http://pvd. chat. ru/text/Chistjakov/204Aver. html

Святая Тереза — история одной души

30 сентября<1997 года>исполнилось 100 лет со дня кончины святой Терезы из Лизьё — французской кармелитки, молитвенницы о России.

Тереза Мартен умерла от туберкулеза в возрасте 24 лет и вскоре была признана"самой великой святой современности" — именно так назвал ее Бернанос. Кармелитка, в свои пятнадцать лет уже стремившаяся к затвору и жизни, подчиненной чрезвычайно суровому уставу, если и изменившемуся со времени средних веков, то лишь в сторону ужесточения его суровости, она вместе с тем резко отличалась от великих святых прошлого и от тех подвижников нового времени, которые, кажется, сошли со старинных икон и по ошибке поселились среди нас. Патриарх Тихон, например, по своим взглядам, привычкам, образу жизни, кругу чтения и даже по внешнему виду мог бы вполне жить во времена Куликовской битвы или Иоанна Грозного и двадцатому веку принадлежал лишь хронологически. То же самое можно сказать о митрополите Владимире или о других мучениках, прославившихся на Руси в эпоху революции.

Тереза совсем другая — она была типичной девушкой последней четверти XIX века, носила такие же платья, как все ее современницы, читала модные романы и стихи Сюлли–Прюдома и Франсуа Коппе, из которых сейчас уже никто ничего не помнит кроме двух–трех стихотворений типа"Le vase brisй". Теперь они кажутся беспомощными и пошлыми и напоминают раскрашенные литографии из модных журналов того времени. В нашем сознании эта эпоха связывается не с их именами, а с творчеством Рембо и Малларме, но о последних мадмуазель Мартен ничего не слышала и вообще не подозревала, что такие существуют. Она сама писала стихи и прозу и в этом плане была довольно слабой подражательницей Коппе и других писателей его круга.

Жак Лев, старый французский священник, приезжавший неоднократно в доперестроечные времена в Россию, рассказывал, что один монах (это было, вероятно, в начале 30–х годов) посоветовал ему прочитать"книгу со старомодными картинками и написанную в провинциально–буржуазном стиле" — это была"Повесть об одной душе"Терезы из Лизье, будущей святой, которая говорила о самой себе, что была ласковой, но крайне слезливой девочкой.

Все это, действительно, так. Если бы она жила в нашей стране, то наверняка была бы пламенной поклонницей С. Надсона, которого теперь никто не читает и более того — считает достойным упоминания в курсе истории русской литературы разве что в качестве курьеза, но тогда… В годы моей юности среди старых книг в букинистических магазинах Москвы и Петербурга из всех поэтов больше всего было именно книг Надсона, причем в разных, не в типографских, а в сделанных на заказ и никогда не встречавшихся дважды переплетах, в муаре, в шелке, в ситце и зачастую с любительскими акварелями на полях или между страниц, беспомощными, но бесконечно трогательными.

Эти книги когда‑то хранились чуть ли не под подушками у русских ровесниц святой Терезы, тоже"ласковых, но крайне слезливых девочек", у гимназисток, горничных и продавщиц из модных магазинов, от которых mlle Martin на первый взгляд ничем не отличалась. Тереза тоже не принадлежала к элите — она была простой девушкой конца прошлого века, дочерью набожного и трудолюбивого часовщика из французского захолустья и кружевницы, занимавшейся штопкой тюля и другой такого рода работой. Подвиг маленькой Терезы заключается, наверное, в первую очередь в том, что она сумела, оставшись самой собой, не отказавшись от своего личного опыта и от своей среды, подняться до уровня великих святых прошлого, стать ученицей Иисусовой в полном смысле этого слова.

Известной как во Франции, так и повсюду Тереза стала прежде всего благодаря книге, которую она написала во время предсмертной болезни. Эта книга, давно изданная на русском языке, циркулировала в нашем самиздате со времен хрущевской оттепели. Русскому читателю может показаться, что история подвижницы, рассказанная ею самой, представляет собой нечто необычное, но это совсем не так. Как в Италии, так и во Франции, а на самом деле практически повсюду на Западе существуют сотни автобиографий, где сам подвижник рассказывает о своем пути, или же книг, написанных кем‑то из его окружения, в которых дается описание его духовного опыта. На первый взгляд"История одной души"ничем не отличается от этих биографий. Поэтому нельзя не задуматься о том, в чем же заключается секрет феноменального успеха именно этой книги.

Подобно иконописцу, который ориентируется на древние образцы, автор всякого жития и вообще каждый, кто говорит об аскетике, старается вписаться в картину, которая уже была создана трудами его предшественников. Тереза от этого абсолютно свободна, пусть это звучит парадоксально, но именно тот"слащавый"стиль, что она заимствовала у авторов посредственных романов и у второстепенных поэтов своего времени, спас ее книгу. Да, Тереза от них зависит, но только в смысле стиля и языка. Во всем остальном она зависит только от Бога, ибо аскетической или житийной литературы, которой она могла бы подражать, Тереза просто не знала, и поэтому все содержание черпала только из глубин собственного сердца. Была бы ее книга в большей степени связана с католической литературой и в целом с писаниями ее предшественников на ниве монашеского делания и созерцательной жизни, она бы не была такой свежей и неожиданной.

В сущности Тереза не была знакома даже с кармелитской традицией и вообще попала в Кармель только по той причине, что именно этот монастырь находился рядом с ее домом. Католическая духовность была ей знакома только по церковной практике, но богослужения ее в силу болезненности, а затем из‑за тяжелой болезни всегда утомляли, и поэтому в службе она ориентировалась слабо, а богослужебных книг и в руках никогда не держала. Евангелие, Псалтырь и две рукописные тетради с выписками из Притч, Экклезиаста, Премудрости и Пророков, — вот и вся ее духовная библиотека.

Именно то обстоятельство, что Тереза жила вне какой бы то ни было традиции и была укоренена только в Боге, открывшемся нам в Иисусе, сделало ее такой чуткой к тому, что Он ждет от нас. Личный, абсолютно личный опыт встречи с Богом — вот то наследие святой Терезы из Лизье, которое делает ее поистине незаменимой и уникальной среди множества действительно замечательных церковных писателей.

В чем в первую очередь заключается богословие святой Терезы? Она сумела понять, что святость — это не привилегия для избранных, а нечто необходимое для христианина, ибо многократно повторенные в книге Левит слова"Будьте святы, ибо Свят Я Господь, Бог ваш"(19,2) адресованы не единицам, а всем нам, каждому и каждой, без какого бы то ни было исключения. Сумела понять Тереза и то, что представляют собой наши отношения с Богом."Бог есть Любовь; Бог любит каждого и ждет, что каждый услышит и полюбит Его", — так сформулировал суть ее богословия Иоанн Павел II, призывая своих слушателей увидеть в Терезе учительницу Церкви. Думается, что образ Бога, который ждет нашей любви, причем не от какого‑то святого, а от каждого из нас, образ, бесконечно правдиво и удивительно наивно нарисованный в"Истории одной души", это настоящее открытие маленькой святой из французского захолустья.