Узнай себя
1.6.1989
Простор полей совхоза — бурьян, грязные сады, больные коровы. Злая черная мать, браня старшую женщину сыну, спускается к грязному заросшему ручью мыть громадные полотнища толстой пленки, где‑то добытой. Разбитый хутор старой мощной кладки. Минводхоз хотел все затоплять, ошибся, растратился, раздумал. Не смотри апокалиптически: это здесь длится долго. Руки, ноги перебиты. Худощавый тракторист на огромном тракторе с гигантским прицепом дисковой бороны привез из леса несколько березовых жердей. Его жена, черная, сильная, рябая, потная водительница грузовика, помогает тащить. Техника несется большей частью пустая по битым или недостроенным дорогам. Смотри в корень: хозяин края, властный М., коварен, хитер, все держит в руках, душит себя, отчитывается и получает премии за гектары кукурузы. Поди подступись. — Но какие просторы, какие холмы. Лески еще остались; церкви из пейзажа уже большей частью вынуты; что страшнее, почти до конца вынуты, погублены реки. Рубишь, стругаешь и видишь вдруг землю нашей: русский рай, простор и воля, широта, щедрость. Тут же холодной струей вливается тонкое зло. Тебе однако до него большого дела нет, если только хоть раз ты сумел отслоиться от него душой. Оно как навязчивая музыкальная фраза; от голодного детства; но сон и молитва глубже. Чернь не всегда и не обязательно должна сверху давить.
19.8.1989
Они всё упускают, потом посылают вдогонку упущенному горечь о нем. С другой стороны, не упустить вроде бы вообще невозможно? Как бы не так. Вкус добродетели, добротности слышится сразу и безошибочно. Передовица Известий: «до каких пор терпеть бесхозяйственность». В тысячный раз. Это призыв: спокойно безобразьте, везде так. Цифры роста преступности в сущности служат тому же. Нам на пользу не идет. Единственно что‑то делается только в твоем решении, в ощутимом поступке твоем, в выборе сердца, который осязаем. — Подъехав к дому, шестеро или семеро «молодых», собственно стая бешеных волков. Спроси однако где зло, в них или в моей неспособности с сочувствием глянуть им в глаза. Без ужаса и осуждения не могу, сразу напрашивается драка. Пушкинский упрек нашим покорителям Кавказа: вместо полков бы лучше миссионеры. В Кении убит восьмидесятилетний защитник слонов; он идет на экране среди животных, грозит палкой сунувшемуся к нему льву, разбирает следы убитого слона. Убит в поселке. Десять лет назад была убита его молодая жена. Смерть Христа. Единственно достойная человека. Смерть Сократа. Голубь и змея. Согласись. На земле орудует злой палач, ты не признаешь его власти, возмущен им и идешь под топор все равно, сам имея топор, острый как бритва, даже два, под рукой. Да, зло царит, но попробуй взглянуть, где. Оно в тебе же и есть, ты видел во сне, однажды наяву.
22.8.1989
Август 1914, фото. Здоровые молодцы, красавцы, неприкаянные, беспризорные. Беспризорная Россия. Верность государю, государь же ничто. Как поставлены на караул неведомо кем к пустоте Как масло, которое можно и нужно резать. Руководящая цель выдохлась, поблекла. Добрые скучающие люди, уже подмываемые неведомыми потоками. Эти честные глаза, умы, открытые лица слишком наивны, наивность эта ложная, они уже успели упустить единственно важное. Вера стала для них обрядом и оставила в душе пустоту. На душу поэтому мог заявить права кто угодно. И чем безвольнее они отстранялись от себя, тем дичее, невегласнее, беспомощнее был тот, кто заявил права. Ему осталось только дерзать и нагличать. Великая расхлябанность, с чем‑то затаившимся в темноте и очень далеким.
31.8.1989
Коммунизм отдал себя в наем идее, чья чистогане терпела леса, сытости, женщин. Разум сведения леса, якобы для новых городов, для освоения полей, был уже вторичный, подыскан задним числом для раннего недовольства лесом- зачем шумит, о чем. Не нашлось терпения к тому что подсказывают сами вещи. Русский гнозис.
8.9.1989