лекция третья – 23 апреля 2004 г., Московская консерватория

Итак, дорогие коллеги, в прошлый раз мы остановились на службах Страстной пятницы, переходящих в службы Страстной субботы. Нужно сказать, что в традиции первого тысячелетия Страстная суббота была алитургическим днём, то есть богослужение начиналось только вечером Страстной субботы, тогда как весь день проходил просто в молчании. Это был dies magni silentii – день великого молчания. А служба, перенесённая впоследствии на утро субботы, начиналась вечером. Такая же ситуация сложилась и на Востоке: исторически соединённая с вечерней литургия Великой субботы, конечно же, совершалась некогда вечером в субботу и заканчивалась ночью, тогда как в настоящее время она совершается утром в субботу. Примерно такой же была ситуация и на Западе: месса Великой субботы служилась утром в субботу, хотя исторически она принадлежит субботнему вечеру. И это длилось примерно до середины ХХ века. Папа Пий XII перенёс службу Великой субботы с утра на вечер, то есть восстановил историческую правду первого тысячелетия.

На самом деле, как показывает анализ текстов, не так важно, утром или вечером в субботу совершается эта служба, отличия очень небольшие. О них я скажу позднее, хотя понятно, что по своему смыслу это служба субботнего вечера. В первом тысячелетии в Риме она совершалась в Латеране – в базилике San Giovanni in Laterano, где в то время находился Дворец римских пап. Служба начиналась с того, что весь огонь, который был в храме, все, до последней, свечи надо было потушить.

Когда весь огонь в храме потушен, духовенство – епископ, священники (в Латеране, конечно, папа, духовенство, министранты) и вся процессия, которая участвует в богослужении, выходят из храма через двери на улицу, где в это время от камня, от огнива зажигается костёр – для того, чтобы от него была зажжена новая пасхальная свеча, символизирующая, с одной стороны, огненный столп, который вёл народ Израиля в пустыне, а с другой стороны – Самого Воскресшего Христа. Этой церемонией зажигания нового света, в сущности, и начинается пасхальное богослужение Великой субботы. Священник возглашает: Господь с вами, затем читает молитву и после этого со словами: Христос вчера и сегодня, начало и конец, альфа и омега, – благословляет пасхальную свечу. Его (ipsius) времена и века, Ему (ipsi) слава и власть во все веки вечности (per conversa aeternitatis saecula), и через Его святые раны, святые и славные, да сохранит и да обратит нас Христос Господь. Аминь.

После этого священник зажигает пасхальную свечу со словами: Lumen Christi gloriose resurgentis dissipet tenebras cordis et mentis. Видите, здесь рифма: resurgentis – mentis, Свет Христа, славно воскресшего, да рассеет мрак сердца и души. После этого процессия возвращается в храм и начинается собственно богослужение. (Этот чин зажигания нового света от свечи, от которой зажгутся все свечи и все лампады, все светильники в храме, в высшей степени напоминает чин зажжения благодатного огня в Иерусалиме в Великую субботу; вероятно, и тот и другой чин восходят к какому‑то общему источнику. Но на Западе этот чин сохранился повсеместно, а на Востоке – только в храме Воскресения в Иерусалиме.)

Итак, в тёмную церковь входит процессия, во главе которой идёт дьякон в белоснежной далматике. Если епископ и священники ещё пока в фиолетовой одежде Великого поста, то дьякон уже в пасхальной – белоснежной – одежде. И это не случайно, потому что сейчас ему предстоит провозгласить Пасху. Exsultet – да радуется, да ликует сонм ангелов в небе. Дьякон поёт, причём соло, весь этот текст, написанный ритмизованной прозой, – как Gloria, как Te Deum laudamus, как другие первохристианские тексты. Этот гимн, который обычно называют praeconium paschale, возглашение Пасхи, конечно, относится к первым векам.

