— У меня будут две беседы, посвящённые специально Великому Посту. Они будут проводиться в церкви Святого Георгия на Разина, и в этот же день в восемнадцать тридцать — на Волхонке, напротив музея Изобразительных Искусств. Два раза будет. Когда точно, я не … (Голоса из зала: одиннадцатого и двадцать пятого…) Вот люди лучше меня знают: одиннадцатого и двадцать пятого марта. Волхонка — напротив музея Изобразительных Искусств. Там Дворец Культуры. Буду рассказывать о Посте. Так…

— Среди десяти заповедей, данных Израилю, есть «не убий». Это явно противоречит часто встречающемуся в Ветхом Завете побиванию камнями (нрзб) … и так далее.

— Надо сказать, что социальные условия, в которых жило раннее ветхозаветное общество, безусловно, были суровыми, варварскими, жестокими. И законодательство тоже было соответственно жестоким. Десять же заповедей стоят над веками и социальными условиями. Они не могут рассматриваться как юридические нормы. Это — нравственный идеал, а не уголовный кодекс. Понимаете? Есть огромная разница между нравственным идеалом и уголовным кодексом. Так вот, многие места Библии есть древний уголовный кодекс. Скажем, в книге Исход после десяти заповедей идут всевозможные казуистические законы, то есть законы «на случай». Если бык кого–то убил, как заплатить, кто должен, и так далее. Это было необходимо в то время, сейчас это уже упразднено.

— Отношение христианской церкви к убийству, например, на войне?

— Трудный вопрос, трудный. В общем, наверное, всё–таки, Церковь должна быть против убийства. Но если приходит враг и уничтожает твой народ, твой город, и ты не защищаешь его, то ты являешься соучастником в убийстве. Так что из двух зол приходится выбирать меньшее.

— Реанимация — насколько она милосердна: надо ли возвращать людей в наш трудный мир?

— Вопрос к медикам. Есть примерно тридцать процентов реанимированных, которых мы только этим мучаем. Но… я всё равно сторонник абсолютно реанимации. Почему? Если медработники начнут делить людей на классы: вот этих надо реанимировать, а эти пусть помирают, — мы далеко так пойдём. Это будет уже…в конце концов будут реанимировать только ответственных работников. (Смех). Все остальные пусть погибают. (Смех).

— Как это объяснить, что многие люди незадолго перед смертью становятся очень красивыми?

— Близость миров иных отражается в их душе. И вот многие люди у меня на глазах умирали, и они часто смотрели куда–то, вот они видели нечто. Это, если человек умирает в сознании, то существует в девяноста процентах случаев.

— Как вы относитесь к журналу «Наука и религия»?

— Как теперь принято выражаться в газетах — неоднозначно. (Смех). Теперь так любят говорить. Я его выписываю с первого номера. То есть с пятьдесят восьмого года. Первоначально это был просто погромный листок, который призывал к травле, который печатал клевету, вот, и я часто тоже был там объектом. Но я без этого говорю, это объективно. Но, к счастью, перестройка затронула и его. Там сменилась редакция, и сейчас этот журнал стал открыт духовной проблематике, правда, больше такой оккультной, но всё равно.

— Как быть с инопланетянами?

— Да никак. (Смех). Пусть живут. Сколько угодно. Не будем их трогать. Тем более, что они нас тоже, в общем, не очень трогают.

— Какова эсхатология детей, убитых во чреве матери?