Далее, конец третьей строфы (de Pharaonis aspero sumus erepti imperio, то есть от жестокой власти фараона мы избавлены, сегодня – имеется в виду) изменен на erepti de durissimo Pharaonis imperio. То есть почти всё осталось прежним, только вместо aspero, жестокого, стоит теперь прилагательное durus в превосходной степени – durissimo, жесточайшего, и выскочил вспомогательный глагол sumus, а вместо него – Pharaonis imperio. Этот текст подвергнут сравнительно небольшой редакции: где‑то настоящее время заменено на прошедшее, один глагол заменён на другой, одно прилагательное на другое и т. д.

Но Папа Урбан VIII или, вернее, те литургисты, которые работали под его началом, полностью переписали этот гимн, превратив его в совершенно новый гимн Ad regias Agni dapes. Смысл тот же самый, слова стали другими. Надо сказать, что, с одной стороны – с точки зрения латинского языка, стало лучше, то есть если первые гимны были написаны на какой‑то совершенно особенной латыни, до каролингского времени достаточно корявой, со странным словоупотреблением и т. д., то в новом варианте всё зазвучало прекрасно. Но – ушла поэзия. Так бывает, когда, например, в Литературном институте студент приносит стихи, мастер садится и исправляет их: с точки зрения языка, с точки зрения всех законов поэзии, они улучшаются, но что‑то из них исчезает, какая‑то особенность, та корявость, которая делает их оригинальными. Так и здесь: поэзия абсолютно исчезла. Интересно, что в этом гимне три темы: переход через Красное море, Воскресение Христово и Евхаристия. Эти темы как бы сплетаются в одно целое, и для латинской Пасхи это очень важный момент: в латинской Пасхе как бы празднуются три темы: Воскресение Христово, переход народа Израиля через Красное море и само Таинство Евхаристии. Я хотел бы обратить ваше внимание на ещё одну строфу: Consurgit Christus tumulo – Христос восстаёт из могилы; victor redit de barathro; здесь употреблено слово, которое вообще крайне редко встречается в латинском языке: barathro. Это задняя стена Акрополя в Афинах, обрыв за Парфеноном, с которого сбрасывали преступников, и они разбивались. Barathron, вероятно, в греческом языке в переносном смысле означает царство Смерти. Таким образом, Христос восстаёт Победителем из царства Смерти, которое здесь очень конкретно обозначено через задний склон Акрополя, как раз противоположный Пропилеям. (С этим местом у меня связаны очень неприятные переживания. Я однажды подошёл к этому месту, а в это время российская пара, совсем молодые родители – 23–24 года, решили сфотографировать свою девочку и поставили её прямо над этим обрывом. Я чуть не умер от страха, но они были совершенно спокойны и равнодушны, хотя ребёнок стоял над самым страшным обрывом, куда преступников сбрасывали; обрыв ничем не ограждён, там только балюстрада чуть выше стола, на которую они и поставили эту несчастную девочку. Только в 20 с небольшим лет так можно обращаться с собственным ребёнком, а те, кому время быть бабушками и дедушками, те с ужасом смотрят на такое, с ужасом неописуемым.)

Завершая разговор о пасхальной теме, мне хочется сказать ещё об одном гимне. Это Богородичный антифон. В богослужении Богородичные антифоны имеют довольно большое значение, они поются после мессы и в конце комплетория. Комплеторий в латинском богослужении – это что‑то вроде восточного повечерия: читаются псалмы, а затем поётся гимн «Ныне отпущаеши…». Комплеторием заканчивается богослужебный день; в конце комплетория всегда поётся Богородичный антифон, который бывает разным в зависимости от времени года: после Троицы это – песнь Salve, Regina, mater misericordiae; во время рождественского поста, Адвента и Рождества – Alma Redemptoris Mater; на Пасху это четыре строчки – Regina caeli, laetare, alliluia, quia quem meruisti portare, alliluia, resurrexit sicut dixit, alleluia, ora pro nobis Deum, alliluia, то есть – Царица неба, радуйся, аллилуйя, потому что Тот, Кого Ты была удостоена носить, аллилуйя, воскрес, как и сказал, аллилуйя, моли за нас Бога, аллилуйя. Resurrexit sicut dixit, третья строка, – это 6–й стих 28–й главы Евангелия от Матфея: Он воскрес, как и сказал, – говорит ангел. Что же касается laetare, то оно заменяет обычное Ave из Ave Maria или Salve из Salve Regina, laetare: Радуйся и веселись; вот такой вспомогательный глагол передаёт радость – exsultet, laetetur Ecclesia – да радуется да веселится церковь! Regina caeli – Царица неба, радуйся, аллилуйя! – текст довольно поздний, он встречается в рукописях не раньше XII века или даже рубежа XII‑XIII веков, но примерно в это время он фигурирует во францисканских бревиариях в качестве антифона к Magnificat на вечерне в пасхальный период.

