Как мы видели, всякое превращение материального производственного процесса в цель, во что‑то самодовлеющее и себе все подчиняющее, в отвлеченное начало, есть зло. Капитализм довел это зло до крайности, создал бесчеловечный культ процесса производства, в нем торжествует безбожная, неосвященная «материя». То же зло мы видим и в социал–демократии, которая продолжает дело буржуазного капитализма на земле, осуществляет тот же дух, но несколько иначе его распределяет. Вот почему так необходимо подчинить материальный процесс производства, хозяйственную жизнь высшему религиозному началу, освятить материальную культуру, чтобы она сама не освятила себя, признав материальную жизнь божеством. Посмотрим, что праведно в нейтральной социальной среде, что творится в ней справедливого и подлежащего санкции сверх–человеческой.

Чтобы назначение социализма сделать более идеальным, подчинить его целям религиозным, нужно социализм сделать более реальным, более нейтральным, менее притязательным. Только социализм, не претендующий быть религией, не обоготворяющий материи, не полагающий своего последнего пафоса в таких вещах, как обобществление орудий производства и какая бы то ни было социальная форма, только такой нейтральный социализм может быть оправдан религиозно, соединен с религиозным сознанием. Кризис марксистского социализма в том и заключался, что идеальная сторона, учение о цели и смысле мировой жизни, отделилось от стороны реальной, учения о методах и средствах организации челове-

[178]

ческого питания и демократизации социальной жизни. И есть глубокая внутренняя логика в том, что так называемый ревизионизм, социализм эволюционный и реформаторский, оказался соединимым с религиозно–философским движением, с исканием веры и смысла, а ортодоксальный марксизм, социализм революционный, оказался непримиримым врагом всяких религиозно–философских исканий, всякой новой веры, так как нашел уже своего бога в социальной материи, так как мятежный дух успокоился уже в нем на религии атеистической.

Эта вера в революционно–социалистический переворот и грядущее социалистическое общество как земное совершенство, как высшую цель, а не относительное средство, вера эта не может быть отнесена к нейтральной социальной среде, это не реальный, соответствующий эпохе метод хозяйственной организации, необходимый для поддержания жизни, это уже особого рода мистика, иная, противная нам религия. Психология революционного социализма не в реальной социальной плоскости протекает, это экзальтация, в которой проявляются последние человеческие чувства. Социальная революция, которой ждут верующие социал–демократы, с научной, социологической и экономической, точки зрения есть нелепость, невозможность, но она  – реальность в качестве психологического предчувствия конца земного царства князя этого мира, в ней выявляется уже мистическая стихия. И тут обращаться нужно уже не к разуму, а к привязанностям сердца.

Я говорил в прошлой главе, что научно и реалистически нельзя себе мыслитьсоциальной революции (в социал–демократическом смысле), что экономический процесс по существу своему есть созидание, накопление богатств, положительная победа над природой и этапы

[179]

его очень длительны и медленны. Всякое изменение в формах собственности есть очень долгий процесс и до органического нарождения новых форм нельзя просто отвергнуть всякий порядок собственности. Экономически невозможно и этически недопустимо мыслить переход к лучшему, более справедливому общественному строю путем усиления зла, доведения его до высочайшего напряжения и катастрофического перехода его в свою противоположность, в добро. И соображения религиозно–философские и соображения научно–реалистические одинаково говорят за то, что социальная среда, в которой мы открываем процесс очеловечения и освобождения от первоначальной природной необходимости, совершенствуется путем нарастания социального добра и отмирания социального зла, так что социальная катастрофа оказывается ненужной. Социализм, как один из этапов в человеческом совершенствовании социальной среды, может быть только эволюционным и реформатским. Социализм есть техническая проблема хозяйственной организации, а не какое‑то чудесное спасение человечества от всех зол, водворение его в рай, и потому он не должен вызывать таких безумных страстей. Религиозные страсти не соответствуют такому подчиненному и относительному предмету, как социализм. В единственно верной своей форме социализм должен быть подчинен техническим указаниям науки, которая призвана заведовать всякого рода техникой, и императивам этики, а не интересам и инстинктам. Социализм очень невинная и элементарная вещь, это социальная арифметика, и страстная ненависть и страстная любовь противоположных сторон, буржуазии и пролетариата, фанатиков капитализма и фанатиков социализма, есть зло, коренящееся в религиозном раздоре, в религиозной уже стихии и религиозном сознании. Социализм есть вопрос кухонный, а плоха та кухарка, которая вместо кушаний подает к обеду плохие, лишенные поэзии стихи, как это делают сторонники религии революционного социализма. Социализм окончательно должен быть превращен в простое средство, в относительный для данной эпохи метод, меняющийся от времени, должен окончательно стать научно–реалистическим и эволюционно–реформаторским, и тогда только возможно будет религиозное освящение социальной ма-

[180]

терии, тогда только эта остальная техника, не мнящая о себе слишком много, подчинится целям Вселенского Логоса. Не следует забывать, что всякий технический метод, обусловленный конкретным характером эпохи, быстро стареет. Устареет и социализм, раньше чем успеет осуществиться, историческое творчество изобретет методы более совершенные.

Прежде всего нужно проникнуться той мыслью, что к социализму нельзя принудить людей, нельзя социалистически изнасиловать человечество, нельзя завоевать социализм, делая его отвратительным и отталкивающим, суля гибель не злу капитализма, не несправедливым буржуазным чувствам, а людям, слишком многим не оставляя никакой надежды на спасение, на спасение души их (а не материального богатства их). Социал–демократия сделала очень много для укрепления буржуазных чувств и предрассудков, она систематически отрезывала все человеческие пути к социализму для огромной массы людей, не обладающей пролетарскими прерогативами; она внушала ту несчастную мысль, что социализм  – не правда, а интерес, что он счастье для одних, но безусловная гибель для других. Но есть в социализме правда объективная, обязательная для всех людей, правда элементарная и не сулящая ни одному человеку никакого горя, так как перестать властвовать над другими, перестать владеть чужими вещами, перестать быть капиталистом и буржуа, сделаться человеком есть великая радость, открытая всем. Я уже вижу маленьких земных бесенят, прыгающих в глазах экономических материалистов, маленький рассудок заставляет их смеяться. С уверенностью людей, знающих тайну этого мира, говорят они: это  – наивность, идеалистическое прекраснодушие или хитрость буржуазного инстинкта самосохранения. Все их заученные слова мне хорошо известны, и жесты их так однообразны. Нам говорят, что только сила правит миром, все же прекрасные чувства смешны и жалки. Я согласен, но сказать, что сила правит миром, значит ничего не сказать, это тавтология, так как то, что правит миром, без сомнения есть сила, а не бессилие и слабость. О, конечно, необходима активная, воинствующая, рыцарская борьба со злом. Верно и то, что только реальная сила может что‑нибудь изменить в