Казнимый сам идет обычно к палачу. Влечет и любопытство, и блеск топора, и новизна ощущений.

Июнь 1979

Ты ищешь Имя, и чтобы не смешать с грязью, выносишь его за черту (которую сам провел) в высокое, богословское Но все зависит не от твоего выбора лексики, а от принятого вокруг тебя и тобою соблюдения черты. Ты можешь хоть и ничего не делать и никакой лексикой не пользоваться, лишь бы черта соблюдалась. Наоборот, когда черта (граница) разрушается, оказывается, что ты же всё и выдал. Высокое подрывается нигилизмом. А как многое туда было вынесено. И вот теперь мы ни с чем.

Отсюда по существу идет наше здравое недоверие к «познанию Бога». А зачем, говорим мы. Не достаточно ли жить с Богом. Дело в том что само слово познание изменилось. Scire значило замечать, не упускать из виду, сделать частицей сознания, держать в поле зрения, т. е. жить с Богом рядом. То, что мы называем схоластической наукой, было искусством (artes) введения Бога в повседневный человеческий опыт.

Теперь человеческое дело — готовить условия, при которых можно видеть Бога. Не надо далеко ходить: прямо перед тобой движение, жизнь, духовные веяния, они настоящие, их можно видеть, осязать, они правда, о которой, из которой и для которой. Скажем луна. И луна, и твои летучие мысли, кроме того, соединяют тебя со всеми временами и местами, потому что и там была луна и шелест мыслей, только твое разнообразие еще представь умноженным.

Свое, личное: изобретение, фантазия. Чужое: мораль, закон. Божье: спасение от морали и фантазии в соединяющей их ткани.

28.4.1979, июнь–август 1979

Мы невольно ожидаем от философского положения, что наконец остановимся на нем как на открытии, разрешении наших волнений. А философу то его положение нужно наоборот чтобы выйти из каменного состояния, тронуть мир с места, но только как бы в обратную сторону, к его простому началу, и без сильных средств, гомеопатически.

 Июнь–август 1979

Проведенная мною на бумаге черта в отличие от меня, который скоро умру, останется навеки. Но вот беда: я, который умру, единственный и характерный, а черта нет: она ничуть не единственна, наоборот, рядом с ней миллионы других.

28.8.1979

Ты ничего не видишь, когда стараешься разглядеть: твое старание во–первых выдает твое невидение, а потом становится попыткой его замаскировать. Поэтому бесполезно стараться увидеть. Достаточно просто видеть.

Дети: fresh start (Берестов). Они ближе к истокам, но как раз меньше всех способны смотреть на них. Кажется, человек только отшатнувшись от увиденной смерти начинает смотреть назад. В этом есть малодушие и падение. А в том, чтобы смотреть только в смерть, наглость и фатализм.

3.11.1978

Над нами взяли верх те, кто пошел напролом, не побоявшись смерти. В нашей податливости есть мазохизм, а в их напоре садизм. С другой стороны, они поступили мазохистски, навешивая на себя садистскую в конечном счете толпу. Тут порочный круг и на этом пути ничего не объяснишь. Бывают и бескровные несамоубийственные власти. Всегда остается: дутое самозванство власти, замещение ею интимного авторитета, невидимая как в кукольном театре связь между властью и теми божками, которых каждый для себя пригревает.