На пороге новой эпохи (сборник статей)

Все это связано с тем, что русская идея, все великие народы имеют свою идею, не есть идея создания

313//314

культуры или цивилизации в западном смысле, а есть идея целостного преображения жизни. Сомнение в самой оправданности культуры есть чисто русское сомнение, в такой степени не ведомое народам Запада, и оно было свойственно великим русским творцам. В культуре и цивилизации, употребляю оба слова, готовы были видеть неправду и даже грех, вину перед народом. Культура куплена слишком дорогой ценой, слишком большими человеческими страданиями. Уже Лермонтов в замечательном стихотворении видел трагическую противоположность между «даром поэтическим» и путем к Богу. Слишком известны драмы, пережитые Гоголем и Л. Толстым, которые отказались от своего творчества. Те же темы мучали Достоевского и в начале XX века А. Блока. Исключительно русский мыслитель Н. Федоров требовал перехода от культуры, от мысли к общему делу, к всеобщему воскресению и спасению. Народники–социалисты. 70–х гг., как, напр<имер>, Лавров, признавали культурный слой неоплатным должником перед народом и требовали уплаты долга и отказа от самодовольства своим культурным творчеством. Эта характерно русская тема может быть таким образом формулирована: нужно перейти от творчества совершенных произведений, т. е. культурных ценностей, к творчеству совершенной жизни, к просветлению и преобразованию жизни. Поэтому исключительное значение приобретает момент религиозный и социальный. В русской философской мысли главное значение приобретает философия истории и моральная философия, т. е. связь с конкретной судьбой человека, общества, народа, мира. Дурным является тота-

314//315

литаризм государства. Тоталитаризм может приобрести в России формы извращенные, дурные и даже комические, но за ним скрыта русская боль и русское искание целостной правды. Это есть противоположность раздробленности, рассеченности западного мира, западной цивилизации. Это угадывали уже славянофилы, хотя и выражали это в форме сейчас устарелой. И это, конечно, не значит, что на Западе не существует разнообразных течений, это мир богатый, и в нем происходят важные процессы для судьбы человека.

Интуитивное проникновение в духовный тип русского народа приводит к тому заключению, что призвание русского народа религиозное и социальное по преимуществу, а не создание культуры как раздельной сферы. Но трагизм в том, что оба эти призвания были разделены и часто находились даже во взаимной борьбе. Ко времени русской революции религиозный и социальный элемент находились в конфликте, который преодолевается лишь в наше время. Но нужно помнить, что в русской религиозной и религиозно–философской мысли совсем по–новому ставится проблема о христианском обществе. Это соответствует коммюнотарному духу русского народа. И это часто принимало формы ожидания нового откровения в христианстве, откровения Святого Духа. В христианстве, которое слишком часто понималось как религия личного спасения, т. е. индивидуалистически, должно быть еще откровение об обществе. И очень много в откровении о новом обществе подготовлено в русском революционном социалистическом движении, которое не сознавало себя религиозным, но в подсознательном имеет в себе религиозный элемент. Эта

315//316

проблема ставилась в религиозно–философских собраниях, происходивших в Петербурге в 1903—1904 гг. под председательством епископа Сергия, ныне русского патриарха. Эта проблема проскальзывала в неопределенной еще форме и у Чаадаева, и у славянофилов в учении Хомякова о соборности', более определенно у Достоевского и Вл. Соловьева, более всего у Н. Федорова в его учении об общем деле всеобщего воскресения, и в течениях русской религиозно–философской мысли начала XX в. Но несчастье двух русских движений, религиозного и социального, заключается в том, что первое движение не видело или недооценивало элементов социальной правды во втором движении, которое не видело социальной правды в первом движении. С этим связана трагедия русской революции и ее первоначальный антихристианский характер. Поэтому и то, что Россия и русский народ могут внести нового, связано с мировым кризисом и, в грядущую эпоху окажется затемненным. Русский народ совершил скачок через бездну, и в этом скачке не могло не быть переломов и увечий. Только русский народ мог сделать такой скачок, и это связано с его христианскими свойствами, народ этот менее дорожит земными благами, чем народы Запада, которые более связаны своими понятиями о собственности, своей боязнью риска, своим инстинктом буржуазной обеспеченности. Русским свойствен не только особого рода тоталитаризм, т. е. стремление к цельности, к тотальному преображению жизни, но и эсхатологизм, т. е. устремление к концу. Этот эсхатологизм свойствен был и русским народным религиозным движениям, особенно левому крылу раскола, и рус-

316//317

ским сектам, и русской революционной интеллигенции, не сознававшей эсхатологического характера своих стремлений, и русской религиозно–философской мысли XIX и XX веков. Для западного христианского сознания, католического и протестантского, профети–ческая сторона христианства была совсем подавлена за редкими исключениями. Очень культурный и цивилизованный Запад хорошо устроился в середине пути и не был мучительно устремлен к концу, не жил ожиданием новой эпохи в христианстве, эпохи эсхатологической, в которой окончательно раскроется Св<я–той>Дух. Западное социальное христианство совсем не ожидало новой эпохи в христианстве, нового откровения правды об обществе, не было пронизано новым коммюнотарным духом[Наиболее интересно движение «Esprit»2.]. В русской религиозной философии, которая была оригинальным русским продуктом, была выражена идея Богочеловечества, которая плохо понимается западными христианскими мыслителями и даже трудно выразима на иностранных языках. Это и есть идея соединения и взаимодействия двух природ Бога и человека, соединенных лично в Иисусе Христе, в человеке и человечестве, в обществе, в новом периоде истории. Человеческая природа как бы событийственна человеческой природе Иисуса Христа. И это должно иметь не только индивидуальное, но и соборное, коммюнотарное выражение. Сама идея Богочеловечества и самый термин этот наиболее связан с Вл. Соловьевым, но это свойственно совсем не только ему, но и всем оригинальным течениям русской религиозной философии. Это

317//318