Это достаточно редкий случай, когда богослужебный текст, за исключением псалмов и других библейских текстов, восходит к первому веку, потому что всё‑таки основная масса гимнов написана или на рубеже первого и второго тысячелетия, или в первые века второго тысячелетия. Гимнов четвёртого, пятого, шестого веков довольно мало, все наперечёт, а этот текст, так же как Gloria в начале мессы, как хвалебная песнь Te Deum laudamus, принадлежит скорее всего второму, третьему, четвёртому веку – не позже. Да ликует сонм ангелов в небе, Exsultet, – первый раз звучит это слово: Да ликует, – это конъюнктив, сослагательное наклонение глагола exsultare, которое звучит, как труба, – Да ликует сонм ангелов, да ликуют силы небесные, да радуется – в начале второй строфы, gaudet et tellus, да радуется земля, озаряемая столь дивным светом, да веселится –laetetur et mater Ecclesia – да веселится и Мать Церковь.

Поскольку этот текст может встречаться среди григорианских песнопений, имеет смысл тем, кто этим занимается, иметь его напечатанным параллельно с русским переводом. Такого рода возгласы (например, sursum corda – habemus ad Dominum: Гор? имеем сердца – имеем к Господу, и благодарим Господа Бога нашего с ответом: достойно и праведно…) всего в нескольких случаях звучат в богослужениях, за исключением начала евхаристического канона. Здесь же эти восклицания призваны обратить особое внимание на то, что затем будет возглашать дьякон. Он говорит о том, что эта ночь, Haec nox, отличается от всех остальных ночей, потому что это ночь, в которую некогда отцов наших, сынов Израиля, Ты вывел из Египта и перевёл через Красное море сухими стопами, siccо vestigio (сухими стопами – так же об этом поётся и на Востоке в первом ирмосе каждого канона).

Это ночь, смотрите, первый раз Haec nox, второй раз Haec igitur nox est и, следовательно, igitur, – это ночь, когда тьму греховную рассеял столп света (или когда освещением столпа света Бог рассеял мрак грехов). Эта ночь, которая ныне, hodie, по всему миру собирает верующих во Христа в общение святых. И снова – Haec nox est, это ночь, когда, разрушив узы смерти, Христос от ада взошёл победителем.

Когда вдумываешься в слова “эта ночь”, сразу вспоминается, что в ритуале еврейской пасхи есть момент, когда младший в доме ребёнок спрашивает у отца: чем отличается эта ночь от всех других ночей? И отец отвечает: рабами мы были у фараона в Египте, и Господь Бог наш вывел нас оттуда рукою крепкою и мышцей простёртою. Таким образом, формула пасхального exsultet – эта ночь, конечно, идёт отсюда, этот текст возник в те времена, когда христианская церковная традиция ещё не вполне оторвалась от традиции еврейской. Можно даже говорить о том, что есть нечто общее в сольном пении дьякона, который возглашает praeconium paschale, и кантиляциями кантора в синагоге, тоже сольными, и смысл пасхального exsultet заключается в том, что в нём прямо подчёркивается, что пасхальная ночь – это не только ночь, когда Христос воскрес из мёртвых, но это ночь, когда Бог вывел Израиль из Египта, это ночь, в которую patres nostros, filios Israel – наших отцов, сыновей Израиля, выведенных из Египта, – fecisti –Ты провёл через Красное море сухою стопой.

И очень важно, что, с одной стороны, это возглашение Пасхи обращено к людям, а с другой стороны (fecisti – это ночь, когда Ты вывел, это Ты сделал, перейти, дословно – дал перейти, повелел перейти), это молитва, обращённая к Богу. Здесь же содержится и знаменитая формула O felix culpa, о счастливая вина (имеется в виду – Адама), заслужившая столь славного Искупителя! О действительно – o vere beata nox, о воистину блаженная ночь, которая единственная удостоилась знать время и час, когда Христос воскрес из мёртвых! Да, действительно, время и час этот знает только ночь: Евангелие рассказывает о том, как женщины пришли к уже пустой гробнице, от которой был отвален камень, и увидели, что Христос уже воскрес из мёртвых, но не были свидетелями этого события. Свидетелем этого события была только эта ночь. Естественно, по идее, пасхальныйexsultet возглашается ночью, потому что он весь посвящён пасхальной ночи. И естественно, этот новый огонь зажигается в темноте, когда он совсем по–другому виден.

