по психологическим аспектам помощи детям с заболеваниями

с возможным летальным исходом.

РДКБ, Москва 1999, 28 –29 апреля

ихаил Кабак, врач, отделение трансплантации почки:

Как мне вести разговор с родителями о смерти ребенка, которого я лечил? И как разговаривать с родителями, когда я хочу сделать забор органов для пересадки?

Фёдор Василюк, психолог:

…Особенность, о которой Вы говорите, состоит в том, что это ребенок, которого лечили Вы, и соответственно, у врача может быть очень болезненное чувство своей вины, ответственности; размышления: все ли я сделал, что мог сделать.

В чём особенность этой ситуации? Когда обычно человек в эмоционально нейтральном, более или менее ровном состоянии сообщает трагическую новость, зная, что тот, кому он сообщит, будет в шоке эмоциональном, он готов поддержать его в этот момент, потому что он сам на ногах стоит. Но когда врач в такой ситуации и сам нуждается в поддержке, для него это тоже горе, иногда тоже острое. Получается, что две боли встречаются друг с другом, две трагедии: профессиональная и человеческая трагедия врача встречается с человеческой трагедией родителя. Как быть в этой ситуации?

Я думаю, что один из подступов к ответу, который даёт опыт работ в психотерапии, состоит в том, что это та ситуация, где мы, как врачи, должны выйти за пределы профессионализма, как бы позволить себе быть слабыми, быть ранеными в каком‑то смысле, быть такими же страдающими. И тогда видна будет искренность человеческая, которая у нас есть, мы её не можем прикрыть за халатом, за какими‑то формальными разговорами, это несоответствие любой человек заметит и он не поверит любым, даже самым правдивым словам, потому что они будут идти не от сердца. Если врач сумеет говорить от своей боли к его, родителя боли, тогда больше шансов, что эта рана к ране, они как бы срастутся и создадут какую‑то ситуацию.

Этому тоже, как ни странно, можно учиться. И психологический тренинг не похож на формальную процедуру, где говорят: делай раз, делай два, делай три. Это как раз похоже на экзистенциальное выявление своих человеческих проблем, где люди, переживавшие похожий опыт, вместе обсуждают и думают, как они в следующий раз могли бы ответить.

Священник Георгий Чистяков:

Я думаю, что в чем‑то на Ваш вопрос, Михаил Михайлович, уже ответила и доктор Кондратенко, когда говорила о необходимости присутствия третьей стороны в отношениях между врачами и пациентами. Вот это как раз та ситуация, где третья сторона очень важна. И я знаю и по опыту своих друзей, и по своему собственному, что когда кто‑то из нас в этот момент оказывается в больнице, мы всегда бываем востребованы, и всегда эта тяжелейшая психологическая ситуация легче развязывается. Но я поддерживаю Федора Ефимовича в том, что, конечно, нам в этих случаях необходимо выходить за пределы нашего статуса, не только статуса врача, но и статуса священника на самом деле. Потому что в таких случаях должна быть человеческая встреча.

Что касается забора органов. Этот вопрос мне бы хотелось обсудить серьезно, потому что в России совершенно нет психологической ориентации людей на забор органов их собственных или их родственников в случае смерти от несчастного случая. Здесь, конечно же, необходима какая‑то пропаганда в общенациональном масштабе. Потому что то единственное, что пишется о трансплантации внутренних органов в нашей прессе — это обычно всякие скандальные, фантастические истории, которые, казалось бы, уместны только в газетах типа"Третий глаз"или что‑то в этом роде, но попадают и на страницы центральной прессы.

В плане рекомендаций можно только посоветовать брать человека за локоть, уводить в коридор и говорить:"Ты понимаешь, что теперь твой муж или твоя жена…"Это должна быть ситуация мгновенного контакта.

С другой стороны, я читал книгу казалось бы ученой дамы, где говорилось, что в смысле духовном очень важно, чтобы человек был похоронен целым, что нельзя изымать какие‑то внутренние органы в силу того, что когда Господь будет воскрешать, то чего‑то не хватит. Но это какое‑то механическое представление о всемогуществе Божьем, на уровне детского набора"Лего".