199//200

каком отношении стоит к этому вопросу марксизм? Сейчас этот вопрос приобретает особенный интерес. Отношение Маркса к вопросу об общечеловеческой морали было противоречиво, и может быть понято лишь диалектически. С одной стороны, Маркс отрицал общечеловеческую мораль, признавал лишь классовую мораль. Мораль буржуазная и мораль пролетарская не могут быть объединены в универсальной моральной истине. Марксизм утверждает моральный релятивизм, моральная оценка меняется в зависимости от социальных классов. Происходит разрыв с традициями христианской и гуманистической морали. Моральный принцип, формулированный Кантом, об отношении к каждому человеку, как к высшей ценности и самоцели, как будто не признается. Но тут возможна иллюзия, которой подвержены и _ сами марксисты, и его враги. Прежде всего Маркс осудил капитализм с точки зрения общечеловеческой, универсальной морали. Он осудил капиталистический режим потому, что в нем человек обесчеловечен, овеществлен (Verdinglichung), превращен в средство экономического процесса, природа его отчуждена. Он морально осудил буржуа–капиталистов потому, что они эксплуатируют рабочих. Теория прибавочной ценности, которая и была раскрытием эксплуатации, не может быть понимаема как чисто экономическая теория, в ней есть сильный моральный элемент, она предполагает моральную оценку. Эксплуатация трудящихся была для Маркса первородным грехом в истории человечества. Но эксплуатация есть моральная категория, моральное зло, это явление нельзя рассматривать исключительно с экономической точки зрения.

200//201

Если исключить моральное осуждение эксплуатации, то совершенно непонятно, почему эксплуатировать ближнего так плохо, может быть, очень хорошо, скажут эксплуататоры, выдвигая ценности национальной и государственной силы, процветания культуры, экономического богатства страны и мн. др. Совершенно ясно, что у Маркса, когда он беспощадно осудил экономическую эксплуатацию и требовал социалистического строя, была общечеловеческая универсальная мораль, при отрицании которой падает осуждение и исчезают мотивы борьбы, к которой он призывал. И марксисты очень пользуются самыми разными моральными суждениями в своей пропаганде, марксистские ругательства носят моралистический характер. У Маркса было динамическое и диалектическое понимание морального процесса, и вот в чем оно заключалось. Марксизм отрицает общечеловеческую, универсальную мораль для настоящего и прошлого человечества, искаженного классами. Это прошлое есть лишь введение в историю, а не сама история. Настоящая история начинается лишь с торжества социализма и коммунизма, как и настоящее человечество и настоящая свобода. До сих пор люди жили под властью необходимости. В обществе, которое распадается на классы и в котором происходит эксплуатация одного класса другим, не может быть общечеловеческой, универсальной морали, потому что нет еще по–настоящему человека, общечеловека, а есть лишь классовый человек. Марксизм отказывается видеть человека за классом, он видит класс за человеком. Но он хочет, чтобы человек наконец появился и прекратилось существование классов, искажающих об-

201//202

раз человека. Пролетариат, который есть класс мессианский, создаст наконец единое человечество, пролетариат как класс исчезает, превратившись в настоящее человечество, не знающее уже первородного греха эксплуатации. Революционная классовая пролетарская мораль диалектически превращается в общечеловеческую универсальную мораль. Но очевидно эта грядущая мораль была уже у Маркса, и он пользовался ею для своей оценки буржуазии, капитализма, пролетариата, социализма. Отрицание общечеловеческой морали в настоящем, которое и дает повод называть коммунистов «бесчестными», и есть определенное убеждение, что настоящая общечеловеческая мораль появится лишь после окончательного торжества пролетариата и коммунизма. Тогда прекратится деление мира на две части, на царство света и царство тьмы. Нынешнюю же общечеловеческую мораль в буржуазном обществе коммунисты считают «бесчестной» хитростью, ослабляющей борьбу. Так нужно их понимать. Но понимание не означает одобрения двойственной морали. Общечеловеческая мораль все же существует и возвышается над социальной борьбой, и сами марксисты–коммунисты ею питаются. Но острота коммунизма связана с этим делением мира на две непримиримые части. У более же примирительных социалистов есть бацилла скуки. Социалистская печать невыносимо скучна. Коммунистов спасает от скуки ярость.