Можно себе представить, как где‑то у входа в Латеран разжигается при помощи камня (об этом прямо говорится в молитве) костёр и от него – пасхальная свеча. Затем уже от этого огня загорится свет во всём храме. Надо сказать, что когда дьякон, ещё не начав возглашение пасхального exsultet, входит в храм, он зажигает справа, слева и в центре все свечи, возглашая слова lumen Christi, свет Христов, причём каждый раз беря всё более высокую ноту. Звучит троекратное lumen Christi, свет Христов; затем, после того как свет зажжён и прозвучал пасхальный эксульте, читаются пророчества. Но перед пророчествами звучит исповедание веры, Credo, потому что в эту ночь будут крещены катехумены, те катехумены, которые готовились к крещению в течение всего Великого поста. Поэтому, прежде чем выслушать последнюю катехезу, те 12 библейских пророчеств, которые будут сейчас прочитаны тихим голосом, как предписывается в миссалах, звучат слова Символа веры – Credo in unum Deum Patrem omnipotentem… Потом, во время мессы, Credo будет опущено, оно звучит только сейчас, до крещения катехуменов. Пророчества говорят о том, как Бог в начале сотворил небо и землю; как Ной вошёл в ковчег; как Авраам должен был принести в жертву исаака, но затем в кустах он обнаружил барана, который и был принесён в жертву; о том, как народ Израиля переходил через Красное море, и т. д.

По–видимому, самыми главными пророчествами являются эти три: о сотворении мира, о жертвоприношении Авраама и о переходе через Красное море. Это Книга Исход. После четвёртого пророчества звучит трактус, который вообще должен предшествовать чтению Евангелия во время поста, но сейчас он содержит четвёртое пророчество, которое кончается словами: тогда воспел Моисей и сыновья Израиля песнь эту Господу и сказали они..; трактус как раз содержит начало этой песни Cantemus Domino – будем петь, или воспоём Господу, Gloriosе enim honorificatus est – ибо Он славно прославился, коня и всадника сбросил в море, Помощник и Покровитель сделался мне во спасение; Он Бог мой, и прославлю Его и вознесу Его. Этот Cantemus Domino – замечательный и очень распространённый текст. Когда спет трактус, священник говорит: помолимся и преклоним колени, затем предлагает всем встать, читает молитву, и после этого начинается чтение следующего пророчества, теперь уже из пророка Исайи. Остальные пророчества будут сопровождаться, как правило, преклонением колен после прочтения пророчества и молитвой, но ещё в одном случае, после восьмого пророчества, снова будет трактус – vinea facta est dilecto, то есть был виноградник у Моего Возлюбленного, – из пророка Исайи.

Затем, когда прочитаны все пророчества, папа, если это происходит в Латеране (в приходской церкви всё совершается немного по–другому), сопровождаемый духовенством и катехуменами, снова, как и в начале службы, выходит из собора и направляется в баптистерий (неподалёку от Латерана находится крупное сооружение – баптистерий Константина, где когда‑то был крещён сам император Константин). В этом баптистерии и будут освящаться пасхальные воды, а затем креститься катехумены. Естестественно, с течением веков число некрещёных катехуменов уменьшалось, и когда все стали христианами, то чин крещения остался в составе этого богослужения уже в качестве рудимента. Пасхальные воды освящаются, но ими окропляются уже сами крещёные, потому что катехуменов нет. В настоящее же время на Пасху снова появились крещаемые, и папа и епископы в разных диоцезах (епрахиях), как правило, на Пасху во время чина освящения пасхальных вод, как и в древности, совершают крещение.