Возникает вопрос: как преодолеть этот кризис, как вернуть и дать воспитанию целостность смысла и содержания? Очевидно, достичь этого можно только в обретении истинных основ воспитания и его главной конечной цели. Для христианского же переживания и видения действительности, эти основы преимущественно антропологические, христологические, теоантропологические и экклезиологические. Что это значит? Это значит, что необходимо вернуться к истинной антропологии, необходимо, прежде всего отыскать природу и цель человеческого образа и существа, чтобы стало понятно, чем нужно вос–питывать, питать это существо, чтобы оно могло постичь свое истинное назначение. В тот момент, однако, когда основанная на Откровении мысль обращается к человеку, она соприкасается с Богочеловеком, т. е. с христологической устремленностью всего существующего, и конечно, с христологической устремленностью человека. Ибо, также как по христианской философии жизни, космология и антропология органически связаны между собой, также обе они непостижимы без личности Богочеловека Христа, вечного Слова Божия, Который, когда наступила полнота времен, воплотился в человеческом теле, т. е. стал человеком. «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом» — в этих словах Св. Афанасия Великого содержатся основы и цели образования и бытия человека. Встреча же Бога и человека, и осуществление этой вечной цели человеческого бытия, осуществляются и разыгрываются в тайне Церкви. Церковь, Тело Богочеловека — это «мастерская» спасения, преображения, образования и обожения. Таким образом, в поисках основ воспитания и его целей, необходимо найти их экклезиологические характер и природу. Ибо человек, по самой природе своей, не только инидивидуален, но и общественен, потому и воспитание его должно иметь не только индивидуальный, но и общественный, а точнее экклезиологический характер и смысл.

Все это имеет и свое космическое измерение. Человек существо космическое, т. е. которое по словам псалмопевца «соткано в глубинах земных» живущее в мире, пронизанное и обусловленное миром, но и существо, которое дает смысл сущестованию мира. Поэтому, когда речь идет об основах воспитания, необходимо иметь хотя бы краткое представление о самом творении как о целом и о таящихся в нем возможностях, которые открываются и человеку как тварному существу. Следовательно, антропологические, христологические и экклезиологические основы воспитания, включают в себя и космологическое измерение, крайне важное для широты диапазона и горизонтов воспитания, для утверждения условий и влияния, под которыми оно развивается и возможностей человеческого развития и роста.

Обзор православного воспитания, его методов и целей, будет неполным, если мы опустим самый трагический факт в человеческой истории — грехопадение прародителей. Взгляд на воспитание через призму грехопадения, придает воспитанию сотериологический характер. Такое воспитание становится не только образованием, но одновременно спасением от греха, зла и смерти, от демонической троицы, убивающей и парализующей человека, разрушающей человеческое достоинство, а за этим и его образование, погружающей человека во тьму и бессмысленность. Поэтому и вся методика, понятого таким образом воспитания, становится не только методикой образования, но и методикой спасения. Это значит, что цель воспитания не только просвещение и наполнение истиной, красотой и добром, но прежде всего, освобождение человека от несовершенства и таким образом от зла, помрачающего его и не дающего достичь и целостно воспринять Истину, раскрыть и осуществить полноту собственного лика.

Такое осмысление образования, придает ему совершенное новое содержание и смысл. Образование перестает быть просто накоплением знаний в одной или мноигх областях, но приобретает антропологический, этический и глубокий духовный смысл. Образование как обновление, возрождение образа Божия в человеке, его раскрытие и развитие. Простой верующий народ, неотравленный поверхностным европейским рационализмом, не забыл и сохранил в своем языке это этическое значение образа — «без–образие, без–образный человек», что свидетельствует об органической связи образования с этикой, образования и духовной жизни вообще.

Основанное на таком фундаменте воспитание может быть обозначено следующим кратким определением — «Воспитание — возрождение и формирование человека по Образу Того, Кто его сотворил, его питание вечным Божественным светом, истиной, красотой и добром, одним словом, всеми Божественными совершенствами.»

Такой подход к воспитанию не отрицает и не исключает современного педагогического опыта. Больше того, всему тому, что в этом опыте правильно он дает внутренний стержень, стабильность и смысл, раскрывает истинный образ человека и его вечное назначение. Без этого образа, в сущности богообразности, как нерушимого единства и высшей ценности всего существующего, все то, что происходит в космосе и с космосом, в человеке и с человеком, вся человеческая история, которая включает в себя и историю образования, теряет смысл бытия, свое истинное значение. С ним и в нем все становится, вовек, образным и творческим, богоподобным и христообразным, вечным и богочеловеческим. И таким образом, образование неотъемлемо от обожения, как конечной цели истинного воспитания.

После этого короткого вступления, мы перейдем к более обширному освещению упомянутых здесь основ православного воспитания. В заключение заметим, что целью этих очерков не является изложение систематической теории воспитания, но лишь краткое введение в основы христианского воспитания.

