Чтобы не причинить неприятности гостеприимным хозяевам, Батюшка о. Исидор оскоромился в постный день.

Неоднократно говаривал Старец: «Лучше не соблюсти поста, нежели оскорбить человека отказом».

Другой раз оба Старца были вместе в том же доме. День опять был постный. Старцам предлагают сливочного масла. О. Исидор намазывает его на хлеб и ест, а другой Старец не берет предлагаемого.

«Что ж ты не ешь?» — спрашивает о. Исидор.

- «Да ведь — пяток».

«Я тебе приказываю есть».

- «Я ведь не духовный сын тебе», — возражает Старец Авраамий.

Однажды на первой неделе Великого Поста сам Старец сообщает Епископу:

«Вот, батюшка, разрешите мой грех, оскоромился на первой неделе Великого Поста».

- «Как так?» — вопрошает Епископ.

«Осталось молочко, жаль было выливать, я и выпил его».

Так о. Исидор дважды оскоромился на первой неделе Великого Поста, и это случилось всего за несколько лет до его смерти, когда он уже был престарелого возраста. Но кто знает, как понимать эти случаи? Быть может, он приучал себя к последнему смирению? Или — что также возможно — учил смирению своего собеседника?

И от вина о. Исидор не отказывался. Говорил: «Оскорбить человека отказом — гораздо хуже». За трапезой, когда предлагали, выпивал рюмку и иногда еще половину; под старость пил и три, но более не соглашался выпить ни за что.

Обычного правила он, кажется, тоже не придерживался. Епископ спрашивал его иногда:

«Какое Вы, Батюшка, правило держите?»

- «У меня никакого правила нету», — отвечал Старец.

«Как же нету? Ведь Вы с уставщиками служили».

- «Так, нету. Когда я у Старца на Афоне (о. Исидор жил одно время на Старом Афоне) спрашивал об уставе, то он сказал:

«Какой тебе устав? У меня у самого нету. Вот тебе устав — говори постоянно: «Господи, помилуй». Большую молитву забудешь, а этой не забудешь, два слова всего». Такое простое правило, — улыбаясь заканчивал о. Исидор, — а я и этого не могу выполнить».

Впрочем, нужно понимать смысл этих слов. О. Исидор вовсе не отвергал устава и сам читал вовсе не только «Господи, помилуй», а и многое другое; но своим ответом он зараз являл свое великое смирение и

свою великую свободу духа; и тому же учил других.

Иногда он уходил из Скита без спросу. Один из Старцев рассказывал:

«Был у нас один затворник, о. Александр. О. Исидор близок был о. Александру, — друг другу исповедывали грехи свои. О. Исидор относился к грехам слегка. Бывало случалось: встретишь его вне Скита, — спросишь:

«Батюшка, а Вы просились?»

- «Да ты помалкивай».

Стали мы к Епископу Е. проситься, а Игумен не пускает, говорит:

«Он над вами посмеется; вот я ему скажу».

А о. Исидор после говорит: