Теперь эта книга снова печатается, и обещают к концу февраля напечатать. Как только готова будет эта книга, пришлем вам экземпляра два.

Вашему преосвященству угодно иметь хорошие церковные ноты умилительного напева, каких нет в печати. Постараемся это исполнить, сколько будет возможно. Есть у нас столповая обедня; к церковной одногласной ноте бывший у нас регент приладил еще три голоса; и теперь это четырехгласное пение многим нравится, особенно: "Милость мира". Выпишем некоторые части этой обедни и пришлем вам на рассмотрение. Поются у нас на "подобны" стихиры. И из них некоторые напишем и пришлем. Также умилительно поется у нас воскресный тропарь пятого гласа; но на ноты не положен. Поищем и ирмосов непечатных.

Есть у нас Херувимская, называемая "Слепых"; но, кажется, она повсеместно поется. Постараемся собрать подходящие вещи, и вам вышлем по времени.

Начальник нашего скита теперь иеромонах Анатолий, из окончивших курс в Калужской семинарии, живет в нашей обители 25 лет.

Прежде и он, в числе других, участвовал в книжном деле. А теперь этим занимаются у нас только два скитских иеромонаха, отец Климент, о котором, помнится, я когда-то вам писал, что он окончил курс в Московском Университете, а после получил и магистерскую степень; ведает и по-гречески и по-римски, только не по-еврейски, а по-французски и по-немецки, так как сын немецкого Московского пастора Зедергольма, по окончании курса принявший Православие; потом был чиновником особых поручений при обер-прокуроре Священного Синода, покойном графе А.П.Толстом; вот уже 16 лет в монастыре. Другой иеромонах, отец Агапит, из окончивших курс в Тамбовской семинарии.

О здоровье своем — не знаю как вам и выразить. Слава Богу, жив; но зимой на воздух не выхожу, а принимаю приходящих в келье; да и так к вечеру от толков очень изнемогаю. А на церковных службах много лет не бываю: не могу выдержать полной службы; попеременно, то зябну, то потею. Но слава и благодарение Богу за все, премудро устрояющему спасение наше, аще хощем, аще не хощем.

Мысленно припадаю к святительским стопам вашим, и испрашиваю архипастырского вашего благословения и святых молитв, и прочего.

142. УЧИТЬ ДРУГИХ ЛЕГКО, А САМОМУ ИСПОЛНЯТЬ ТРУДНО

Нового в моей жизни ничего нет. Благодарение Господу, что жив я. Но та же старая немощь, и то же безсилие телесное и душевное. Онепотребихся до зела! А других не перестаю учить: живите хорошенько, вот так и так! А сам-то живу все кое-как. Нередко приходит на мысль апостольский упрек: научая убо инаго, себе ли не учиши (Рим. 2: 21). Также и слова Саровского старца Серафима: "Других учить легко, как камни с колокольни бросать; а самым делом учение это исполнить тяжело, как камни эти на колокольню таскать". С одной стороны, тесно от сего; а с другой тесно от горькой участи лукавого раба, скрывшего талант в землю нерадения. "Ну вот, сударь, как хочешь", — говаривал покойный отец Иннокентий Скитский.

143.O ТОМ, ЧТО НЕ СЛЕДУЕТ МОНАХИНЯМ БЫТЬ СИДЕЛКАМИ В ОБЩЕСТВЕННЫХ БОЛЬНИЦАХ

В словах об общежитии все, сказанное вами, верно и справедливо, но ввести общежитие, в строгом смысле этого слова, затруднялись и великие настоятели, каковыми были преподобные Пафнутий Боровский и Иосиф Волоколамский. В слове же о братолюбии, сказанном вашим преосвященством по поводу устроения больницы в Серпуховском женском монастыре, нам, невежественным, показалось не все вполне уясненным. Говоря о делах милосердия монаха-святителя и монахини-настоятельницы, ваше преосвященство изволили умолчать о новых делах милосердия, которые в настоящее время хотят принужденно взвалить на плечи монахинь частных, простых и даже юных. Устройство женской больницы при женской обители, а мужской при мужской — дело христианское и приличное; но кто измыслил брать или посылать из женских обителей инокинь, особенно юных, в общественные больницы, тому нельзя ожидать благого воздаяния от Господа, а скорее противного, потому что ни в древнеотеческом предании, ни в святых отеческих писаниях примеров этому не видим, а напротив, в писаниях преподобного Макария Египетского (в беседе 27-й, в главе 15, изд. Московской Духовной Академии) читаем пример разительный, сопротивляющийся новому учреждению. Он повествует, что "некто во время гонения предал на мучение тело свое, был повешен и строган, потом ввергнут в темницу, и что ему по вере прислуживала одна инокиня, и он, сблизившись с ней, будучи еще в темнице, впал в блуд!" Если от сближения и с исповедником, потерпевшим мучения, инокиня не осталась цела, а подверглась не только душевному вреду, но и падению, и еще в древнее время, то чего же можно ожидать при подобных обстоятельствах в наше, последнее и слабое, время? Приводим сей пример, кроме вышеозначенного, и вопреки новому измышлению посылать монахинь из монастырей в больницы для практики на случай войны, на том же положении, как существующие теперь общины сестер милосердия. Никак нельзя согласиться с тем мнением, что будто бы дело вполне христианское и полезное — посылать невест Христовых, особенно юных, из мирных обителей в общественные больницы для служения грешным телам, с получением явного и неизбежного вреда для душ сих служительниц.

Подтвердим свое мнение, кроме суждений многих святых отцов, словами великого учителя монашества Иоанна Лествичника, который в 3-й степени, в главах 22 и 23, говорит следующее: "Как невозможно единым оком смотреть на небо, другим на землю, так невозможно не подвергнуться душевным бедствиям тому, кто совершенно не устранился помыслом и телом от всех своих родственников и не родственников".

Добрый и благоустроенный нрав великим трудом и подвигом приобретается, но и со многим трудом приобретенное во мгновение потерять можно.

144. О ТОМ ЖЕ