ПРИРОДА ТВОРЕНИЯ И ОБРАЗОВАНИЕ

Космологические основы образования

— сотворение мира как из ничего образование его Только в свете Божественного Откровения, т. е. в вечном Божественном свете, просветленному верующему оку, сотворенный мир и человек в нем, во всей своей полноте открывают свои свет и тайну. Просвященный этим светом Пророк, свидетельствует нам, что Бог сотворил мир из ничего. Творческой силой Слова Божия и действием Духа Святого, хаос стал космосом (гармония, красота). Сотворение мира можно назвать, и это будет верно, образованием мира и различных существ в нем. Сотворенный мир обретает не просто существование, но свой об–лик, свое об–личье, образ, лицо. Образование это всегда движение от несовершенного к совершенному. Очень важно, что тот процесс, совершающийся в творении с момента его возникновения, не развивается слепо или случайно, ограниченный абсолютным детерменизмом и необходимостью. Творение — результат божественной творческой силы и значит, оно обладает божественной свободой. Оно утверждается в свободе, а не в необходимости, его природа — слово, а не бессловесность. Если же вечное Слово — основание, а природа — словесность, т. е. богоподобие, совершенно очевидно, что и цель творения — богоподобие. В нем, с самого момента возникновения, теплится тихий, но неугасимый огонь гласа Божия и животворит его, а над ним «носится» Дух Святый. Поэтому творение можно понять только вслушиваясь в голос Божий, в нем таящийся, только общаясь с Духом Божиим, осуществлять, непосредственно или посредственно, через общение с разнообразными существами и образами мира.

В свете такого общения, основанного на Откровении и встрече, точнее, в котором и состоит тайна Откровения, человек узнает и познает то, что он реально, также как и мир, в котором он существует, создан из небытия, что Бог — существо нетварное, а человек и природа — тварны, сотворены. Сам факт, что и человек и природа, т. е. вся видимая действительность — творение, тварь, является указанием на еще одно, очень важное качество самой тварной реальности, из которой проистекает ее главное отличие от Бога — творения из ничего созданного актом Божественной свободной воли, могло и не существовать. Рожденное неограниченной Божественной свободой, оно, в то же время, ограничено своей тварностью. Так, богоподобие (словесность) и тварность в целокупном бытии слиты воедино, как и сама его природа. И то и другое свидетельствует о Боге, как о Творце, а само творение свидетельствует о том, что было время, когда его не существовало, свидетельствует о своем прежнем небытие. Как богоподобное творение, оно имеет неистощимую красоту и добро, а как творение, возникшее из небытия, оно — несовершенно. Такой образ возникновения и существования, делают его, по учению Святых Отцов, некой «тенью» и «несовершеннством образа» творческого Первообраза, т. е. Бога. Созданное из ничего — творение несет в себе возможность небытия, но как акт Божественной творческой силы, оно — непобедимая реальность и одновременно, возможность бескрайнего роста и совершенствования.

Эта истина, о возникновении мира из ничего и о двух возможных путях, таящихся в творении, исключительно важны для человека, для определения его отношения и к самому себе, к той действительности, в которой он рождается и живет, для обретения основ, на которых зиждится бытие, смысла и конечной цели его жизни. Если человек построит свое сознание, самосовершенствование и смысл жизни замыкаясь на самом себе и на изменчивом окружающем мире, он неминуемо устремляется к своему изначальному небытию, т. е. осознание возможности небытия релятивизирует мир и человека, саму систему ценностей, все, над чем человек трудится в течении своего исторического существования. Именно такое сознание становится все более характерным для современного человека. Как таковое, оно разрушает сердцевину, саму суть человеческого упования, ставит под вопрос культуру, нравственность, воспитание и существование человеческого общества вообще. Согласие на «существование для смерти» (Хайдегер) и принятие возможности небытия, как единственной реальности, уничтожает представление о «первозданной гармонии» (Св. Григорий Палама) человека и мира, и саму эту гармонию.

Между тем, это не единственный путь, который может избрать, определить человек и в своей жизни и в своей истории. Путем веры, этого, по определению Преподобного Максима Исповедника, «недоказуемого знания», которым человек таинственным образом соединяется с Богом в над–сознательном (над–умном) единстве, ему открывается совершенно иная возможность, много реальнее первой, сокрытая со времени самого сотворения во всем существующем. В самой природе творения заложена возможность становиться больше, чем она есть, перерастать себя. Она дана и задана ему в акте творения. Эта возможность может быть определена и в более широком смысле, как онтологическое условие и предпосылка образования. Само сотворение мира представляет собой некий способ «образования», потому что, творческим божественным актом, ничто получает свое бытие, т. е. свой «лик» и облик, свой «образ», правда, все еще несовершенный, но полный чудесных возможностей. Так, изначально сотворенное «безобличие» («Земля была безвидна и пуста» Быт.1,2), образуется и формируется, восходя от хаоса к космосу, от атома к человеку.

Это говорит о том, что образование, как стремление к возрастанию содержится в природе всего сотворенного. Оно онтологически возможно, оно является желанием и возможностью творения, вложенных в него Творцом. Все творение имеет в себе жажду, некое таинственное и сокровенное влечение к совершенству, к полноте данного ему «образа». Эта способность к возрастанию заметна не только в органической, но и в неорганической материи, и особенно в человеке, как в высшем творении — образе и подобии Божием. Чтобы это стало более понятным, задержимся кратко на этом богоподобии человеческой природы как условии и онтологическом фундаменте образования и воспитания.