III

Разобрав, имеет ли экзистенциальное значение связка c<rr£i\ мы обращаемся к предикату всего определения, к τό σώμα и к τό πλήρωμα[599]. Прежде всего обращает на себя внимание член τό при σώμα, равно как и при параллельном ему πλήρωμα. Член при существительном обычно является индивидуализатором, выделяющим объект из ряда ему подобных (66, 143 след.), тогда как без члена объект имеет смысл одного из многих, или же слово употреблено как абстракт.

Но как понимать член при сказуемом? Ведь, вообще говоря, при сказуемом–существительном и сказуемом–прилагательном не бывает члена. Однако при особенных обстоятельствах случается и обратное сказанному. Так, например:

ουχ ουτός εστίν о τ έκτων (т. е. который известен под этим именем; Мр. 6, 3).

ύμεΕ? έ<ττε τό αλας τη? Tffi? (Мф. 5, 13)

υμεΖς έστε τό φως του κόσμου (Μφ. 5, 14)

ό λύχνο? του σώμα το? εστίν ό όφϋαλμο'ς(Μφ. 6, 22) σύ εΓ ό χριστός о υιός του θεου (Μφ. 16, 16) σύ εΓ ο βασιλεύς των 'Ιουδαίων (Μρ. 15, 2)

εγώ είμι ή άνάστασο? και ή ζωή (Ин. 11, 25),

далее Ин. 1, 4, 8 и проч. (66, 153)[600]. Смысл приведенных мест прозрачен: тут говорится не о соли, свете и проч. вообще, не о некоторой соли (сіп Salz) и т. д. наряду с другою солью и т. д., а о том, что одно только имеет или доступно иметь это название, — о том, что несет в себе самую суть тех свойств, за которые обычная соль, обычный свет и проч. получают свое имя (66, 153).

Итак, τό σώμα в Εφ. 1, 23 б значит: не одно из тех, не тело вообще, а тело κατ9 εξοχήν, — тело, по преимуществу заслуживающее этого названия, — бытие, несущее в себе самый принцип телесности, — тело в чистейшем и совершеннейшем виде и смысле, — объект, в высочайшей степени совокупляющий в себе все то, за что отдельные тела называются телами, — Само тело или, одним словом, — Тело. Отсюда еще раз усматривается, что Εφ. 1, 236–не метафора, не сравнение Церкви с телом, но онтологическая формула, в которой за Церковью утверждается самая сущность телесности (в противоположность внешним и случайным признакам сходства, на которых основываются всякие уподобления и на которых так часто играют ходячие уподобления Церкви, как известного общества, — организму). Апостол говорит со всею решительною отчеканенностью и лаконическою энергией, как бы сосредотачивая все внимание читателя на небольшом количестве слов:

«Церковь есть Тело Христа», И на этом утверждении висит вся аргументация 1–й главы.

Как сказано, член τό, поставленный при сказуемом, делает явным, что Апостол не хочет говорить об одном из признаков Церкви (напр., о ее неодолимости), не хочет оставаться на ее периферии, но углубляется в самые недра ее бытия, в ее метафизическую природу. Поэтому‑то мы и сказали, что апостольское определение Церкви есть определение онтологическое, а не метафорическое или акцидентальное. Что это так, можно сослаться еще на одно обстоятельство.

Из восьми случаев, где стоит σώμα в качестве подлежащего (во всем Новом Завете), только в двух (1 Кор. 12, 12; 12, 20 б) оно поставлено без члена, тогда как в остальных шести–с членом. Из них два (Кол. 2, 17, 19) говорят прямо о Теле Христовом, а четыре остальных (1 Кор. 12, 12 а, 14, 17, 20 а) — о теле вообще, но применительно к Телу Христову, имея его в виду, равно как и вышеупомянутые два случая σώμα — подлежащего без члена.

Отсюда явно, что σώμα — подлежащее вообще, а тем более означающее Тело Христово, ставится с членом.