Мы считаем таковые порядки более благоприятными для личного духовного роста каждого брата и каждой сестры. Персонализм христианский является высочайшей, но и труднейшей задачей. Быть по образу Христа, молиться за весь мир, как за самого себя, следуя примеру Старца Силуана, — вот в чем состоит спасение во Христе. Да поможет нам Сам Господь продвигаться на сем святом пути, давая нам свыше всякого рода силы и разум.

Пред нами стоит необходимость сочетать наш молитвенный и аскетический акт с посильным усвоением лежащего в основе духовной жизни догматического православного сознания. Мы изучаем богословие не столько в его академических формах, сколько с целью подлинного проведения во всю нашу жизнь духа Божественного Откровения. Познание Бога неотделимо от истинного благочестия. Но сие познание, конечно, не приходит скоро. Ему предшествует самое полное покаяние и упорная борьба со страстями. Только в единстве с познанием становится монашеский подвиг полноценным.

Православный монах стремится к восприятию Откровения в его полноте и неповрежденности. Отсюда для него нормально предаться всецело в руки Бога, Творца нашего. Если спасение есть обожение человека, то надо ожидать сего от Самого Бога. Для сего надо исполнить заповедь Христа: «возлюбить Бога до ненависти к самому себе» (см.: Лк.14:26). Ища полноту дарований Божиих, естественно, мы должны отдаться всей полнотой нашего существа: сердце-душа, ум-дух, тело (ср.: Еф.3:19).

Православие мы понимаем «динамически». Никто из благоразумных не назовет самого себя всецело православным. Только Церковь — Православная, а мы должны стремиться к тому, чтобы воспринять ее учение в полноте и непогрешимости. Быть ПРАВОСЛАВНЫМ — значит быть святым по жизни и совершенным в познании Божественной Истины.

Монашеское отречение есть положительный акт. Цель его — возможно полное самоопределение пред Лицом Бога. Это есть преодоление «земного притяжения». В глубине своей сей акт есть показатель действующей в нас живой силы вечности. Внешне сие выражается в форме отрицания. Сей «отрицательный» аспект есть показатель еще не преодоленных в нас страстей, «закона греховного» (ср.: Рим.7:23; 8, 2).

Самый акт отречения есть лишь НАЧАЛО новой жизни, еще далеко не вполне ассимилированной нами. Впереди раскрываются чрезвычайные, грандиозные перспективы, которые обязывают нас освободиться от всего другого, пойти на всякий риск, вплоть до смерти. Самый акт отречения монах не считает еще чем-то великим, хотя должен уже в этом подвиге отречения разуметь, что необходимо все прежнее оставить позади: забыть отца и мать, братьев и сестер, друзей и имения и даже «душу свою возненавидеть»,чтобы идти свободнее на распятие любви Христовой.

В современном мире в процессе его весьма глубокого изменения, революции, большей частью отрицательного в духовном смысле характера, сие отречение требует большого разума и зрелой воли.

Опытное, «бытийное» познание Бога достигается через пребывание в духе заповедей Христа. Таким путем познание может стать достоверным, исключающим сомнения. Однако Бог превосходит меня: я не могу вместить Его вполне. В силу этого остается неизбежным элемент веры. Но этот элемент вовсе не колеблет мой дух, не вносит недоверия. Подобно тому как мы в обычной нашей жизни воспринимаем пространство: мы не постигаем его бесконечности, мы не воспринимаем его пределов, но мы не сомневаемся в его наличии, — оно реально для нас, хотя и превосходит наше понимание.

Итак, вначале — вера, по любви к слову евангельскому, несмотря на сопротивление иногда нашего рассудка. Затем опыт, принимающий форму познания. Умножение опытного познания (ср.: 1Кор.13:11) начинает превосходить первую, «детскую» веру, но это не значит, что мы совершенно превзошли ее. Познание наше хотя и сделало нас свободными от сомнений, однако остается недостигнутой полнота познания: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» от Бога (1Кор.13 12).

Первая вера — «побеждает мир» (1Ин.5:4), то есть притяжение Земли, сферу плоти, темницу пространства и времени. Вторая вера — свойственна человеку, возводимому в сферу нетварного Света. Итак, вера сливается с познанием, а сие последнее неразрывно связано с любовью: «возлюби Бога всем сердцем, всею душою, всем разумением, всею крепостью» (Мк.12:30).

Первая вера выражается в болезненном подвиге жить по закону любви Божией. Если я позволю себе говорить исходя из моего опыта, то должен подчеркнуть, что СТРАХ остаться вечно недостойным Святого Бога был во мне сокрушающим; он был для меня источником энергии к преодолению многих препятствий. Суд Божий бывал и продолжает быть воистину СТРАШНЫМ. Полюбив Христа, я пребывал в УЖАС Б не удостоиться познать Его должным образом. Он был и есть в моем глубоком сознании ИСТИНА, лежащая в основе всего Бытия, временного и вечного.

Победа над миром возможна только через ВЕРУ (см.: 1Ин.5:4). Вера есть следствие рождения свыше, от Бога. Вера наша есть вера в Божество Христа Иисуса. Сия вера есть духовное чувство, стоящее выше рассудочных операций. Рассудок, если ему отдано первое место в нашем бытии, неизбежно приводит к потере веры. Он, рассудок, стоит на земной почве твердыми ногами. Все, что выше, ему недоступно. Вера есть уже некое присутствие Божие в нас. Через веру, как тончайшую интуицию, человек восхищает высшее познание. Превзойти сей мир тварный рассудок не в силах, но вера, как вдохновение свыше, совершает сие чудо в нас. Вера приводит нас к преддверию в Несотворенный мир. Через веру мы становимся способными воспринимать наше бытие в категориях вечности. Могущество веры велико, и красота ее неописуема. По введении нас в осуществленное Царство Отца она вся становится чистой любовью.

Монах, взирающий на стоящую пред ним цель — воспринять христианское Откровение в его вечных измерениях, не может принадлежать ни к какой партии или категории мира сего. Мысль подвижника стремится найти путь к мысли Бога Отца о Человеке и слиться с нею навеки. Это задание вырывает его из всего, что носит на себе печать земной ограниченности: расовой, классовой, политической, психической, интеллектуальной, культуры определенного плана. Мы просим в молитве: «Да приидет Царствие Твое» в надежде, что Бог Отец ниспошлет на нас Духа Своего, носящего в Себе все сущее, дабы Сей вселился в нас и сделал нас гражданами сего Непоколебимого Царства.

Наш блаженный отец Силуан учит нас понимать монашество как молитву за весь мир: «Монах — молитвенник за весь мир: в этом его главное дело»1.