через то отвращая множество различных болезней. Так называемый Филиппов пост, кроме религиозного значения по своему положению перед Рождеством Христовым, предохраняет от воспалительных зимних болезней. Великий пост, строгостью и продолжительностью ослабляя тело и обуздывая страсти, облегчает человека в принесении покаяния, по разговении возвышает цену наслаждения скоромной пищей и дает возможность животным, особенно теплых стран, выплодить своих детей. Посты Петров и Спасов весьма полезны тем, что много способствуют к перенесению летнего жара, ибо человек, питающийся растительной пищей и рыбой, мало развивает внутренней теплоты. Соблюдение постов по средам и пятницам приятно разнообразит пищу, ограничивает сгущение крови, способствует к очищению желудка и дает время отдохнуть пищеварительным органам. Но во всех этих случаях нужно соблюдать пост не только по качеству, но и по количеству пищи, — нужно есть не только постную пищу, но и в умеренном количестве. Роскошные постные обеды не только не выполняют в религиозном и диетическом отношении цели поста, но, напротив того, причиняют еще значительный вред[44]. Наркотические и ароматные вещества вообще вредно употреблять как для здоровья, так и для нравственности. Таковы, например, горчица, перец стручковый, гвоздика, корица, ваниль, какао, чабер, садовый кресс, сельдерей, спаржа, артишоки, салеп, мускатный орех, трюфель, многие грибы. Также неполезно постоянное и продолжительное употребление одной рыбы (без растительной пищи), особенно морской, в которой содержится много фосфора — вещества очень возбудительного. Но рыба не так много и не быстро увеличивает в нас массу крови, как мясо теплокровных животных.

Святые отцы так говорят о пользе поста. Основание всего доброго, по словам святого Исаака Сирина, возвращение души из вражьего плена, путь, ведущий к свету и жизни, — все это заключено в этих двух способах: собрать себя воедино и всегда поститься, то есть благоразумно поставить для себя правилом воздержание чрева, неисходное пребывание на одном месте, непрестанное занятие богомыслием. Отсюда покорность чувств, трезвость ума, укрощение свирепых страстей, возбуждающихся в теле, рачительность к делам добродетели, чистое целомудрие и прочее[45]. Всякой борьбе с грехом и вожделением служит началом труд бдения и поста. Как началом всему худому служат упокоение чрева и расслабление себя сном, возжигающие блудную похоть, так святой путь Божий и основание всех добродетелей есть пост, бдение, бодрствование в службе Божией. Пост есть ограждение всякой добродетели, начало борьбы, венец воздержных, красота девства и святыни, матерь молитвы, источник целомудрия[46].

Авва Даниил говорил, что по той мере, как тучнеет тело, истощается душа; и, напротив, по мере истощения тела укрепляется душа[47]. Петр Дамаскин говорит, что пост смиряет тело, бдение просвещает ум, безмолвие приносит плачь, а плачь очищает душу от грехов[48].

Количество пищи, достаточное для каждого человека, нельзя определить; что для одного много, то для другого мало. Это зависит от разности возраста, пола, темперамента, климата, времени года (зимой холод возбуждает голод, а жар ослабляет аппетит), от образа жизни, ремесла, привычки и прочего. Когда мы обыкновенно едим досыта, то, значит, едим вдвое больше, нежели сколько нужно для поддержания здоровья. Врачи говорят, что для нас гораздо здоровее есть меньше, чем больше, нежели сколько нужно, особенно при сидячей жизни[49]. Авва Иосиф спросил авву Пимена: «Как должно поститься?» Авва Пимен отвечал ему: «Надобно, по моему мнению, есть каждый день, но есть не много, не досыта». «Как же ты, авва, в юности своей постился сам по два дня?» — сказал авва Иосиф. «Точно, постился и по три дня, и по четыре, и даже по неделе, — отвечал старец. — Но все это испытали отцы, как сильные в добродетели, и нашли, что лучше есть каждый день понемногу, и показали нам путь царский ибо он удобнее для нас»[50]. Крайности обе вредны. Как отягченное пресыщением тело расслабляет дух, так и от расслабления тела чрезмерным постом ослабевают душевные силы[51]. Преподобный Кассиан говорит, что повседневное употребление пищи с умеренностью святые отцы признали более полезным для здоровья и для чистоты целомудрия, нежели лощение, простирающееся через три, четыре дня и до седмицы. Ибо от чрезмерного постничества изнемогает тело, становится ленивее к духовному служению и т. п., и такой постник часто принужден бывает для укрепления тела принимать пищу больше меры, а от отягчения пресыщением происходит уныние и расслабление в душе[52]. Если некоторые из святых подвижников постились по нескольку дней и недель и доходили до крайнего изнеможения, то это не может быть примером подражания для всех. Они, может быть, имели от Бога особенное призвание к этому по особенным причинам и получали подкрепление от благодати; притом они постепенно привыкали к продолжительному посту. Такие постники должны быть больше предметом удивления, нежели примером для подражания.

Подвижники советуют употреблять пищу простую, не искать сладкой из предосторожности, чтобы не родилось пристрастие к пище или страсть к лакомству, которая влечет к пресыщению, предает страсти чревоугодия — родительнице плотской похоти; не отвергать невкусную пищу, но все предлагаемое вкушать понемногу, как дар Божий, с благодарением к Подателю всех благ. И святые отцы, и врачи советуют для укрепления здоровья чаще разнообразить пищу, чтобы она не приедалась. Наше тело требует разных питательных начал, которые все вместе нельзя находить в одной пище.

Когда мы живем вместе с другими, от которых зависит приготовление пищи, и когда предлагают нам пищу невкусную или дают слишком мало, или не вовремя, то в таком случае надобно стараться подавлять негодование, быть готовым отказаться от угождения своему вкусу и прихоти, надобно приспособляться к разным обстоятельствам в той мысли, что, верно, так угодно Богу и для нас полезнее.