на русский — Феофаном Затворником. На первый план не только у Платоно-

ва, но и у огромного числа других современных авторов выдвигается идея

верности традициям прошлого, однако опять‑таки достаточно недалекого: в

плане ритуала и языка, главным образом, XVII века, а в смысле обыденного

благочестия, обычаев и быта — XIX–го. Православие начинает восприни-

маться именно как русское православие, как вера славянских народов, а цер-

ковнославянский язык как непременное условия исповедания.

Достаточно сильны среди православных людей в России сегодня эсхато-

логические настроения. При этом ожидание конца света имеет почти всегда

политический привкус (как это было у русских старообрядцев в начале во-

семнадцатого века). Эсхатологические ожидания сегодня сочетаются с не-

приятием демократических реформ и той открытости по отношению к Евро-

пе, которая сегодня утверждается в России. Признак приближающегося конца

света эти люди видят в том, что Россия перестала быть великой державой и ут-

ратила контроль над бывшими социалистическими странами, а НАТО усилило

свои позиции в Восточной Европе.

Характерный и для охранительной тенденции XIX века антисемитизм

накладывается на неприятие современного «западничества», которое в духе

«антисионистской» литературы 60–х — 80–х гг. (Иванова, Евсеева, Бегуна и

проч.) отождествляется с осуществлением всемирного еврейского заговора

и проч. В целом происходит следующее. Отрицая на словах коммунистиче-

скую идеологию, «околоправославное» сознание берет на вооружение боль-

шинство из идеологических мифологем брежневской эпохи и при этом проти-

вопоставляет «плохим» (закрывавшим церкви и боровшимся с православием)

Ленину и Хрущеву «хорошего» Сталина, открывшего в конце войны церкви и

начавшего борьбу с космополитизмом, вернувшего стране патриотические

ценности и так далее.

Так складывается «новая русская идея», зафиксированная в публикациях

таких газет как «Завтра», «День», «Русский вестник» и в той или иной степе-

ни просматривающаяся в «околоцерковной» литературе, а нередко и в про-

износимых с амвона проповедях священнослужителей, многие из которых

также осознали себя верующими и пришли в православие в течение послед-

них 15 лет. Церковь (ни в коей мере не в иерархическом смысле этого слова, но только в смысле церковного сообщества — community) еще 15–20 лет назад состоявшая из старушек 1880–1890–х гг. рождения и небольшого круга московских интеллектуалов типа великой пианистки Марии Юдиной и студентов (к числу последних относит себя и автор настоящей работы), из которых более всего известен С. С. Аверинцев, за последнее десятилетие изменилась до неузнаваемости. Влившиеся в нее «новые силы» привнесли в нее наиболее агрессивные элементы советского сознания, хорошо наложившиеся на охранительное мировоззрение рубежа XIX и XX вв. Возможно это стало исключительно благодаря практически полной неосведомленности новых верующих о сущности православной веры.В силу этого последнего обстоятельства есть надежда, что со временем эта болезнь роста будет преодолена. Последнее утверждение подкрепляется и тем, что за последние 2–3 года описанные выше тенденции стали несколько