Таким образом, на вечерне в пасхальный период пели песнь Богородицы Magnificat, Величит душа Моя Господа, и после неё звучал этот антифон – Regina caeli laetare. Позднее он стал общим Богородичным антифоном на всё пасхальное время. О возникновении этого антифона рассказывается в следующей легенде. В VII веке, когда Папой был Григорий Великий, в Риме была чума, и в пасхальное утро Григорий Великий совершал процессию с иконой, которую он взял на Капитолии в церкви Santa Maria in Ara Caeli. Это очень древняя церковь, построенная на месте жертвенника небу. Она находится рядом со входом на Капитолий, который построил Микеланджело, там стоит статуя Марка Аврелия. В этой церкви хранится древняя икона, которая, как и все древние иконы, считается написанной евангелистом Лукой. Взяв эту икону, Папа вместе с процессией спустился с Капитолия и пошёл по дороге (это теперешнее Corso Vittorio Emanuele) в сторону Ватикана. И когда процессия дошла до Тибра, до замка Святого Ангела, то Папа услышал, как ангелы поют в небе: Regina caeli laetare quia quem meruisti portare sicut dixit.

К этим трём первым строкам гимна он прибавил ora pro nobis Deo, моли за нас Бога. Что же касается исторической правды, то древнейшие рукописи относятся к рубежу XII‑XIII веков. Вообще надо сказать, что некоторые тексты, к которым мы привыкли и думаем, что они были всегда, на самом деле сложились не сразу. Например, антифон Ave Maria, о котором все думают, что это древняя молитва, в действительности, во всяком случае его вторая часть, имеет довольно позднее происхождение. Мне кажется, очень важно помнить, что тексты жили очень долго. Из двух текстов составлялся один, или, наоборот, из одного текста возникало три, заменялись отдельные слова и строки, заменялись отдельные строфы и т. д.

На сегодняшний день исполнители (особенно бенедиктинцы, которые этим активно занимаются) стремятся восстанавливать как можно более древние варианты. Я думаю, что, может быть, это и не всегда оправданно. Если речь идёт о гимнах IV‑V–VI веков, надо смотреть, а каким был текст в XI‑XII веках, и исходить из этого, подбирая текст для исполнения. Так мне кажется, но я могу и ошибаться.

Благодарим А. В. Юдина за помощь в научном редактировании.

Благодарим Е. И. Лакиреву за редакционную работу над расшифрованным текстом.

Новый Год

Мне бы сегодня хотелось с вами поговорить на тему о приближающемся Новом Годе. О празднике, по поводу которого сегодня очень много спорят.

Не так давно, в прошлый четверг, на Епархиальном собрании Святейшему Патриарху был задан вопрос, вопрос, в котором отчасти содержался уже ответ: можно ли совершать Новогодний молебен 31 декабря перед гражданским Новым годом. Вы знаете, такой вопрос никогда ни у кого прежде не возникал, потому что во всех храмах Москвы уже не первое десятилетие вечером 31 декабря всегда совершается Новогодний молебен. Всегда прихожане, кто может, собираются, совершается вечерня, после этого молебен с Акафистом чтимой иконе, святому храма, чтимому в данном храме святому. Так или иначе, это обычай, которому православные христиане Москвы следуют уже не первое десятилетие и который все как‑то очень ценят и любят. Святейший Патриарх сказал: «Сегодня какое число? 21 декабря? Мы по какому календарю живем, по новому? Почему же не совершать этот молебен?».

И, тем не менее, я постоянно слышу и по радио, и в газетах это обнаруживаю, и от людей слышу, что встречать Новый год грех, что Новый год – это языческий праздник…