Можно было бы сказать, что Ницше произвел моральную революцию и совершенно отрицал общечеловеческую мораль, христианскую и гуманистическую, и на него хотят опереться те, которые на практи-

202//203

ке отрицают эту древнюю мораль универсального значения. Но и с Ницше не так просто. Он хочет создать новые моральные ценности, и по ту сторону добра и зла он все же утверждает иную мораль, мораль сверхчеловека, отрицая мораль человеческую. Ницше казалось, что во имя божественной высоты, к которой он так тянулся, он должен отрицать человека и человечество. Но мораль сверхчеловека получает универсальное значение. У Ницше нет деления мира на две части, вся проблематика его в другом и не имеет прямого отношения к нашей теме. Но вот немецкий расизм, национал–социализм представляет самую крайнюю форму отрицания общечеловеческой, универсальной морали. И тут не может быть сравнения между национал–социализмом и марксизмом–коммунизмом. В то время как последний для будущего признает общечеловеческую мораль, первый отрицает ее и для будущего. Замирение и единство человечества, более братское отношение между людьми и народами никогда не будут достигнуты и не должны быть достигнуты. Будет вечное разделение на мир господствующей расы и мир низших подчиненных рас. Будет вечная война. В то время как торжество избранного класса пролетариата должно привести к единому человечеству, торжество избранной германской расы должно привести к окончательному разделению на мораль господ и мораль рабов. Еще лучше было бы, конечно, не признавать ни избранного класса, ни избранной расы. Но ошибочно и даже возмутительно утверждать, что только рабочий класс, руководимый социалистами и коммунистами, стоит на классовой точке зрения и ведет классовую борьбу,

203//204

буржуазия же не ведет классовой борьбы и защищает общечеловеческие ценности. В действительности капиталистическая буржуазия все время ведет классовую борьбу, все время защищает свои классовые интересы, но в отличие от рабочего класса, более открытого, маскирует классовый характер своей борьбы. В этом буржуазия капиталистического периода отличается от аристократии прошлого, которая открыто признавала себя привилегированной расой и защищала неравенство. Буржуазия же отрицает существование классов в капиталистическом обществе и хочет придать общечеловеческий характер своим идеалам и своей борьбе, которую представляют иногда борьбой за свободу. Поэтому мы живем в самом лживом обществе, в котором внутренние пружины скрыты. Это связано с царством денег, силы безличной, анонимной, бесчеловечной, наиболее удаленной от первоначальных реальностей жизни. Величайшая неправда то распространенное мнение, что буржуазия капиталистического мира является носительницей общечеловеческих ценностей, особенно ценностей духовного порядка, и защищает их от опасностей, которые им угрожают со стороны социалистов и коммунистов. Эту неправду поддерживают с полярно противоположных концов идеологи буржуазии, защитники капиталистического строя и марксисты–коммунисты, которые с большой легкостью утверждают, что все существующие в современном мире духовные ценности, ценности религии, философии, морали, искусства суть ценности буржуазные. В действительности торжествующая в капиталистический период истории буржуазия разрушала эти ценности и искажала их,

204//205

превращая в послушное орудие своих интересов. Отдельные творцы всегда возвышаются над классами. В прошлом вышедшие из буржуазных слоев создавали духовные ценности. Но религия менее всего есть создание буржуазии. Современная буржуазия есть разрушитель вечности. Об этом хорошо говорит Леон Блуа. Именно материализм есть по преимуществу создание буржуазии. И марксизм у нее заимствовал свой материализм. Буржуазность есть не только социальная, но еще более духовная категория. Буржуазный дух может быть и у марксистов. То, что сказано о буржуазии, не должно понимать так примитивно, что люди, вышедшие из буржуазных классов не могут уже создавать никаких культурных ценностей, не могут даже делать научных открытий, что, по–видимому, склонны думать многие коммунисты–доктринеры. Культурные ценности все еще создают по преимуществу люди, вышедшие из «буржуазных» классов, понимая это в широком смысле, так как рабочий класс и его идеологи до сих пор обнаружили мало способности к культурному творчеству, что есть констатирование факта, а не принципа, ибо все может измениться. Но ценности религиозные менее всего есть порождение современной буржуазии. Нельзя достаточно часто повторять, что культурные и духовные ценности не могут быть классовыми, буржуазными или пролетарскими, они общечеловечны и универсальны. Истина не может быть классовой, это лишено всякого логического смысла, классовым может быть лишь извращение истины, лишь ложь.